Языки Эстонии

Языки Эстонии
Официальные	эстонский
Основные языки	русский
Региональные	выруский диалект, сету, тартуский диалект, мульгиский диалект
Языки меньшинств	русский, шведский, немецкий
Основные языки иммигрантов	русский (66 %) английский (46 %) немецкий (22 %) финский
Жестовые языки	эстонский жестовый язык русский жестовый язык

Официальным языком Эстонии является эстонский, относящийся к прибалтийско-финской ветви финно-угорской семьи языков.

Региональные языки

У эстонского есть два сильноразличающихся диалекта — североэстонский и южноэстонский. Последний, в свою очередь, также делится на ряд диалектов — выруский диалект, сету, который иногда классифицируется, как говор выруского, а также тартуский, мульгиский диалекты. Из них всех только выруский получил свой собственный код SIL International — fiu или vro. Язык народа сету, представители которого живут на юго-востоке Эстонии, так и в Печорском районе Псковской области России, иногда относят к говорам выруского диалекта, при этом сами сету считают свой язык самостоятельным. Самый западный из южноэстонских диалектов, мульгиский, больше других сблизился с североэстонским наречием и имеет много общих черт особенно с западным диалектом последнего. Распространённый восточнее тартуский диалект также перенял некоторые северные черты и служит связующим звеном между мульгиским и выруским, а также между северноэстонским и выруским.

Языки меньшинств

Русский язык

Русский язык в Эстонии имеет весьма давнюю историю, которая подразделяется на несколько этапов. На первом раннесредневековом этапе славяне и их древнерусские наречия проникали в страну с юго-востоке, со стороны Пскова, в обход Псковского озера. В 1030 году Ярослав Мудрый построил на месте разрушенной крепости эстов город Юрьев или Тарту. Однако в 1061 году эсты таки отвоевали город, но смешанное население сохранялось в городе очень долгое время. В начале XIII века город завоевал Ливонский орден и история русского языка в Эстонии на время прекратилась. По итогам Северной войны вся Лифляндия попала под контроль Российской империи. Начала снижаться доля говорящих на шведском и немецких языках, в то время, как доля русскоязычного населения росла очень медленно. К началу XX веков его доля составила всего 8 % населения. Русские проживали на северо-востоке региона. Однако позиции русского языка усиливались — в 1893 году с эстонского на русский перешёл Тартуский университет.

Но всё резко изменилось — Российская империя рухнула и был создан ряд новых государств, в том числе и Первая Эстонская республика. Согласно Конституции 1920 года предоставляла возможность получать образование на родном языке, пользоваться родным языком в учреждениях тех самоуправлений, где его носители составляли большинство, право обращаться на русском языке в центральные государственные учреждения. Однако при конституционной реформе 1938 года эти права были урезаны.

С созданием ЭССР русский получил статус эстонского, причём советская система образования поддерживала в республике две параллельные модели всех трёх уровней: русскоязычную и эстоноязычную со стопроцентным преподаванием предметов на родном языке в каждой. Обе финансировались государством в одинаковой степени.

В 1991 году русский был лишён статуса официального и стал считаться иностранным языком, однако он до сих пор широко используется в быту, торговле, рекламе, интернете, СМИ, школах и театральных постановках. В 2007 году докладчик ООН по расизму, расовой дискриминации и ксенофобии Дуду Дьен посоветовал Эстонии сделать русский язык вторым государственным, а в 2010 году комитет ООН по борьбе с расовой дискриминацией призвал Эстонию взвесить возможность предоставления публичных услуг на двух языках — русском и эстонском. Тем не менее, данные рекомендации были Эстонией отвергнуты, как «неадекватные».

Немецкий

Балтийские немцы появились в Прибалтике в XII веке, когда туда стали пребывать крестоносцы и начали создавать свои государства. В итоге многие немцы так и остались жить в Прибалтике. Они составляли верхние слои общества — аристократию (дворянство) и большую часть среднего сословия — свободных городских граждан (бюргеров) оказали значительное влияние на культуру и язык. Но после Первой мировой войны немцы начали уезжать из Прибалтики. Немецкое население Прибалтики резко сократилось в результате двух волн эмиграции в Германию: в 1939—1940 годах по соглашению между Германией и Прибалтийскими странами, и в 1940-41 гг. по соглашению СССР и Германии.

Шведский

X—XI веках в Прибалтике осели викинги, затем шведы, датчане и отчасти немцы. Таким образом уже с этого времени шведы контролировали побережье этого Региона. С 1561 по 1721 год Швеция владела уже всей Лифляндией, но в ходе Северной войны эти территории были отторгнуты в сторону Российской империи. Шведы всё ещё сохраняли свои привилегии, однако они начали медленно ассимилироваться с местным населением. По переписи 1934 года в тогда уже независимой Эстонской республике проживал 7641 человек, считавший родным шведский язык (0,7 % от населения страны). После присоединения Прибалтики к СССР шведы начали эмигрировать в США и на свою родину.

Жестовые языки

С 2007 года Эстонский жестовый язык имеет статус официального. В 1998 году данным языком владело около 4500 глухих и немых. В основном они проживают в Таллине и Пярну. Наравне с ним используется русский жестовый язык, а также пинжин эстонского и русского жестовых языков. Кроме русского на эстонский жестовый язык повлиял финский жестовый язык.

Отрывок, характеризующий Языки Эстонии

Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.