Оппозиция культам

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Оппозиция сектам, культам и новым религиозным движениям (НРД) — критика и иная деятельность, направленная против групп людей, которые рассматриваются как НРД (или как культы, секты, в зависимости от принимаемой терминологии) с социологической или теологической точек зрения. Оппозиция исходит из нескольких источников с разнообразными интересами и точками зрения. В ней участвуют представители традиционных религий (особенно ярко выражено «Христианское противокультовое движение»), светские исследователи, собирающие и публикующие критическую информацию (многие из них принадлежат к антикультовому движению), критически настроенные прежние участники НРД, деятели науки — социологи, психологи, скептики и критики религии. В обществах тоталитарного типа, где прямо или косвенно отрицается право на свободу вероисповедания, противодействие НРД может принимать идеологический, политический и социальный характер.

В России деятельность, выражающаяся в активной критике и противодействию НРД, обычно называется «антисектантством»[1][2].





История

История противодействия группам людей, исповедующим нетрадиционную, «неправильную» религию, по всей видимости столь же стара, как и сама история религии.

Особенно остро проблема противостояния НРД встала в США в 1960 — 1970-х годах, когда появилось множество новых религиозных организаций, и общество, в частности родители детей-участников НРД, начало проявлять свою обеспокоенность нетипичным и асоциальным характером поведения представителей некоторых НРД, разрушением семей, рядом других социальных, психологических и физических последствий участия в НРД, особенно в связи с громкими случаями самоубийств их членов. По США прокатилась волна судебных процессов, в которых ответчиками были как представители НРД, так и оппозиции.

Типы оппонентов

Контркультовое движение

Основная статья: Контркультовое движение

В среде исповедующих традиционные религии (в основном различных христианских конфессий) сформировалось несколько групп для противостояния тому, что они рассматривают либо как самостоятельные еретические учения, либо как противоречащие догматам варианты (культы) их собственных религий. Они занимаются критикой учения, религиозных практик и деятельности НРД с позиций вероучения традиционных религий мира[3]. В академических исследованиях на Западе совокупность таких групп обычно называется контркультовым движением[4] (англ. countercult movement, CCM). Доктор теологии Венского университета В. А. Мартинович применяет аналогичный термин — «противокультовая» или «конфессиональная школа сектоведения»[5] — для описания профессиональных или любительских групп исследователей, занимающихся критикой НРД (по его терминологии — «сект») с позиции вероучения традиционных религий мира, либо с точки зрения какой-либо идеологии.

Контркультовое движение представлено богословами, миссионерскими центрами и рядовыми членами религиозных групп, защищающими основы своего вероучения и изобличающими построения НРД (культов, сект) с позиций их вредности для духовного развития человека. Главная цель представителей этого движения состоит в предохранении последователей своей религиозной организации от чужеродных влияний и ухода в иные религиозные и политические группы, в убеждении вернуться своих прежних участников, примкнувших к НРД.

В настоящее время в контркультовом движении участвуют не только различные христианские конфессии, оно охватывает и представителей мусульман, иудеев, индуистов, буддистов и других традиционных религий[5]. К православному течению в России принадлежат протодиакон Андрей Кураев, о. Серафим Роуз, о. Олег Стеняев, протоиерей Владимир Фёдоров, архимандрит Рафаил Карелин и другие[5]. В некоторых российских религиозных учебных заведениях существует учебный предмет «сектоведение».

Наиболее организованное контркультовое движение — христианское, распространённое на Западе, в особенности в США, где существует довольно высокий градус конфронтации между теми, кто придерживается разных позиций в отношении «культов»[4]. Старейшей из американских контркультовых организаций является «Христианский научно-исследовательский институт[en]», основанный в 1960 году Уолтером Мартином. Другая известная контркультовая организация США — «Проект духовных подделок[en]» — действует с 1973 года. В Европе действует «Международный Диалог-центр[en]», имеющий свои представительства в России и ряде азиатских стран. Контркультовая оппозиция широко представлена в сети Интернет. Например, только в американском секторе всемирной сети существует около двух сотен контркультовых сайтов. Один из наиболее посещаемых — «Христианское служение апологетике и исследованиям[en]», действующий с 1995 года.

Антикультовое движение

Основная статья: Антикультовое движение

В академических исследованиях термин «антикультовое движение» (АКД) применяется к общности групп и людей в США, которые преследуют цели активного противодействия вреду, наносимому сектами, культами или НРД обществу и личности. В 1981 году социологи Дэвид Бромли и Энсон Шуп определили антикультовое движение в США как совокупность групп, считающих практику насильственного вмешательства в психику («промывания мозгов») характерной чертой НРД[6], однако позже они обратили внимание на существенное изменение в АКД-идеологии в сторону «медикализации» членств в новых религиозных движениях[7].

Многие из противников культов считают необоснованным использованием термина[8] и предпочли бы именоваться «критик культов», а не «антикультовый деятель»[9].

Антикультовое движение США представлено родительскими комитетами, светскими и церковными центрами, журналистами, бывшими членами НРД, пострадавшими от их деятельности и т. д.[1] Очень часто критики специализируются в своей деятельности на борьбе с каким-либо одним НРД (культом, сектой). Со стороны учёных к этому движению принадлежит большое количество социологов религии, социальных психологов и психиатров. С конца XX века наблюдается тенденция к углублению и усилению теоретических оснований антикультового движения.

Во многом благодаря АКД в США возникли как современное понятие «культ» (в странах Европы — «секта»), так и отрицательная оценка секты как тоталитарной организации, нарушающей права и свободы своих последователей, практикующей «промывку мозгов»[10] для их привлечения и удержания. Одним из методов борьбы с культами стало депрограммирование, насильственное отлучение «жертвы культа» от привычной идеологии, с применением к ней физической силы и морального давления. Некоторые активисты депрограммирования получили в США тюремные сроки за свою деятельность[11]. Со временем депрограммирование потеряло сначала поддержку СМИ и властей, затем поддержку населения и церквей, и вскоре потеряло актуальность[11]. В 1996 году крупнейшая американская антикультовая организация Cult Awareness Network («Сеть информирования о культах») прекратила своё официальное существование в результате судебного процесса с Церковью саентологии и всё её имущество досталось последней[11]. Однако разработанные в США методики и средства антикультового движения были частично использованы для поддержки родственных организаций в Западной Европе и России[1]. Известными представителями антикультового движения в США являются Стивен Хассен, Маргарет Сингер, Роберт Лифтон и другие.

В Западной Европе антисектантские идеи имеют наибольшее влияние во Франции, где «светскость» (см. лаицизм) является краеугольным камнем общественного устройства. Именно во Франции в 2001 году принят специальный закон («Закон Абу—Пикар») о «предупреждении и пресечении сектантских течений, ущемляющих права и основные свободы человека»[12]. При правительстве была создана «Межминистерская комиссия по мониторингу и борьбе против сектантских злоупотреблений[en]» (MIVILUDES). Эта комиссия занимается сбором и изучением данных о религиозных группах в стране, предоставляя материалы французскому правительству, СМИ и обществу[13].

Одной из крупных антисектанстских организаций Европы является Европейская федерация центров по исследованию и информированию о сектантстве (FECRIS), зарегистрированная в 1994 году во Франции и объединяющая ряд родственных центров из 18 стран.

В Российской Федерации антисектансткое движение стало активно проявляться в начале 1990-х годов. Первоначально в критике зарубежных миссионеров, сект и новых религиозных движений активное участие принимали российские протестанты[11]. Однако впоследствии многие протестантские организации сами стали мишенью критики со стороны антисектантского движения[11].

Также в начале 1990-х годов свою антисектантскую деятельность в России начинал А. Л. Дворкин. В настоящее время Дворкин возглавляет некоторые из наиболее известных организаций — «Российскую ассоциацию центров изучения религий и сект» (РАЦИРС)[14] и «Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского» (ЦРИ)[14][15].

Критически настроенные прежние члены НРД

Некоторые исследователи в области социологии религии применяют термин «отступник» (англ. apostate) к критически настроенным прежним членам сект, культов или новых религиозных движений. В отношении тех прежних участников, которые не высказывают критику, иногда используется термин «отказник» (англ. defector)[16].

Относительно уместности терминов «отступник» и «отказник» критик Майкл Лэнгоун пишет: «хотя, строго говоря, эти термины не могут служить оценочными суждениями или статистическими обобщениями об истинности суждения критиков (Бромли, 1998), они очевидно восприняты как таковые в обоих лагерях»[17].

Критически настроенные прежние участники иногда формируют свободные сети, часто с активным присутствием в Интернете. Они высказывают обеспокоенность за последствия для членов своей прежней группы — о напрасно потраченном времени и деньгах, о психическом и иногда физическом вреде. Они наблюдают и критикуют свою прежнюю группу, информируют общественность о её деятельности, высказывают свою точку зрения, полагая недостаточными разоблачения деятельности таких групп. Часто заявляется, что они стремятся предоставить предполагаемым или текущим последователям возможность сделать осмысленное решение о присоединении к такой группе или о пребывании в ней. Побуждения этих критически настроенных прежних участников, роли, которые они играют в антикультовом движении, а также обоснованность их доказательств остаются очень спорными.

Средства массовой информации

Общественность часто получает представления о новом религиозном движении, спорной группе или предполагаемом культе через СМИ, которые могут преподносить такие представления в отрицательной или излишне сенсационной манере. Некоторые социологи обнаруживают то, что они называют «отрицательным суммарным событием» — в СМИ постоянно муссируются негативные случаи, вырываемые из контекста событий и подаваемые в качестве критики новых религиозных движений. По словам Джеймса А. Бекфорда, понятие «отрицательного суммарного события» относится к «…журналистскому описанию ситуации или события таким способом, чтобы выхватить и отразить их отрицательную сущность как логическую часть развивающейся цепи событий. Таким образом, изолированный случай используется как повод для того, чтобы поддерживать более широкое, спорное общественное мнение». Джеймс Льюис пишет в своей книге «Культы в Америке» о тенденции СМИ фокусироваться на тех событиях, которые приводят к конфликтам и проблемам, и в результате увековечивается то, что он называет «стереотипом культа»[18].

Статья о классификации новых религиозных движений в американских печатных СМИ, опубликованная в 1988 году Ассоциацией социологии религии (ранее — Американское католическое социологическое общество), критикует печатные СМИ за то, что те не признают работу учёных-социологов в области новых религиозных движений и за их тенденцию использовать ненаучные или «антикультистские» определения вместо научно-социологического проникновения в суть явлений. В статье также утверждается, что «отказ печатных СМИ признать социологические труды в области изучения религиозных организаций побуждает нас добавить еще одну провальную оценку к табели СМИ, созданной Вейссом (1985) чтобы оценить качество работы СМИ в области общественных наук»[19].

Ларри Р. Моффитт, вице-президент газет «Тьемпос дель Мундо» (принадлежащих основателю Церкви Объединения Сон Мён Муну) утверждает, что после потрясающих и сенсационных случаев нарушения закона со стороны большого количества верующих, таких как массовые самоубийства членов «Храма народов» в Гайане, «Ветви Давидовой» в Вако и группы «Врата Рая» близ Сан-Диего, «[…] для общественности уже не требуется обилие подобных эпизодов чтобы отнести любую религию, чей основатель и главный проповедник в настоящее время жив, к такому опасному типу».

Газетный обозреватель Кэл Томас объявляет принятые в журналистике стереотипы продиктованными «[…] ярым, неумолимым, грандиозным, нетерпимым, высокомерным атеизмом, утверждающим, что любая идея или власть, происходящая из источника выше, чем разум человеческий, должна быть априорно отвергнута как неконституционная, безнравственная, незаконная и безграмотная».

Майкл Горовиц, старший научный сотрудник Гудзонского Института в Вашингтоне, характеризует доминирующую культуру как среду религиозного преследования: «Сегодняшние элиты с трудом верят в то, что для христиан возможно быть преследуемыми, а не преследователями […] Верующие христиане опекаются как неестественные фанатики (polyester bigots), против которых современная, думающая, внимательная культура должна сама себя защищать».

В своём обзоре (1983) Джон Дарт и Джимми Аллен утверждают, что «существует нездоровое недоверие между религиозными людьми и журналистами. Религиозные деятели боятся, что общество может неправильно понять и исказить их слова; со своей стороны журналисты боятся сделать ошибку и религиозного гнева, вызванного такой ошибкой. […] В итоге опасения препятствуют свободному потоку информации и только усиливают разногласия».

В 1999 году в докладе Организации Объединённых Наций, со ссылкой на отчёты миссий ООН было отмечено, что «СМИ, и в особенности популярная пресса, слишком часто представляют вопросы, касающиеся религии и веры некоторых религиозных меньшинств, в гротесковом, если не сказать полностью искажённом и вредном свете». Специальный докладчик комиссии по правам человека рекомендовал «начать кампанию, чтобы распространить среди СМИ понимание потребности публиковать информацию, которая отвечает принципам терпимости и недискриминации»[20].

В России существует и другое мнение, что СМИ всячески способствуют проникновению в массовое сознание религиозной и мистической информации. По словам Б. Пукшанского[21]:

Академик В. Л. Гинзбург еще в 1991 г. опубликовал в «Известиях» статью под названием «Назад в средневековье зовут нас с телеэкранов и страниц газет прорицатели, колдуны и „очевидцы“ чудес»[22]. Он пишет: «Волна лженауки, да и просто какой-то мистики и антинаучного бреда буквально захлестнула наши средства массовой информации». «Хотелось бы, чтобы руководители СМИ, — писал другой ученый, — осознали перед народом, перед будущими поколениями свою ответственность и прекратили бесконтрольную и безответственную пропаганду первобытных суеверий»[23] […] Массовое сознание и массовый человек во все времена, и наше время здесь не исключение, были склонны к иррациональному, главным образом, религиозному.

Научный скептицизм

Основная статья: Научный скептицизм

Научный скептицизм — практика подвергать сомнению достоверность концепций, у которых отсутствуют экспериментальные доказательства и воспроизводимость результатов, как часть методологической научной нормы, призванной обеспечивать прирост проверенного знания. Скептический подход к странным и необычным заявлениям заключается в том, что сомнения предпочитаются вере при отсутствии неопровержимых доказательств. По этой причине, как правило, скептики рассматривают веру в существование сверхъестественных существ, явлений и сил (например, в прилёт инопланетян или в экстрасенсорные способности) как ошибочную.

Бертран Рассел утверждал, что человек действует на основании собственных убеждений, и если его убеждения не подтверждены доказательствами, они могут привести к деструктивным действиям[24]. Скептики часто критикуют мошенничество и шарлатанство экстрасенсов и целителей, в том числе лидеров некоторых культов и новых религиозных движений, отмечая, что не раз доверие к ним приводило к серьёзным негативным последствиям для здоровья и финансового благополучия людей. Скептики являются оппонентами некоторых культов и новых религиозных движений, поскольку считают их распространителями веры в ложные чудеса, пропагандирующими бездоказательные, странные и иррациональные убеждения[25].

Классификация оппозиции

Таксономия Хэддена

Согласно таксономии, предложенной профессором социологии Виргинского университета Джефри К. Хэдденом, существуют четыре различных класса оппозиции культам:

Религиозная оппозиция
  • оппозиция рассматривает деятельность культов как занятие ересью
  • оппозиция рассматривает свою миссию как разоблачение ереси и исправление верований тех, кто отклонился от «правды»
  • оппозиция использует метафору «обман», а не «одержимость» в отношении деятельности культов
  • оппозиция культам служит двум важным функциям: защищает своих участников (особенно молодежь) от ереси и увеличивает солидарность среди верующих
Светская оппозиция
  • оппозиция декларирует своей целью автономию личности, что достижимо путём вытаскивания людей из религиозных групп
  • оппозиция видит свою деятельность как борьбу за власть (как политику), а не как богословие
  • оппозиция иногда самоорганизуется вокруг семей, которые имеют или вовлекли детей в «культ»
  • оппозиция стремится повредить или разрушить «культ» или НРД организационно
«Отступники»

(Под «отступничеством» понимается отказ от религиозной веры).

  • оппозиция состоит из прежних членов НРД и тех, кто участвует в активной оппозиции их прежней вере
  • антикультовое движение активно предлагает прежним членам религиозных групп интерпретировать их опыт пребывания в «культе» как одно из наказаний за прошлые вопиющие заблуждения, поощряет участие в организованных антикультовых действиях
Предпринимательская оппозиция
  • оппозиция состоит из людей, которые занимаются данной деятельностью для личной выгоды
  • спонтанные союзы или коалиции продвигают предпринимательскую программу
  • часть предпринимателей делает карьеру, создавая организованную оппозицию

Группы наблюдателей

Английский социолог Эйлин Баркер предложила отказаться от ряда терминов, принятых в среде социологов, психологов и религиоведов и приобретших негативный смысл в публицистике и в СМИ. Так, благодаря её усилиям в конце XX века приобрёл популярность термин «новое религиозное движение», предложенный вместо распространённых «культ» и «секта». Отказавшись от использования таких, несколько ироничных, но часто использовавшихся категорий как «антикультист» и «апологет культа» («противник» и «защитник» культа), она попыталась ввести новый набор более нейтральных названий для различных групп, распространяющих информацию о предполагаемых культах с намерением повлиять на общественность и восприятие их государством.

Её пять типов[26] «групп наблюдателей за культами»:

Модель Баркер

Тип группы Финансовые источники
группы информирования о культах Членские взносы; государство; трасты; вознаграждения
противокультовые группы Внутренние от верующих, церкви; продажа литературы
исследовательские группы Университетские фонды; государство; церкви; полиция; трасты
правозащитные группы Крупные корпорации; негосударственные организации; церкви
группы защитников культов Новые религиозные движения (прямо или косвенно); членские взносы

Способы выражения оппозиции

Сталкиваясь с феноменом того, что они видят как культ или НРД, настроенные против такой группы люди имеют несколько различных возможностей выразить свою оппозицию.

Дебаты

Критика и публичные дебаты могут служить для подчёркивания фактов осознанного еретического поведения или сознательного нарушения общественных норм со стороны НРД (сект, культов). Более или менее громкие информационные кампании, чётко и логически обоснованные (или наоборот), могут преподнести такие факты вниманию общественности, потенциальных жертв и властей.

Деятельность

На уровне коллектива форма преследования отвергаемой группы может варьироваться от организации судебных процессов и официальных кампаний, таких как открытое расследование или более пассивная (часто в пределах закона) дискриминация, вплоть до организованного массового пикетирования, срыва различных мероприятий сект и культов, кажущихся спонтанными народных погромов.

На индивидуальном уровне жертвы предполагаемых культов могут столкнуться с угрозой похищения, с предписанием опеки, «депрограммирования» или рекомендацией отъезда.

Научные исследования

Академическое сообщество не имеет согласия по большинству проблем, связанных с культовой деятельностью. Нет согласия учёных и в оценках новых и спорных религиозных движений, у каждого конкретного представителя науки баланс между свободой вероисповедания и потенциальной угрозой от культов выглядит по-разному[27].

Надёжность доказательств критически настроенных экс-участников

Немало споров среди учёных вызывает надёжность свидетельств критически настроенных прежних участников культов («отступников»). Некоторые представители науки выражают сомнение в их достоверности. Например Брайен Р. Вилсон, профессор социологии Оксфордского университета, в опубликованном в 1981 году сборнике эссе[28] пишет, что «отступники» НРД вообще нуждаются в самооправдании, стремясь восстановить своё прошлое и извинить своё экс-участие, обвиняя своих прежних самых близких собратьев. Вилсон вводит понятие «история злодеяния»[29], которую «отступники» репетируют чтобы объяснить как манипуляцией, принуждением или обманом группа, которую они теперь осуждают, приняла их в свои ряды.

Другие учёные полагают такие свидетельства прежних участников в общем надёжными. Например, Бенджамин Заблоки, профессор социологии Рутгерского университета, анализируя ответы покинувших культы, посчитал свидетельства прежних участников как минимум столь же надёжными, сколь и утверждения самих групп[30].

Концепции «промывания мозгов»

«Промывание мозгов» (англ. brainwashing, «контроль сознания» (англ. mind control), «насильственное убеждение» (англ. coercive persuasion), «управление разумом» (англ. thought control), «реформирование мышления» (англ. thought reform) — ряд концепций, призванных объяснить изменение мышления человека, его поведения, верований, эмоций или процесса принятия решений помимо его воли и желания[31]. В настоящее время нет никакой общей точки зрения о том, возможны ли вообще общественные действия, принудительно влияющие на людей, и существуют ли социальные результаты того, что на людей влияют против их желания.

Подобного рода концепции впервые появились в 1950-х годах и были призваны объяснить изменения в мышлении и поведении людей, например китайских граждан, вступавших в Коммунистическую партию, или военнопленных солдат ООН периода Корейской войны, изменявших присяге. Впоследствии, начиная с 1960-х, когда на Западе возникло множество различных НРД, в академических исследованиях, публикациях СМИ и судебных разбирательствах подобные концепции использовались для описания методов привлечения и удержания членов, применяемых в этих движениях. Корректность этих концепций является одной из наиболее поляризованных проблем, разделяющих два лагеря — сочувствующих НРД и критиков «культов».

Социологи, изучающие новые религиозные движения, такие как Джефри Хэдден, признают общее суждение, что религиозные группы могут оказывать значительное влияние на своих участников, и что такое влияние может появиться в том числе и вследствие обмана и идеологической обработки. В то же время часть социологов обращает внимание на то, что подобного рода влияние осуществляется сходным образом в человеческих культурах, а некоторые из них утверждают, что в «культах» или в «новых религиозных движениях» оно ничем не отличается от влияния, существующего фактически в любой области человеческой деятельности.

В своей совместной книге «Религии и общественный строй: Руководство по культам и сектам в Америке» (1993)[32] Дэвид Бромли и Джефри Хэдден отметили идеологические основы теорий промывания мозгов и высказали мнение, что у таких теорий отсутствует научная поддержка. Они считают, что принятая упрощённая точка зрения, присущая метафоре «промывания мозгов», притягательна для тех, кто пытается найти эффективное социальное оружие для использования против порицаемых групп, и что относительный успех таких усилий в сфере общественного управления не должен, по их мнению, принижать факт отсутствия научного основания для таких мнений.

Доктор Джеймс Ричардсон, профессор социологии и юриспруденции университета Невады (Рино) утверждает, что если бы НРД располагали действенными методами «промывания мозгов», можно было бы ожидать, что у таких движений были бы высокие темпы роста, в то время как большинство из них фактически не имело заметных успехов в привлечении членов (большинство сторонников участвует в течение только короткого промежутка времени). Ричардсон характеризует успехи групп в удержании своих членов как ограниченные[33]. Массимо Интровинье, Том Роббинс, Эйлин Баркер, Ньютон Мэлони, Джон Холл, Лорн Доусон, Энсон Шуп, Дэвид Бромли, Джон Мелтон, Марк Галантер, Сол Левайн и другие учёные, исследующие НРД, в своих работах показывали, что не существует ни одной научной теории, общепринятой и основанной на методологически корректных исследованиях, которая поддерживала бы концепции промывания мозгов, защищаемые «антикультовым движением»[34].

Всемирная ассоциация педагогов религиозного образования («AWARE») в определении и адресации термина «депрограммирование» утверждает, что «…без легализованного прикрытия идеологии промывания мозгов депрограммирование — практика похищения членов НРД и уничтожения их религиозной веры — не может быть оправдано ни юридически, ни нравственно»[35]. «Сеть борьбы против принудительных методов» («FACTNet») более не считает насильственное «депрограммирование» приемлемым способом помочь кому-либо выйти из культа и утверждает, что сегодня всё чаще специалистов-«консультантов по выходу» призывают «использовать методы, которые добровольны, в которых члены культов соглашаются встретиться с профессионалом и своими близкими для открытого и честного обсуждения на период два — пять дней»[36].

Американский союз защиты гражданских свобод (ACLU) в 1977 году опубликовал заявление, касающееся концепций «промывания мозгов» и «управления сознанием», в котором выступил против некоторых методов «лишения людей свободы вероисповедания». ACLU также отверг (при определённых условиях) мнение, что такие концепции противников «культов» должны превалировать над правом свободы вероисповедания.

АПА, Маргарет Сингер и теории «промывания мозгов»

В начале 1980-х ряд специалистов сферы психического здоровья[34] (среди них социолог Ричард Офш и психолог Маргарет Сингер, сотрудничавшие с Калифорнийским университетом) выступили в качестве экспертов в судебных делах против некоторых новых религиозных движений (НРД), во время которых теории о существовании «промывания мозгов» (англ. brainwashing) или «принудительного убеждения» (англ. coercive persuasion) были представлены как концепции, общепринятые в научном сообществе[33][34]. Американская психологическая ассоциация (АПА) в 1983 году пригласила Маргарет Сингер, одну из наиболее ярких сторонниц концепций «принудительного убеждения», возглавить специальную Комиссию АПА по обманным и косвенным методам убеждения и контроля (DIMPAC), чтобы исследовать какую в действительности роль играли «промывание мозгов» или «принудительное убеждение» в привлечении участников такими движениями[34]. Однако, прежде чем комиссия представила свой итоговый отчет, АПА опередила его своим экспертным резюме в проходившем в то время судебном процессе. В резюме было заявлено, что теория принудительного убеждения не является общепринятой, что соответствующая методология была отвергнута научным сообществом и что гипотезы, продвигаемые Сингер, представляют «немногим более чем просто некомпетентную спекуляцию, основанную на искажённых данных». Также утверждалось, что «теория принудительного убеждения… является ничего не значащей в науке концепцией»[37]. Резюме характеризовало концепцию «промывания мозгов» как не доказанную с научной точки зрения[34]. В резюме содержалась гипотеза, что методы привлечения участников могли оказаться принудительными только для некоторых подгрупп, не затрагивая другие. Однако АПА прекратила свою деятельность в качестве эксперта в проходившем судебном процессе менее чем два месяца спустя[38].

Когда отчёт DIMPAC наконец появился в 1987 году, Совет АПА по социальной и этической ответственности за психологию (BSERP) отклонил его по причине «отсутствия научной строгости и беспристрастного критического подхода, необходимых для санкции АПА». Совет посчитал, «что в наличии не имеется достаточно информации, чтобы определиться с позицией по данному вопросу»[39]. Впоследствии Сингер признала, что отклонение отчёта со стороны АПА было отрицанием научной обоснованности теории «принудительного убеждения»[40].

Диспуты об апологетике культов

Некоторые критики культов, такие как Антон Хейн, порой резко критикуют тех представителей науки, которые не соглашаются с их взглядами. Для таких учёных Хейн использует термин «апологет» (защитник) культа, при этом обвиняя их в наивности и плохой профессиональной осведомлённости. Прежде всего их упрекают за непредоставление нуждающимся необходимой информации; кроме того, в адрес учёных звучали обвинения в получении финансирования от самих культов. Дуглас Коуэн цитирует[27] Хейна:

Апологет культа — тот, кто … защищает учение и/или деятельность одного или более движений, относимых к культам с точки зрения социологии или теологии… Апологеты культов обычно отстаивают свои взгляды, заявляя о необходимости защищать свободу вероисповедания и религиозную терпимость. Однако они имеют тенденцию быть особенно нетерпимыми к тем, кто подвергает сомнению и критикует движения, которые они защищают.

В материалах, представленных в 2002 г. Обществу научных исследований религиозных ассоциаций, Дуглас Коуэн рассматривает «апологетику культов», показывая её политическое, этическое, экономическое и персональное значение и спектр мнений[27] в контексте трёх следующих основных групп:

  • Евангелистское христианское контркультовое движение: в его контексте чтобы быть названным «апологетом» не обязательно «защищать культы», скорее срабатывает формула «кто не с нами тот против нас», то есть достаточно просто критиковать критиков.
  • Светское антикультовое движение: в то время как в евангелистском христианском контркульте почти не распространены концепции «промывания мозгов» или «управления сознанием», в светском антикульте употребление термина «апологет культа» почти исключительно связано с поддержанием либо жизнеспособности этих концепций, либо той части своих положений, которая обосновывает достоверность свидетельств экс-участников культов.
  • Светская наука: академическое сообщество не имеет согласия по большинству проблем, связанных с культовой деятельностью. Нет согласия учёных и в оценках новых и спорных религиозных движений, у каждого конкретного представителя науки баланс между свободой вероисповедания и потенциальной угрозой от культов выглядит по-разному.

См. также

Напишите отзыв о статье "Оппозиция культам"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 Конь Р. М. [apologet.orthodox.ru/apologetika/text/sektovedenie/kon.zip К вопросу о современных тенденциях в русском сектоведении]
  2. ↑ Кантеров И. Я. «Деструктивные, тоталитарные» и далее везде // Религия и право. — Славянский правовой центр, 2002. — № 1. [web.archive.org/20070927110346/www.rlinfo.ru/projects/seminar-10-let/kanterov.html Архивировано] из первоисточника 27 сентября 2007.
  3. ↑ Barker, Eileen. Watching for Violence. A Comparative Analysis of the Roles of Five Types of Cult-Watching Groups. — A paper presented at The 2001 International Conference «The Spiritual Supermarket: Religious Pluralism in the 21st Century», April 19-22, 2001. — P. 1—18.
  4. ↑ 1 2 Эгильский Е. Э. [www.hses-online.ru/2007_01.html Контркультовое движение за рубежом и в России] // Гуманитарные и социальные науки. — 2007. — № 1. [www.webcitation.org/66zdnP77E Архивировано] из первоисточника 17 апреля 2012.
  5. ↑ 1 2 3 Мартинович В. А. [www.sobor.by/center.php?n=sektovedenie К вопросу о православном сектоведении в современном мире] // Минские Епархиальные Ведомости. — 2005. — № 3 (74). — С. 55-59. [www.webcitation.org/66zdnr4SN Архивировано] из первоисточника 17 апреля 2012.
  6. ↑ Bromley, David G. and Shupe, Anson Strange Gods: The Great American Cult Scare. Boston: Beacon Press, 1981
  7. ↑ Shupe, Anson and Bromley, David G. (1994). The Modern Anti-Cult Movement in North America, pp. 3—32 in Shupe, Anson and Bromley, David G. Anti-Cult Movements in Cross-Cultural Perspective. New York, NY: Garland, pp. 9—14.
  8. ↑ Kropveld, Michael [www.icsahome.com/infoserv_articles/kropveld_michael_anexampleforcontroversy.htm An Example for Controversy: Creating a Model for Reconciliation] // Cultic Studies Review. — 2003. — Vol. 2 № 2. [www.webcitation.org/66zdoJ2JQ Архивировано] из первоисточника 17 апреля 2012.
  9. ↑ Langone Michael D. [csj.org/infoserv_articles/langone_michael_academicdialoguepreface.htm Academic Disputes and Dialogue Collection: Preface]. — ICSA E-Newsletter, 2005. — Vol. 4, № 3. [www.webcitation.org/66zdonAqu Архивировано] из первоисточника 17 апреля 2012.
  10. ↑ Гордус М. М. [www.hses-online.ru/2008/02/09_00_13/03.pdf Антикультовое движение: Исторический обзор] // Гуманитарные и социальные науки. — 2008. — № 2. — С. 11-13.
  11. ↑ 1 2 3 4 5 Иваненко С. И. [www.religiopolis.org/archive/22-ivanenko.html Религиоведческие аспекты изучения антикультового движения и его воздействия на государственно-конфессиональные отношения в современной России] // Центр религиоведческих исследований «РелигиоПолис» (см. Ситников, Михаил Николаевич)
  12. ↑ См. Понкин И. В. [www.oodvrs.ru/article/index.php?id_page=63&id_article=785 Экстремизм правовая суть явления. Часть IV. Опыт Франции в противодействии экстремизму и пресечении деятельности религиозных объединений, относимых к сектам. Краткая справка] (недоступная ссылка)
  13. ↑ [www.derives-sectes.gouv.fr/ Mission interministérielle de vigilance et de lutte contre les dérives sectaires] (фр.) // Официальный сайт
  14. ↑ 1 2 [www.anticekta.ru/Menu-01/Region/01-region.html Региональные представительства РАЦИРС (по городам)] (недоступная ссылка)
  15. ↑ [archive.is/20120715142246/iriney.ru/about/index.htm О нашем центре и о наших друзьях] // Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского
  16. ↑ Bromley D. G., Shupe A. and Ventimiglia J. C. (1979). Atrocity tales, the Unification Church and the social construction of evil. Journal of Communication, 29, 42—53.
  17. ↑ Michael Langone [www.icsahome.com/infoserv_articles/langone_michael_twocampsofculticstudies.htm The Two "Camps" of Cultic Studies: Time for a Dialogue] // Cultic Studies Journal. — 2000. — Vol. 17. — P. 79—100. [www.webcitation.org/66zdpJiM2 Архивировано] из первоисточника 17 апреля 2012.
  18. ↑ Lewis, James R. Cults and the Media // Cults in America : A Reference Handbook. — Santa Barbara, California, USA: ABC-CLIO, 1998. — ISBN 978-1-57607-031-4.
    this kind of reporting contributes to the perpetuation of the cult stereotype. … the marked tendency of the mass media to report on a phenomenon only when it results in conflicts and problems.
  19. ↑ van Driel, Barend and Richardson, James T. Research Note Categorization of New Religious Movements in American Print Media. — Sociological Analysis 1988, 49, 2, 1988. — P. 171—183.
  20. ↑ 54-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН. [www.unhchr.ch/Huridocda/Huridoca.nsf/TestFrame/ec8751d1b835d9118025681f0058c117?Opendocument Interim report on the elimination of all forms of intolerance and of discrimination based on religion or belief prepared by the Special Rapporteur of the Commission on Human Rights] (англ.) (23-9-1999). Проверено 15 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zdpnonx Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
  21. ↑ Пукшанский Б. [www.humanism.al.ru/ru/articles.phtml?num=000494 Фрагменты гл.9] учебного пособия для вузов «История информатики и философия информационной реальности» — М.: Академический проект, 2007.
  22. ↑ Гинзбург В. Л. О науке, о себе и о других: Статьи и выступления. 3-е изд. — М.: 2003.
  23. ↑ Тревогин П. А. Вернется ли в СМИ подлинная наука? // Вечерний Петербург, 17 авг. 1999 г.
  24. ↑ Russell B. [www.positiveatheism.org/hist/russell4.htm On the Value of Scepticism] // The Will To Doubt, 1907.
  25. ↑ Kurtz P. [www.csicop.org/SI/show/ufo_mythology_the_escape_to_oblivion/ UFO Mythology: The Escape to Oblivion] // Skeptical Inquirer. Volume 21.4, July—August 1997.
  26. ↑ Barker E. Watching for Violence: A Comparative Analysis of the Roles of Five Types of Cult-Watching Groups, in: Cults, Religion, and Violence / Ed. Bromley D. G., Melton J. G.— Cambridge: Cambridge University Press, 2003. pp. 123—148.
  27. ↑ 1 2 3 Cowan, Douglas E. [www.cornerstonemag.com/cart/txt/cowanSSR02.htm Cult Apology: A Modest (Typological) Proposal](недоступная ссылка — история). Paper presented to the 2002 Society for the Scientific Study of Religion Conference 'Boundaries and Commitments in NRM Research', November 2002. Проверено 15 февраля 2010. [web.archive.org/20021203012913/www.cornerstonemag.com/cart/txt/cowanSSR02.htm Архивировано из первоисточника 3 декабря 2002].
  28. ↑ Wilson B. R. (ed.) The Social Dimensions of Sectarianism.— Rose of Sharon Press, 1981.
  29. ↑ По аналогии с «рассказом о злодеянии» Бромли, Шупа и Сентимильи (1979). См.:
    • Bromley D. G., Shupe A. D., Ventimiglia G. C. Atrocity Tales, the Unification Church, and the Social Construction of Evil // Journal of Communication, Summer 1979, p. 42—53
  30. ↑ Zablocki B. Reliability and validity of apostate accounts in the study of religious communities // Paper presented at the Association for the Sociology of Religion in New York City, Saturday, August 17, 1996.
  31. ↑ Zimbardo P. G. [www.apa.org/monitor/nov02/pc.aspx Mind control: psychological reality or mindless rhetoric?] // Monitor on Psychology (APA), November 2002, Vol 33, No. 10
    «Mind control is the process by which individual or collective freedom of choice and action is compromised by agents or agencies that modify or distort perception, motivation, affect, cognition and/or behavioral outcomes».
  32. ↑ Religion and the Social Order: The Handbook on Cults and Sects in America / ed. David G Bromley, Jeffrey K. Hadden. — London: JAI Press, 1993. — (Religion and the social order). — ISBN 978-1559384773.
  33. ↑ 1 2 Allen, Charlotte [web.archive.org/web/20001203192600/linguafranca.com/9812/allen.html Brainwashed! Scholars of cults accuse each other of bad faith] (англ.). Lingua Franca, декабрь 1998. Архивная копия [web.archive.org/web/20001203192600/linguafranca.com/9812/allen.html оригинала] от 3.12.2000. Проверено 12 февраля 2010.
  34. ↑ 1 2 3 4 5 Introvigne M. [www.cesnur.org/testi/gandow_eng.htm Brainwashing and Mind Control Controversies] // CESNUR
  35. ↑ [www.religioustolerance.org/brain_wa.htm Изучение обвинений НРД в практике «промывания мозгов»] (англ.). ReligiousTolerance.org. Проверено 12 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zdrxE40 Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
  36. ↑ [www.factnet.org/cris_fdp.htm Использование метода «депрограммирования»] (англ.). F.A.C.T.net. Проверено 12 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zdsQcpo Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
  37. ↑ [www.cesnur.org/testi/molko_brief.htm Резюме APA в деле Molko] (англ.). Центр изучения новых религий (CESNUR). Проверено 12 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zdqZiuG Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
  38. ↑ [www.rickross.com/reference/apologist/apologist25.html Ходатайство APA о прекращении своей деятельности в качестве Amicus Curiae в деле Molko] (англ.). Проверено 12 февраля 2010. [www.webcitation.org/66zdrWN5y Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
  39. ↑ [www.rickross.com/reference/brainwashing/brainwashing5.html Итоговый отчёт APA о деятельности BSERP] (англ.). Проверено 12 февраля 2010. [www.webcitation.org/64qgHviok Архивировано из первоисточника 21 января 2012].
  40. ↑ Singer M., Ofshe R. Summons of January 31, 1994, n. 110, p. 31. См.: [www.cesnur.org/testi/gandow_eng.htm Brainwashing and Mind Control Controversies] // CESNUR

Литература

  • Филькина А. В. [cyberleninka.ru/article/n/eticheskiy-aspekt-v-issledovaniyah-novyh-religioznyh-dvizheniy-sopostavlenie-opyta-otechestvennyh-i-zapadnyh-sotsiologov Этический аспект в исследованиях новых религиозных движений: сопоставление опыта отечественных и западных социологов]. // Вестник ТГПУ, 2010.— Вып. 5(95). Проверено 20 марта 2013. [www.webcitation.org/6FHHvDc9m Архивировано из первоисточника 21 марта 2013].

Ссылки

Отрывок, характеризующий Оппозиция культам

Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Оппозиция_культам&oldid=78526651»