Матчи сборной России по футболу 2009
Поделись знанием:
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Матч группы 4 зоны УЕФА
| 28 марта 2009 |
|
Стадион: «Лужники», Москва Зрителей: 65 000 Судья:  Серж Гумьенни |
||||||
| Составы: Россия: Акинфеев, Анюков, В. Березуцкий, Игнашевич, Жирков, Зырянов, И. Денисов, Семак (к) (Дзагоев, 56), Семшов, Аршавин, Павлюченко (Погребняк, 72). Азербайджан: Велиев, Магеррамов, Юнисоглу, Садыгов (к), Меликов, Шукюров, Аббасов, Бахшиев, Фабиу Луис Рамим (Леандру Гомес, 61), Надыров, Субашич (Джавадов, 46). Предупреждения: Юнисоглу (23), Надыров (31), Меликов (33), И. Денисов (54), Аббасов (79). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Матч группы 4 зоны УЕФА
| 1 апреля 2009 |
|
Стадион: «Райнпарк», Вадуц Зрителей: 5 679 Судья:  Дэвид Маккеон |
||||||
| Составы: Лихтенштейн: Йеле, Фогт (Д’Элиа, 61), Март. Штоклаза, Мих. Штоклаза, Эри (Рорер, 46), Ритцбергер, Герстер, М. Бюхель (Т. Бек, 75), Польверино, Бургмайер, М. Фрик (к). Россия: Акинфеев, Анюков, В. Березуцкий, Игнашевич, Жирков, Торбинский (Семак, 66), И. Денисов, Семшов (к), Зырянов, Аршавин, Павлюченко (Погребняк, 84). Предупреждение: Анюков (82). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Матч группы 4 зоны УЕФА
| 10 июня 2009 |
|
Стадион: Олимпийский стадион, Хельсинки Зрителей: 40 000 Судья:  Конрад Плауц |
||||||
| Составы: Финляндия: Яскеляйнен, Пасанен, Тихинен, Хююпя (к), Каллио (Мойсандер, 54), Юханссон, Хейккинен, Р. Ерёменко, А. Ерёменко (Колкка, 61), Литманен (Тайнио, 69), Форсселль. Россия: Акинфеев, В. Березуцкий, Колодин, Игнашевич, Жирков, В. Быстров (Семак, 77), И. Денисов, Семшов, Зырянов, Аршавин (к), Кержаков (Павлюченко, 67). Предупреждения: Каллио (9), Тихинен (40), Р. Ерёменко (72). |
||||||||
Товарищеский матч
| 12 августа 2009 |
|
Стадион: «Локомотив», Москва Зрителей: 28 800 Судья: Франк Де Блекере |
||||||
| Составы: Россия: Акинфеев, Анюков, Колодин (В. Березуцкий, 76), Игнашевич, И. Денисов, Семшов (Погребняк, 82), Семак (Дзагоев, 58), Янбаев, Аршавин (к), Кержаков (Павлюченко, 46), Зырянов. Аргентина: Андухар, Отаменди (Папа, 46), Бурдиссо (Диас, 46), Хайнце, Санетти, Милито (Лисандро Лопес, 46), Макси Родригес (Датоло, 58), Маскерано (к), Агуэро (Лавесси, 63), Болатти (Батталья, 67), Гутьеррес. Предупреждение: Гутьеррес (85). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Матч группы 4 зоны УЕФА
| 5 сентября 2009 |
|
Стадион: «Петровский», Санкт-Петербург Зрителей: 20 500 Судья:  Аугустус Вьорел Константин |
||||||
| Составы: Россия: Акинфеев, Анюков, В. Березуцкий (А. Березуцкий, 58), Игнашевич, Билялетдинов, В. Быстров, И. Денисов (Ребко, 69), Семак (к), Зырянов (Семшов, 46), Павлюченко, Кержаков. Лихтенштейн: Йеле, Фогт (Ш. Бюхель, 82), Эри, Мих. Штоклаза, Бургмайер, Ритцбергер, Р. Бюхель, Рехштайнер, Т. Бек (Хаслер, 57), М. Фрик (к), М. Кристен (Р. Бек, 72). Предупреждения: Бургмайер (35), И. Денисов (42), Фогт (45), Павлюченко (48). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Матч группы 4 зоны УЕФА
| 9 сентября 2009 |
|
Стадион: «Милленниум», Кардифф Зрителей: 14 505 Судья:  Мануэлу Жорж Морейра де Соуза |
||||||
| Составы: Уэльс: Хеннесси, Рикеттс, Гантер, Гэббидон (Воукс, 75), Коллинз, Э. Уильямс, Сток, Рэмзи, Эдвардс, Ледли, Беллами (к). Россия: Акинфеев, Анюков, В. Березуцкий, Игнашевич, Янбаев, В. Быстров, Семак, Семшов (Павлюченко, 71), Зырянов, Аршавин (к), Кержаков (Ребко, 84). Предупреждения: Анюков (56), Рикеттс (89). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Матч группы 4 зоны УЕФА
| 10 октября 2009 |
|
Стадион: «Лужники», Москва Зрителей: 72 200 Судья:  Массимо Бузакка |
||||||
| Составы: Россия: Акинфеев, Анюков, В. Березуцкий, Игнашевич, Жирков, В. Быстров, И. Денисов (Торбинский, 46), Семшов (Погребняк, 77), Зырянов, Аршавин (к), Кержаков (Павлюченко, 54). Германия: Адлер, Боатенг, Мертесакер, Вестерманн, Лам, Швайнштайгер, Баллак (к), Эзил (Фридрих, 72), Рольфес, Подольски (Троховски, 85), Клозе (Гомес, 89). Предупреждения: Боатенг (41), Жирков (57), Семшов (73). Удаление: Боатенг (68, 2 ж. к.). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Матч группы 4 зоны УЕФА
| 14 октября 2009 |
|
Стадион: Республиканский стадион имени Тофика Бахрамова, Баку Зрителей: 25 000 Судья:  Хауард Уэбб |
||||||
| Составы: Азербайджан: Агаев, Медведев (Гусейнов, 73), Абишов, Левин, Маликов, Шукюров, Садыгов (Надиров, 46), Чертоганов, Аббасов (к), Мамедов, Джавадов. Россия: Акинфеев, Янбаев, Игнашевич, А. Березуцкий, Билялетдинов, В. Быстров (Бухаров, 64), Семак, Дзагоев, Ребко (И. Денисов, 64), Торбинский, Аршавин (к). Примечание: Игнашевич не реализовал пенальти (81, вратарь). Предупреждения: Шукюров (36), Янбаев (42), Семак (56), Торбинский (90+2). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Первый стыковой матч зоны УЕФА
| 14 ноября 2009 |
|
Стадион: «Лужники», Москва Зрителей: 70 000 Судья:  Клаус Бо Ларсен |
||||||
| Составы: Россия: Акинфеев, Анюков, Игнашевич, В. Березуцкий, Билялетдинов, И. Денисов, Павлюченко (Сычёв, 80), Аршавин (к), Семак (В. Быстров, 60), Зырянов, Жирков. Словения: С. Ханданович, Бречко, Шулер, Цесар, Йокич, Бирса (Стеванович, 77), Радосавлевич, Корен (к), Кирм (Печник, 82), Дедич (Любиянкич, 67), Новакович. Предупреждения: Аршавин (45), Сычёв (82). |
||||||||
Отборочная стадия XIX чемпионата мира. Ответный стыковой матч зоны УЕФА
| 18 ноября 2009 |
|
Стадион: «Людски врт», Марибор Зрителей: 12 200 Судья:  Терье Хауге |
||||||
| Составы: Словения: С. Ханданович, Цесар, Йокич, Шулер, Бречко, Кирм, Корен (к), Радосавлевич, Бирса (Печник, 79), Дедич (Стеванович, 90+4), Новакович. Россия: Акинфеев, Янбаев (Семак, 46), В. Березуцкий, Игнашевич, Анюков, Билялетдинов (Погребняк, 77), Зырянов, И. Денисов, Жирков, Павлюченко (Кержаков, 46), Аршавин (к). Предупреждения: Жирков (7), Билялетдинов (22), Бирса (55), С. Ханданович (67), И. Денисов (73), Корен (75). Удаления: Кержаков (67), Жирков (90+2, 2 ж. к.). |
||||||||
Напишите отзыв о статье "Матчи сборной России по футболу 2009"
Ссылки
- [www.rusteam.permian.ru/history/2009.html Сборная России' 2009] на сайте rusteam.permian.ru
- [russia-matches.ucoz.ru/publ/matchi/2009/80 Все сборные России по футболу в 2009 году] на сайте russia-matches.ucoz.ru
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Матчи сборной России по футболу 2009
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
