Попов, Николай Иванович (генерал)

Николай Иванович Попов
Дата рождения	2 декабря 1930(1930-12-02)
Место рождения	с. Беловка, Богатовский район, Куйбышевская область, СССР
Дата смерти	16 июля 2008(2008-07-16) (77 лет)
Место смерти	Москва, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Танковые войска; мотострелковые войска
Годы службы	1948—1992
Звание
Командовал	1-я гвардейская танковая армия Сибирский военный округ Туркестанский военный округ Главное командование войск Южного направления
Сражения/войны	Афганская война (1979—1989)
Награды и премии
В отставке	с 1992

Никола́й Ива́нович Попо́в (2 декабря 1930 года, село Беловка, ныне Богатовский район, Самарская область — 16 июля 2008 года, Москва) — советский военачальник, генерал армии.

Биография

Начало военной службы

В 1948 году поступил в Саратовское танковое училище, которое закончил в 1951 году. С 1951 года командовал танковым взводом, с 1955 по 1959 годы командовал учебной ротой в отдельном танковом батальоне.

В 1961 году окончил Военную академию бронетанковых войск. Затем командовал танковым батальоном, с 1963 года был заместителем командира танкового полка, с 1965 по 1968 год командовал учебным танковым полком в Уральском военном округе.

На старших должностях

В 1970 году окончил Военную академию Генерального штаба. С июля 1970 года — командир мотострелковой дивизии. С августа 1973 года — начальник штаба — первый заместитель командующего 1-й гвардейской танковой армией в Группе советских войск в Германии, а с июля 1975 года — командующий этой армией. В 1978 году окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба.

На высших командных должностях

С апреля 1979 года — начальник штаба — первый заместитель командующего войсками Дальневосточного военного округа. С октября 1981 года — командующий войсками Сибирского военного округа. С сентября 1984 года — командующий войсками Туркестанского военного округа. В должности командующего войсками этого округа он принимал участие в руководстве боевыми действиями Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Воинское звание генерал армии присвоено указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 февраля 1988 года. С января 1989 года — Главнокомандующий войсками Южного направления, в марте 1992 года должность стала именоваться «командующий войсками Южного направления».

Член КПСС в 1957-1991 годах. Член Центральной ревизионной комиссии КПСС в 1986—1990 годах.

В отставке

В июне 1992 года уволен в отставку. Жил в Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Награды

• Орден Ленина
• Орден Красного Знамени
• Орден Красной Звезды
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 2-й степени
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени
• медали

Воинские звания

• генерал-майор (15.12.1971)
• генерал-лейтенант танковых войск (13.02.1976)
• генерал-полковник (10.02.1981)
• генерал армии (16.02.1988)

Литература

• Военная экциклопедия в 8 томах. М.:Военное издательство, 1994—2004. — Т.6.

Ссылки

• [old.redstar.ru/2008/07/19_07/3_08.html#top Некролог]

Отрывок, характеризующий Попов, Николай Иванович (генерал)

– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».