Парламентские выборы в Испании (1822)

</th> </table>

Всеобщие выборы 1822 года в Испании были проведены после начала революции 1820 года.

Предыстория

В мае 1814 года король Фернандо VII, опираясь на старших офицеров, верхушку чиновничества, большую часть церковной иерархии и депутатов-абсолютистов Кадисских кортесов, приостановил действие конституции, распустил Кортесы, вернул себе право издавать законы и начал репрессии против либералов, многие из которых были заключены в тюрьму или уехали в изгнание. Ему удалось задавить революционное движение в Испании, начавшееся как движение противфранцузской оккупации, но со временем переросшее в движение за превращение страны в конституционную монархию. Победа сторонников абсолютизма оказалась временной.

Социально-экономический кризис, недовольство сохранением феодальных отношений, опыт либеральной Кадисской конституции 1812 года и война за независимость испанских колоний в Америке вскоре создали в Испании предпосылки к революции.

1 января 1820 года Астурийский батальон во главе с подполковником Рафаэлем Риего-и-Нуньесом, недавно сформированный по приказу короля и только что прибывший в Кадис для отправки в Южную Америку для подавления местного движения за независимость, взбунтовался, потребовав возвращения к конституции 1812 года. Население Андалусии, в большинстве своём, не стало поддерживать революционеров, зато вскоре началось восстание в Галисии, быстро распространившись по всей Испании. 7 марта 1820 года восставшие вошли в Мадриде. Генерала Франсиско Бальестерос, спешно отозванный из отставки для защиты королевского дворца, убедил короля согласиться восстановить действие конституции 1812 года, что и было сделано 10 марта. Король назначил генерала Бальестероса вице-президентом временного правительства. Первыми шагами нового кабинета стали решение раскрыть государственные тюрьмы и темницы инквизиции и возвращению Мадриду системы городского управления, данную ему кортесами 1812 года.

«Либеральное трёхлетие»

В марте-апреле 1820 года было образовано конституционное правительство, в состав которого вошли деятели Испанской революции 1808-1814 годов (Агустин Аргуэльес, Перес де Кастро, Xoce Канга Аргуэльес), представлявшие Умеренную партию («модерадос»). Они занимали компромиссную позицию, выступая за реформы, но в то же время полагая Кадисскую конституцию чересчур радикально. «Модерадос», пытаясь не допустить социальных конфликтов, считали необходимым отмену феодальных отношений и в то же время хотели сохранить земельную собственность дворянства. Реформы, проведённые умеренными, преимущественно свелись к ликвидации всё ещё сохранявшихся в правовой и административной системах феодальных пережитков, а также, не трогая дворянское землевладение, попытались облегчить финансовое бремя государства за счёт церковных владений.

Главными оппонентами «модерадос» были левые либералы («эксальтадос», от исп. exaltados — восторженные), чьи лидеры, Рафаэль Риего, Хуан Ромеро Альпуэнте, Хосе Морено Герра, Антонио Алькала Гальяно, требовали отмены сеньориальной собственности на землю и церковной десятины, уменьшения прямого налога на землю. Им удалось добиться принятия кортесами решения о передаче крестьянам большей части сеньориальной земли, но король наложил на этот закон вето.

Выборы в Кортесы, состоявшиеся в апреле-мае 1820 года, выиграли умеренные.

Осенью и зимой 1821 года революционные выступления приняли огромный размах, особенно на юге страны. Была даже предпринята попытка восстания с целью свергнуть монархию и установить в Испании республику, подавленная правительством.

Избирательная система

Право голоса получили все лица мужского пола старше 21 лет, имели постоянное местожительство, в том числе представители белого духовенства, т.е. священников, обслуживающих епархиальные храмы. Всего право голоса имели 3 215 460 человек при общей численности населения Испании в 11 661 865 жителей.

Депутатами могли быть избраны мужчины старше 25 лет, постоянно проживающие в своём округе они имели при условии наличия определённого дохода.

203 депутата выбирались по мажоритарной системе в 33 многомандатных избирательных округах.

Выборы

Фактически на выборах шла борьба между двумя течениями либеральной партии: умеренными «модерадос» и радикальными «эксальтадос». Последние смогли одержать победу в том числе и благодаря запрету баллотироваться тем кто уже был депутатами. Этот запрет сильнее ударил по «модерадос», многие из которых были являлись членами Кортесов ещё дореволюционного периода или были избраны в парламент в 1820 году.

Голосование растянулось почти на 2 месяца. Сначала, в начало октября, проголосовали приходские советы, в начале ноября — районые и в начале декабря дошла очередь до провинциальных собраний. Первое заседание новоизбранных кортесов состоялось 15 февраля 1822 года.

Председателем Кортесов 1 марта был избран «эксальтадос» Рафаэль Риего-и-Нуньес.

После выборов

Несмотря на поражение на выборах в Кортесы, «модерадос» смогли сохранить контроль над правительством, благодаря королю, который поручил сформировать новый кабинет лидеру умеренных Мартинесу де ла Роса. Тем временем, положение в Испании ещё более обострилось. Влияние «модерадос», на авансцену вышло новое ультрарадикальное революционного течение «комунерос» во главе с бывшими «эксальтадос» Ромеро Альпуэнте и Морено Герра, требовавшими немедленных и радикальных реформ. Им противостояли правые «эксальтадос», лидер которых Алькала Гальяно призывал к сдержанности. 7 июля 1822 года умеренные, желая не допустить к власти радикалов, попытались организовать государственный переворот с целью сменить конституционный строй. Но, не получив поддержки армии, министрам-«модерадос», замешанным в заговоре, пришлось уйти в отставку.

В августе 1822 года королю пришлось поставить во главе правительства одного из лидеров правых «эксальтадос» Эваристо Сан-Мигеля-и-Вальедо. Новый кабинет уже осенью столкнулся с резкой критикой со стороны «комунерос», недовольных нерешительностью властей.

Тем временем, Священный союз решил подавить испанскую революцию силой. 7 апреля 1823 года французская армия перешла испанскую границу. 30 сентября 1823 года конституционное правительство, к тому времени уже переехавшее в Кадис, капитулировало. 1 октября 1823 года Фернандо VII восстановил режим абсолютной монархии, отменив конституцию и распустив Кортесы.

Источники

• [www.congreso.es/portal/page/portal/Congreso/Congreso/Hist_Normas/200 Hace 200 años. Diario de las Cortes de Cádiz] (исп.). congreso.es. Проверено 26 апреля 2016.

← 1820   1834 →
Парламентские выборы в Испании

Выборы в Кортесы
1822 год
Результат выборов:	Избран второй парламент Испании «либерального трёхлетия»

Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Испании (1822)

– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.