Штейфон, Борис Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Борис Александрович Штейфон
Дата рождения

6 декабря 1881(1881-12-06)

Место рождения

Харьков, Российская империя

Дата смерти

30 апреля 1945(1945-04-30) (63 года)

Место смерти

Загреб, Независимое государство Хорватия

Принадлежность

Российская империя Российская империя
Белое движение Белое движение
Третий рейх Третий рейх

Годы службы

1900—1920
1941—1945

Звание

генерал-лейтенант

Сражения/войны

Русско-японская война
Первая мировая война:

Гражданская война:

Вторая мировая война:

Награды и премии
ГО 4-й ст. 2-й ст.
3-й ст. 3-й ст. 4-й ст.
   Русский коллаборационизм
Вторая мировая война
Основные понятия

Коллаборационизм во Второй мировой войне Русское освободительное движение

Идеология

Непримиримость Пораженчество

История

Гражданская война в России Белая эмиграция Коллективизация Политические репрессии в СССР Вторая мировая война Операция «Барбаросса» Смоленская декларация Пражский манифест Комитет освобождения народов России «Апрельский ветер» Пражское восстание Репатриация (Выдача казаков)

Персоналии

А. А. Власов В. Ф. Малышкин К. П. Воскобойник Б. В. Каминский П. Н. Краснов А. Г. Шкуро К. Г. Кромиади С. К. Буняченко Г. А. Зверев М. М. Шаповалов В. И. Мальцев Б. А. Штейфон А. В. Туркул Т. Н. Доманов Ф. И. Трухин М. А. Меандров В. К. Штрик-Штрикфельдт Султан-Гирей Клыч

Вооружённые формирования

РОА РОНА Казачий стан ВВС КОНР 15-й казачий кавалерийский корпус СС 30-я гренадерская дивизия СС (2-я русская) 30-я гренадерская дивизия СС (1-я белорусская) Дивизия «Руссланд» Русский корпус Хиви Боевой союз русских националистов 1-я русская национальная бригада СС «Дружина» Русская национальная народная армия Добровольческий полк СС «Варяг» Русский отряд 9-й армии вермахта

Национальные образования

Локотское самоуправление Республика Зуева

Организации

Русская национально-трудовая партия


Бори́с Алекса́ндрович Ште́йфон (6 декабря, 1881, Харьков — 30 апреля 1945) — русский генерал, видный деятель Белого движения на Юге России. В годы Второй мировой войны командовал Русским охранным корпусом. Видный монархист-легитимист.





Ранние годы, учёба и участие в русско-японской войне

Родился в Харькове. Отец, Александр Константинович Штейфон, цеховой мастер, из крещеных евреев, позже ставший купцом 3-й гильдии. Мать — дочь дьякона. Учился в харьковском реальном училище. В 1902 году окончил Чугуевское пехотное юнкерское училище, откуда выпущен был подпоручиком в 124-й пехотный Воронежский полк. Участник русско-японской войны. Контужен. Награждён за храбрость орденом св. Владимира. Поручик (01.09.1905). Штабс-Капитан (01.09.1909). В 1911 году окончил Императорскую Николаевскую военную академию по 1-му разряду. Капитан (07.05.1911). С ноября 1911 г. — командир роты 6-го гренадерского Таврического полка. Старший адъютант штаба войск Семиреченской области (26.11.1913-04.01.1914). С 04.01.1914 обер-офицер для поручений при штабе 2-го Туркестанского армейского корпуса.

Первая мировая война

Участник Первой мировой войны. Воевал на Кавказском фронте. В 1914 г. — капитан и и. д. помощника начальника разведывательного отделения Управления генерал-квартирмейстера штаба Кавказской армии. В 1915 г. — подполковник на прежней должности в полевом штабе генерала Юденича. Принимал активное участие в подготовке штурма Эрзерума и в январе 1916 года участвовал в нём. Был пожалован Георгиевским оружием

За то, что будучи командирован для разведки группировки сил противника и его позиций, под действительным ружейным и артиллерийским огнём, произвел 10-го января 1916 года детальный осмотр занятых турецкими войсками Деве-Бойненских позиций, а 29-го января добыл ценные сведения, легшие в основу соображений для атаки этих позиций, в ночь на 30-е января закончившейся удачным овладением в эту же ночь форта Долан-Гез, а затем и всеми фортами Деве-Бойну; в период штурма он неоднократно днем и ночью, по собственной инициативе, выезжал на позиции, подвергая свою жизнь явной опасности, доставлял ценные сведения о ходе нашего наступления, причем разведка его, 2-го февраля, дала возможность своевременно подготовиться к преследованию дрогнувшего, но еще удерживавшегося на фортах врага.

С июля 1916 г. — штаб-офицер для поручений при штабе 1-го армейского корпуса. В январе 1917 он был назначен начальником штаба 161 пехотной дивизии, 14 августа того же года — и.д. начальника штаба 3-й Финляндской стрелковой дивизии. В 1917 г. был произведен в полковники. Во время войны был награждён орденами св. Анны.

Гражданская война

После Октябрьского переворота вернулся в Харьков, затем в декабре 1917 года вступил в Добровольческую армию. Участвовал в 1-м Кубанском походе, летом 1918 года приехал в Харьков, где организовал центр вербовки офицеров в Добровольческую армию. В сентябре покинул Харьков и в конце 1918 года вернулся в Екатеринодар. Сотрудничал с харьковским разведчиком А. М. Двигубским в деле организации Харьковского добровольческого центра. В Добровольческой армии с апреля 1919 года начальник штаба 3-й пехотной дивизии; с июля командир 13-го пехотного Белозерского полка; с сентября начальник 4-й пехотной дивизии; с ноября начальник штаба Полтавского отряда (Правобережная группа войск Киевской области) генерала Николая Бредова. Участник Бредовского похода и прорыва в Польшу в составе Русской Добровольческой армии генерала Бредова (начальник штаба отряда в январе-августе 1920 г.). Интернирован в Польше. Помог генералу Бредову добиться переброски войск через Румынию в Крым. Вернулся из Польши в Крым в Русскую армию генерала Врангеля в сентябре 1920 года. Произведён Врангелем в генерал-майоры (в январе 1920 г.; Штейфон узнал об этом в Константинополе в сентябре, будучи там проездом в Крым).

Эмиграция

После эвакуации армии Врангеля из Крыма назначен генералом Кутеповым комендантом лагеря в Галлиполи. За заслуги и деятельность на посту коменданта в Галлиполи, Штейфон был произведён в генерал-лейтенанты. Занимал также должность начальника штаба 1-го армейского корпуса, с 25 апреля 1921 года. Из Галлиполи прибыл в Болгарию. В 1922 году был выслан правительством Стамболийского в Королевство сербов, хорватов и словенцев (С 1929 года — Югославия). Жил в Югославии. Активно участвовал в офицерском Союзе участников войны и был удалён генералом Врангелем из РОВСа, за попытку уйти из общего подчинения «легитимному Генеральному штабу». В конце 1920-х — начале 1930-х опубликовал ряд работ по истории военного искусства и занимался преподавательской деятельностью. Доктор военных наук, профессор. Видный монархист-легитимист, член Корпуса Императорских Армии и Флота (КИАФ).

Вторая мировая война

В 1941 года после оккупации Югославии немцами был приглашен генералом Скородумовым занять пост начальника штаба Русского охранного корпуса. После конфликта Скородумова с германским командованием и его ареста принял командование корпусом. Под его командованием корпус боролся с югославскими партизанами Тито, а затем и с регулярными частями Красной армии после её вступления в конце 1944 г. на Балканы. Требовал от германского командования переброски на Восточный фронт, но ему было в этом отказано. Будучи в Загребе, 29 апреля сделал смотр частям Русского Корпуса, затем был на всенощном бдении. Ночью с ним случился приступ болезни печени. Скончался, будучи в гостинице «Эспланада» (там размещался штаб корпуса) в результате сердечного приступа 30 апреля 1945 года, в Вербное воскресенье. Похоронен в Любляне на немецком военном кладбище (блок VIII, 6-й ряд, 16-я могила). По другим данным (Валерий Клавинг, Гражданская война в России: Белые армии. Военно-историческая библиотека. М., 2003.) — в городе Крань в Словении в 20 километрах к северо-западу от Любляны. В статье председателя РОВС А. А. фон Лампе смерть генерала описывается следующим образом:

«…уже через значительный промежуток времени я узнал, что 30-го апреля, в своем штабе, он потребовал, чтобы ему перед сном сделали какое-то впрыскивание — лег и… больше не проснулся!»

Лампе фон А. А. Пути верных. Париж. 1960. Стр. 202.

Награды

Память

  • В Москве у храма Всех Святых (м. «Сокол») в 1994 году был поставлен памятник, где Штейфон упоминался наряду с другими участниками Белого движения, в том числе воевавшими на стороне Германии. В ночь с 8 на 9 мая 2007 года он был разрушен.
  • В 2010 г. в харьковском храме св. Александра (УПЦ МП) с благословения митрополита Харьковского и Богодуховского Никодима был установлен киот чинам Дроздовской дивизии, участникам харьковского подпольного центра полковника Б.А.Штейфона.

Интересные факты

  • С молодости Штейфон был знаком с семьей Дроздовских. Впоследствии он служил в Дроздовской дивизии, а после взятия Чернигова встретил сестру погибшего генерала Дроздовского Юлию Гордеевну.
  • В Российском государственном военном архиве хранится досье Штейфона, составленное на него в гестапо (РГВА. Ф. 1358k, Оп. 2, Д. 585).

Сочинения

  • [www.dk1868.ru/history/bred_poxod_ogl.htm Бредовский поход.](Белое Дело. Под ред. А. А. фон Лампе. Т. III. Берлин: Медный Всадник, 1927. С. 91—139).
  • [www.dk1868.ru/history/krizis_dobr.htm Кризис добровольчества.] Белград, 1928. — 131с.
  • Национальная военная доктрина. Профессор генерал А. К. Баиов и его творчество. Таллин, 1937

Статьи:

  • Штурм Эрзерума // Военный сб. Кн. X. 1929. С. 49—66;
  • Русско-японская война (к 25-летию) // Там же. Кн. XI. 1930. С. 217—227;
  • Военный рационализм// Вестник военных знаний. Под ред. полковника Генштаба Шмиглевского. 1929. № 1. Сараево;
  • Вооруженный народ // Там же. 1930. № 7;
  • Оперативное искусство гражданской войны // Там же. 1931. № 4;
  • Скобелев // Там же. 1932. № 3;

и прочие.

Библиография

  • Николай Рутыч. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002.
  • Русский Корпус на Балканах: 1941—1945 гг./Под ред. Н. Н. Протопопова и И. Б. Иванова. СПб.: Изд. Санкт-Петербургского университета, 1999.- 460 с + 20 с.вкл.
  • Русский Корпус на Балканах: 1941—1945 гг. М.: Вече, 2008.
  • Маньков С.А. Происхождение и родственное окружение генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона // Новый часовой, № 19-20, СПб. 2011, с.180-184

Напишите отзыв о статье "Штейфон, Борис Александрович"

Ссылки

  • [www.hrono.ru/biograf/bio_sh/steinfon.html Биография Штейфона Б. А. на сайте «Хронос»]
  • [nashi-vesti.narod.ru/index.html Сайт журнала «Наши Вести», издания Союза чинов Русского Корпуса (1952—2001 гг.)]
  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=692 Штейфон, Борис Александрович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
  • [www.belrussia.ru/page-id-1684.html Киот в память чинов Дроздовской дивизии и добровольцев центра Штейфона в Харькове]

Отрывок, характеризующий Штейфон, Борис Александрович

– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.