Самуил (Миславский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Самуил (имя) и фамилией Миславский.

Митрополит Самуил<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Митрополит Киевский и Галицкий
22 сентября 1783 — 5 января 1796
Предшественник:	Гавриил (Кременецкий)
Преемник:	Иерофей (Малицкий)
Архиепископ Ростовский и Ярославский до 22 сентября 1777 года — епископ
17 марта 1776 — 22 сентября 1783
Предшественник:	Афанасий (Волховский)
Преемник:	Арсений (Верещагин)
Епископ Крутицкий
24 сентября 1771 — 17 марта 1776
Предшественник:	Сильвестр (Страгородский)
Преемник:	Амвросий (Подобедов)
Епископ Белгородский и Обоянский
28 декабря 1768 — 24 сентября 1771
Предшественник:	Порфирий (Крайский)
Преемник:	Аггей (Колосовский)
Имя при рождении:	Симеон Григорьевич Миславский
Рождение:	24 мая (4 июня) 1731(1731-06-04) Полошки, Глуховский полк ныне Глуховский район Сумская область
Смерть:	5 (16) января 1796(1796-01-16) (64 года) Киев
Принятие монашества:	12 апреля 1754 года

Митрополит Самуил (в миру Симео́н Григо́рьевич Мисла́вский; 24 мая (4 мая) 1731, Полошки, Нежинский полк — 5 (16) января 1796, Киев) — епископ Русской православной церкви, митрополит Киевский и Галицкий. Философ, богослов.

Биография

Родился 24-го мая 1731 года в семье священника села Полошек Нежинского полка Гетманщины.

В 1742—1754 годы получил образование в Киевской духовной академии, в эпоху её процветания.

При окончании курса, Миславский 12-го апреля 1754 года постригся в монашество с именем Самуила и был оставлен при академии и последовательно преподавал различные предметы, преимущественно латинскую грамматику, поэзию и риторику.

25-го ноября 1754 года был рукоположён в иеродиакона и 6-го января 1756 года — в иеромонаха.

Школа выработала в Самуиле не только всесторонне образованного богослова, искусного и тонкого диалектика, образцового проповедника и лингвиста, свободно изъяснявшегося на латинском, польском и французском языках и излагавшего свои мысли на немецком и греческом языках, — но и человека гуманного, правдивого, отзывчивого на все доброе, твёрдого, смело и настойчиво преследующего намеченные цели, человека с изворотливым умом, жаждой к образованию, стремлением передать его другим и уменьем приноравливаться ко всем обстоятельствам и случайностям и извлекать из них пользу для себя и для других.

Его высокие достоинства вскоре были оценены, и 7-го ноября 1757 года Самуил был назначен префектом академии и преподавателем философии; на обязанности же префекта лежало и хозяйство академии. Академия обязана Самуилу новым местом и зданиями, оконченными постройкою в 1765 году. С 1-го сентября 1759 года Самуил был исполняющим должность ректора академии, а 16-го января 1761 года был возведён в сан архимандрита Киево-братского монастыря и определён ректором академии и членом духовной консистории.

Особенное внимание архимандрита Самуила было обращено на кафедру гомилетическую. Как член консистории, Самуил участвовал в комиссии по пересмотру положения о правах и преимуществах малороссийского духовенства. В марте и июле 1762 года Самуил ездил в Петербург для принесения поздравлений императору Петру Феодоровичу и императрице Екатерине II и обратил на себя внимание своими проповедями.

21-го августа 1768 года был вызван в Петербург для исполнения чреды священнослужения и проповеди слова Божия и 28-го декабря того же года рукоположён в епископа Белгородского и Обоянского, а 15-го февраля 1769 года отправился на место нового служения.

Короткое время управления Самуила белгородскою епархиею было полезно и для Харьковского коллегиума. В нём преосвященный обратил внимание на преподавание всех наук и в особенности русского языка, который раньше был только второстепенным предметом. К этому же времени относится знакомство и начало сближения Самуила с наследником престола Павлом Петровичем, окончившееся тесною дружбою между ними.

Случившееся во время чумы 1771 года убийство московского архиепископа Амвросия и отсутствие епископа в соседней крутицкой епархии вызвали 24-го сентября 1771 года перемещение епископа Самуила на Крутицкую епархию и назначение его присутствующим в московской синодальной конторе. Императрица просила Самуила поспешить приездом и в октябре 1771 года он прибыл в Москву.

Немало трудов выпало на долю его по управлению двумя епархиями (московская до 1775 года не имела у себя архиепископа). Сначала он продолжал дела, начатые убитым архиепископом, — очищал зараженные церкви, приводил в порядок приходы, реставрировал три московских собора и крутицкий архиерейский дом. По синодальной конторе было тоже много дел, которые решались с изумительною быстротою; по указанию же епископа приведён был в порядок и архив конторы.

За труды эти Самуил 15-го февраля 1775 года пожалован был званием члена Св. Синода, а 14-го июня того же года — алмазною панагиею.

17-го марта 1776 года переведён был на Ростовскую кафедру, где ему пришлось вести борьбу с господствовавшими в обществе и духовенстве пороками. Преосвященный действовал на общество словом и своим примером. В 1777 году, при учреждении Ярославского наместничества, Самуил оказывал содействие светским лицам отводом помещений и доставлением служащих лиц. Памятником его забот о духовенстве служат основанные им в 1776 года училища в Ростове и Угличе и заложенный дом для семинарии.

22-го сентября 1777 года Самуил был возведён в сан архиепископа, а ровно через 6 лет (22-го сентября 1783 г.) назначен митрополитом в Киев.

Более чем двенадцатилетнее управление Самуила Киевскою митрополиею полно трудов и забот, направленных на устройство епархии, находящихся в ней учебных заведений и так называемых «заграничных», присоединяемых из польских областей православных церквей и монастырей. Ревностный архипастырь, сознававший свои обязанности, сочувствовавший всему доброму, во всей деятельности своей заявлял непреклонное желание создать лучшие порядки в епархии, возвысить её благоустройство и нравственное состояние духовенства и паствы. При нём произошло в киевской епархии введение штатов церквей, монастырей и духовенства (указы 10-го апреля и 13-го июля 1786 г.); митрополит действовал как просвещённый и преданный интересам государства и церкви исполнитель общей правительственной меры и в корне подавлял всегда возникающую при реформах оппозицию.

Он учредил должность благочинных, составил им инструкцию, поднял дело церковной проповеди, снабдил церкви богослужебными и другими полезными книгами, заботился и о материальном благосостоянии духовенства, освободив его от некоторых сборов. В Духовной академии выдвинул на первый план русский язык и ввёл преподавание всеобщей и естественной истории, географии, чистой и прикладной математики, архитектуры, живописи и изъяснения воскресных и праздничных Евангелий.

От преподавателей требовал разумного преподавания, учредил при академии в 1787 году гражданскую типографию, увеличил академическую библиотеку и улучшил материальные средства академии.

Симпатии митрополита Самуила к заграничным православным сказались в денежных пособиях присоединяемым и в заботах о воссоединении униатов с православною церковью. Результатом деятельности митрополита было обращение в православие более 2-х миллионов жителей Волыни и Подолии.

Скончался 5 января 1796 года. Погребён в усыпальнице Святой Софии, устроенной в Успенском приделе Софийского собора.

Сочинения

Из литературных трудов митрополита известны: составленная им «Латинская грамматика» (Киев, 1765 г.); составленное по поручению Св. Синода «Собрание поучительных слов из сочинений св. И. Златоуста и Ефрема Сирина»; исправленный им трактат Адама Зерникава «О происхождении Св. Духа» (Кенигсберг, 1774 г., 2 тома с присоединением Коридалова письма к ректору академии Софронию Початскому о том же предмете); «Догматы православной веры», на латинском и русском, Киев, 1760 г.; проповеди: на день вступления на престол императрицы Екатерины, на 21-е декабря 1768 г., на 24-е ноября 1775 г.; О силе, правилах и выгодах, в законе Божием содержащихся; Слово о великих предметах учреждений Екатерины; О побуждениях к принятию должности судей (последние три перев. на греч., лат. и нем. языки); Слово при первом служении в Киеве; исторически важное «Увещательное поучение новому викарию епископу Виктору»; Речи императрице Екатерине в Москве, при посещении Данилова монастыря и проч. «Историческое описание Киевской лавры»; «Права и преимущества малороссийского духовенства» — рукопись лаврской библиотеки; «Начальные трактаты богословских лекций Феофана Прокоповича» (изд. в Кенигсберге и Москве в 1773—1776 гг., в 7-ми частях); Самуил составил продолжение этих «лекций» и издал в 1782 г. в Лейпциге в 3-х частях. За ученые труды избран был в члены Академии Российской. Скончался митрополит Самуил 5-го января 1796 г. на 66-м году от рождения.

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Отрывок, характеризующий Самуил (Миславский)

В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.