HMS Defence (1763)
HMS Defence (1763) — 74-пушечный линейный корабль 3 ранга Королевского флота, первый корабль, названный Defence (оборона).
Заказан 15 декабря 1758. Спущен на воду 31 марта 1763 года на королевской верфи в Плимуте[1].
Содержание
Служба
Американская революционная война
1780 — был при мысе Финистерре, в Битве при лунном свете.
1782 — капитан Т. Ньюман (англ. T. Newman), с эскадрой сэра Роджера Бикертона (англ. R. Bickerton).
1783 — Ост-Индия; был при Куддалоре.
1784 — коммандер Эндрю Митчелл (англ. Andrew Mitchell), Ост-Индия. Вернулся в Англию в конце 1785 года.
Французские революционные войны
Был при Первом июня, при Абукире, у Йерских островов.
1793 — капитан (позже лорд) Гамбье.
1 июня 1794 был с флотом лорда Хау в битве против флота адмирала Вилларе-Жуайеза. Повернул на противника, как только был поднят сигнал, и вырвался так далеко вперед, что один офицер предложил привести к ветру, пока другие не догонят. Капитан Гамбье отказался, сказав, что сигнал был сделан, и он будет ему подчиняться.
Defence был первым кораблем, который прорвался через линию противника, и скоро был окружен. Его грот- и бизань-мачты рухнули, и противостоящие Mucius и Tourville прошли вперед, чтобы поддержать свой авангард. После этого его атаковал Republicain; потеряв и фок-мачту, Гамбье запросил HMS Phaeton взять его на буксир.
Уильям Уэбстер (англ. William Webster), мастер, Джон Фицпатрик (англ. John Fitzpatrick), боцман, одиннадцать матросов и четверо солдат были убиты; Джон Эллиот (англ. John Elliot), штурманский помощник; Уильям Диллон (англ. William Dillon), мичман, двадцать пять матросов и десять солдат были ранены.
1794 — октябрь, капитан Уэллс (англ. Wells).
1798 — июнь, капитан Джон Пейтон (англ. John Peyton); Средиземноморский флот. С эскадрой контр-адмирала Нельсона, во время поиска французского флота. 12 июня они были у Корсики, а 17 июня в Неаполе.
28 июля, не имея вестей о французах в Александрии, Нельсон направился в Сиракузы. Французы были, наконец, обнаружены 1 августа на якоре в заливе Абукир. В последовавшей битве Defence потерял 4 человека убитыми и 11 ранеными. Его фор-стеньга была сбита выстрелом.
14 августа HMS Orion, HMS Bellerophon, HMS Minotaur, HMS Defence, HMS Audacious, HMS Theseus и HMS Majestic, под командованием капитана сэра Джеймса Сумареса, вышли с рейда и направились в Гибралтар с шестью призами. Прибыли 14 сентября.
1799 — январь, капитан лорд Полет (англ. H. Paulet); на Лиссабонский станции.
1800 — с эскадрой контр-адмирала сэр Джона Уоррена у Бреста. Вечером 10 июня 1800 по две шлюпки от HMS Defence, HMS Renown, HMS Fisgard и HMS Unicorn отвалили от борта Fisgard атаковать конвой, стоящий у Сен-Круа, форта на мысу Пенмарк. Шлюпками HMS Defence командовал лейтенант Стамп (англ. Stamp). Под шквальным огнём они вывели 3 вооружённых судна и 8 других с грузами для Бреста. Остальные 20 выбросились на скалы. 18 июня Unicorn привел призы в Плимут.
22 июня шлюпки Renown, Defence и Fisgard напали на конвой в устье реки Кемпер. Когда противник отошёл вверх по течению, они высадились и взорвали батарею и другие сооружения. В ходе нападения HMS Diamond наскочил на камни и получил пробоину в днище, но благополучно вернулся в Плимут для ремонта.
В сентябре контр-адмирал Кальдер был назначен командовать летучим отрядом у Бреста, в составе HMS Caesar, HMS Excellent, HMS Marlborough, HMS Defence и HMS Elephant.
1 октября в Плимут прибыл картельный[2] бриг из Нанта с 114 британскими моряками и морскими пехотинцами, попавшими в плен в июле, когда пытались увести конвой из Иль-де-Нуармутье, в 20 милях к югу от Сен-Назер. Они застряли на осушке во время отлива, и когда французские войска открыли по ним огонь, несколько человек были убиты, в том числе рулевой Defence, и несколько ранены.
Defence вернулся в Плимут 11 ноября, после того как в шторм дал трещину бушприт.
Весной 1801 года был на Балтике. Присутствовал при Копенгагене, но в бою не участвовал, будучи в эскадре адмирала Паркера.
Из-за подготовки к наполеоновскому вторжению, происходившей вдоль французского побережья, с пятью другими 74-пушечными вернулся, и присоединился к Флоту Канала у Бреста.
Наполеоновские войны
1803 — в ремонте в Чатеме.
1804 — флагман контр-адмирала Эдварда Торнборо (англ. Edward Thornborough), командира крейсерской эскадры при Текселе; ему подчинялись также HMS Scorpion и HMS Beaver.
1805 — капитан Джордж Хоуп (англ. George Hope), Кадис.
Был в подветренной колонне вице-адмирала Коллингвуда в битве при Трафальгаре 21 октября. Сражался с французским Berwick; когда менее чем через полчаса тот вышел из линии, открыл огонь всем бортом по San Ildefonso, и заставил его спустить флаг. Defence потерял 7 человек убитыми, и 29 получили ранения.
Вместе с San Ildefonso, Bahama и Swiftsure, в ночь на 26 октября переждал на якоре шторм, который уничтожил ряд призов.
1807 — капитан Чарльз Экинс (англ. Charles Ekins), Ширнесс. В августе был при Копенгагене[3].
Когда датский фрегат Frederickscoarn (32) вышел из Эльсинора в ночь на 14 августа, адмирал Гамбье послал Defence и HMS Comus в погоню. Comus, имея лучший ход при слабом ветре, и догнал датский фрегат и после 45 минут боя взял его на абордаж. Когда подошёл Defence, все было кончено, и он взял на борт 100 пленных.
1811 — капитан Дэвид Аткинс (англ. David Atkins). 5 июля датская флотилия из 17 канонерских лодок и 10 тяжёлых ботов, напала на конвой в сопровождении Defence, HMS Cressy, HMS Dictator, HMS Sheldrake и HMS Bruizer, в то время как они проходили остров Хьельм. Четыре канонерские лодки были взяты в плен без ущерба для конвоя.
Гибель
16 декабря 1811 флот из примерно 150 торговых судов, вышел из Винго, недалеко от Гётеборга, под конвоем HMS Victory (флагман адмирала Сумареса), HMS St George (флагман адмирала Рейнольдса), HMS Dreadnought, HMS Vigo, HMS Cressy, HMS Orion, HMS Hero, Defence и других более мелких кораблей.
Когда задул ветер штормовой силы, адмирал Сумарес приказал Hero и некоторым кораблям помельче вернуться к Винго с частью торгового флота, а когда в проливе Бельт, у острова Лолланн St George потерял мачты, Defence и Cressy было приказано держаться к нему ближе.
В течение пяти дней три корабля боролись со штормом в Северном море, пока утром 24 декабря St George и Defence не были выброшены на ютландский берег, в районе Рингкёбинг[1]. Defence развалился на части в течение получаса, и все находившиеся на борту утонули, за исключением пяти матросов и одного морского пехотинца, которые спаслись, держась за обломки[4].
Тело капитана Аткинса было найдено, когда его прибило к берегу. Из других офицеров погибли лейтенанты Бейкер (англ. J. H. Baker), Пивор (англ. Peevor), Филпот (англ. Philpot), Нельсон (англ. Nelson), и де Лиль (англ. De Listle); мистер Мэбсон (англ. Mabson), штурман, мистер Николсон (англ. Nicholson), баталер. Cressy и остальные корабли благополучно прибыли в порт.
См. также
Напишите отзыв о статье "HMS Defence (1763)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Lavery, Brian. The Ship of the Line — Volume 1... p.176.
- ↑ Здесь — нанятый для посреднических функций, и на это время неприкосновенный.
- ↑ Экинс, Чарльз // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ По другим данным, спаслись 14 и погибли 597 человек. См: Nelson Against Napoleon... p. 119.
Литература
- Lavery, B. The Ship of the Line. The development of the battlefleet 1650-1850. — Conway Maritime Press, 2003. — Vol. I. — ISBN 0-85177-252-8.
- Nelson Against Napoleon: From the Nile to Copenhagen, 1798−1801 / Robert Gardiner, ed. — London: Chatham Publishing, 1997. — 192 p. — ISBN 1-86176-026-4.
Ссылки
- [www.ageofnelson.org/MichaelPhillips/info.php?ref=0714 Ships of the Old Navy].
- [www.strandingsmuseum.dk/uk-version/shipwr.htm Strandingsmuseum: The shipwreck of the two British ships of the line the HMS St. George and the HMS Defence].
| ||||||
Отрывок, характеризующий HMS Defence (1763)
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
