Парламентские выборы в Испании (1893)

</th> </table>

Парламентские выборы в Испании 1893 года прошли 5 марта.

Предыстория

26 июня 1890 года либералам удалось добиться введения в Испании всеобщего избирательного права для мужчин старше 25 лет. Победа оказалась пирровой и привела к падению кабинета министров во главе с лидером либералов Пракседесом Матео Сагастой. 5 июля 1890 года новым председателем Совета министров стал консерватор Антонио Кановас дель Кастильо. 21 ноября 1891 года раскол происходит в консервативных рядах, в отставку подал министр внутренних дел Франсиско Сильвела-и-Ле Веллёз, создавший свою партию — Консервативный союз (исп. Unión Conservadora, UC). В результате конфликта внутри консерваторов кабинет Кановаса подаёт в отставку и 11 декабря 1892 года Сагаста возвращается на этот пост. 5 января 1893 года он объявляет о роспуске Конгресса депутатов и назначает новые выборы.

Перед выборами Республиканская прогрессистская партия, Федеративная демократическая республиканская партия, Республиканская централистская партия и независимые республиканцы объединились, создав коалицию Республиканский союз (исп. Unión Republicana, UR). Демократы Эмилио Кастелара участвовали в выборах отдельно от других республиканских группировок.

Результаты

5 марта был избран 401 член Конгресса депутатов в самой Испании, 16 депутатов в Пуэрто-Рико (12 из них представляли Безусловно испанскую партию, выступавшую против независимости острова, де-факто филиал Либерально-консервативной партии, 3 — Автономистскую партию Пуэрто-Рико и один независимый безусловный) и 30 на Кубе (7 автономистов и 23 от Конституционного союза, среди которых было по 11 консерваторов и либералов, а также один независимый).

Победу на выборах одержала Либеральная партия во главе с Пракседесом Матео Сагастой. Считая союзников из числа баскских династистов, либералы смогли получить 257 мест в Конгрессе депутатов (64,09 %).. Их главным оппонентам, Либерально-консервативной партии Антонио Кановаса дель Кастильо пришлось удовлетвориться 87 местами (21,7 %), считая близких по идеологии сторонников Франсиско Сильвела-и-Ле Веллёза (Консервативный союз). Удачными выборы можно считать для республиканцев и демократов, которые смогли увеличить своё представительство в Конгрессе депутатов с 26 мест до 47, в то время как карлисты и традиционалисты сохранили свои позиции.

← 1891   1896 →
Парламентские выборы в Испании

5 марта 1893
Глава партии:	Пракседес Матео Сагаста	Антонио Кановас дель Кастильо
Партия:	Либеральная партия	Либерально-консервативная партия
Прошлое число мест:	96	251
Мест получено:	257 (▲161)	70 (▼181)
Результат выборов:	Победу одержала Либеральная партия, завоевав почти 2/3 мест в Конгрессе депутатов

</span>
Итоги выборов в Конгресс депутатов Испании 5 марта 1893 года

Партии и коалиции				Лидер	Голоса			Места
					#	%	+/−	Места	+/−
		Либеральная партия	исп. Partido Liberal, PL	Пракседес Матео Сагаста				257	▲161
Все либералы								257	▲152
		Либерально-консервативная партия	исп. Partido Liberal-Conservador, PLC	Антонио Кановас дель Кастильо				70	▼181
		Консервативный союз	исп. Unión Conservadora, UC	Франсиско Сильвела-и-Ле Веллёза				17	Первый раз
Все консерваторы								87	▼175
		Республиканская прогрессистская партия	исп. Partido Republicano Progresista, PRP	Мануэль Руис-Соррилья				14	▼3
		Федеративная демократическая республиканская партия	исп. Partido Republicano Democrático Federal, PRDF	Франсиско Пи-и-Маргаль				9	▲5
		Республиканская централистская партия	исп. Partido Republicano Centralista, PRC	Николас Сальмерон				4	▲1
		Независимые республиканцы	исп. Republicano independiente					5	▲4
Республиканский союз								32	▲6
		Демократическая партия	исп. Partido Democrático Posibilista, PDP	Эмилио Кастелар				15	▲8
Все демократы								15	▲8
		Традиционалистское причастие	исп. Comunión Tradicionalista, CT	Маркиз де Серральбо				7	▲2
		Партия интегристов	исп. Partido Integrista, PI	Рамон Носедаль				1	▼1
Все карлисты и традиционалисты								8	▬
Всего					н/д	100,00		401	▬
Источник: Historia Electoral Spain Historical Statistics

Результаты по регионам

Либералы заняли первое место по количеству избранных депутатов в 43 провинциях. Либералы-консерваторы смогли победить в Овъедо (ныне Астурия), Сеговии и Уэльве. Впервые республиканцам, объединившимся в коалицию удалось победить на провинциальном уровне, получив большинство мест в провинциях Мадрид и Барселона. В провинции Жирона первое место поделили либералы и Консервативный союз. Объединившимся республиканцам также удалось одержать уверенную победу в трёх из четырёх крупнейших городов страны. Республиканский союз завоевал 6 мандатов из 8 в Мадриде (по два у каждой из трёх партий), 3 из 5 в Барселона (по одному у каждой из трёх партий) и 2 из 3 в Валенсии (оба у прогрессистов). Кроме того, прогрессисты взяли одно место в Севильи. Либералы получили 2 мандата из 4 в Севильи и по 2 мандата в Мадриде и Барселоне. Консерваторы завоевали по одному мандату в Севильи и Валенсии.

После выборов

6 апреля 1893 года члены Конгресса депутатов нового созыва выбрали председателя. Им стал Антонио Агилар, маркиз де-ла-Вега-де-Армихо (Либеральная партия), за которого проголосовали 212 парламентария. Председателем Сената вновь стал Хосе Гутьеррес де ла Конча, маркиз де Ла Хабана (Либеральная партия), которого в ноябре 1894 года сменил другой либерал Эухенио Монтеро Риос.

За время работы законодательного органа Испания пережила вооруженные конфликты с Марокко, серия анархических атак в Барселоне (1893 год) и начало Войны за независимость Кубы, третьего и последнего военного конфликта между Кубой и Испанией.

Несколько месяцев спустя, Эмилио Кастелар, выступавший за демократизацию режима изнутри, объявил о роспуске Демократической партии и призвал своих сторонников присоединиться к Либеральной партии. Часть демократов во главе с Карвахалем и Вильямилом выступили против и основали свою партию, Республиканский конституционный союз (исп. Unión Constitucional Republicana), которая в 1895 году объединилась с частью членов Республиканской прогрессистской в Национальную республиканскую партию (исп. Partido Republicano Nacional).

Ссылки

• [www.historiaelectoral.com/e1800g.html Gráficos y análisis: Elecciones en el Sexenio Revolucionario y la Restauración 1869-1923] (исп.). Historia Electoral.com. Проверено 11 марта 2016.

Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Испании (1893)

Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.