Большой Николопесковский переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°44′58″ с. ш. 37°35′15″ в. д. / 55.749500° с. ш. 37.587694° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.749500&mlon=37.587694&zoom=12 (O)] (Я)Большой Николопесковский переулокБольшой Николопесковский переулок
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
| Большой Николопесковский переулок Москва | |
 | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
200 м |
| Ближайшие станции метро | |
| Прежние названия |
улица Вахтангова (1934-1994) |
| Почтовый индекс |
119002 |
| Классификатор |
[www.mosclassific.ru/mClass/omkum_viewd.php?id=03030 ОМК УМ] |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.750996&lon=37.590228&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?text=%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F%2C%20%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B0%2C%20%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%91.%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%83%D0%BB%D0%BE%D0%BA&sll=37.590228%2C55.750996&sspn=0.043909%2C0.018574 на Яндекс.Картах] | |
| [maps.google.com/maps?ll=55.75111,37.59028&q=55.75111,37.59028&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google] | |
Большо́й Николопеско́вский переу́лок — арбатский переулок в центре Москвы между улицами Арбат и Новый Арбат. В переулке расположен Театральный институт имени Бориса Щукина.
Содержание
Происхождение названия
Назван по не сохранившейся стрелецкой церкви Николая Чудотворца «на Песках» (Трех святителей Петра, Алексея и Ионы Московских Чудотворцев), известной с первой трети XVII века (разрушена в 1932 году)[1]. Определение Большой отличает его от Малого Николопесковского переулка, идущего параллельно и меньшего по длине, и Среднего Николопесковского, идущего перпендикулярно и соединяющего Большой и Малый. Назывался также Стрелецкий, поскольку в XVII веке здесь располагалась стрелецкая слобода. В 1934—1994 годах — улица Вахтангова — в память об актёре и режиссёре Евгении Багратионовиче Вахтангове (1883—1922). В 1913 году им была создана театральная студия, ставшая в 1926 году Театром им. Вахтангова.
Описание
Большой Николопесковский переулок начинается от Арбата приблизительно напротив Кривоарбатского переулка, проходит на север, справа к нему примыкает Малый Николопесковский, слева — Композиторская улица. Заканчивается проходом на Новый Арбат между домами 17 и 19/21.
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне
- № 1/28 — доходный дом М. А. Скворцова построен в 1901—1903 годах по проекту архитектора А. А. Остроградского. В доме жил архитектор Н. А. Эйхенвальд[2].
- № 3 — проживала Джуна — советская и российская целительница, здесь же находилась основанная ею Международная академия альтернативных наук.[3]
- № 5 — Доходный дом М. Жучковой — постройка 1910—1911 гг. архитектор В. Дубовской, при участии архитектора Л. Б. Горенберга; роспись интерьеров — художник И. И. Нивинский. Здесь в 1920—1930-х гг. проживал анатом и антрополог, профессор, преподаватель Московских высших женских курсов и руководитель кафедры анатомии во II Московском медицинском институте до 1944 г. А. А. Дешин; здесь до 1976 г. проживал советский публицист, писатель, диссидент А. А. Амальрик; раньше на этом месте стоял дом, принадлежавший Годовиковой, в котором в 1831 г. в гостях у П. В. Нащокина бывал А. С. Пушкин.
- № 9 — особняк Я. А. Полякова (1898, арх. И. А. Иванов-Шиц). В настоящее время особняк является резиденцией посла Мексики в России Рубена Бельтрана.
- № 11 — дом Н. П. Чихаевой, 1903, арх. Ф. Ф. Воскресенский. Затем дом профессора филолога, специалиста по латинскому языку, члена-корреспондента Академии наук А. А. Грушка — он жил здесь в 1900—1920-х гг., — у которого снимал квартиру с 1912 г. до самой смерти в 1915 г. музыкант и композитор А. Н. Скрябин со своей гражданской семьей: женой Татьяной Фёдоровной Шлёцер и их детьми Ариадной, Юлианом, Мариной. В 1920-х гг. в доме жили: известный историк, бывший ректор дореволюционного Московского университета, академик М. К. Любавский, археограф В. В. Шереметевский, профессор-юрист С. В. Познышев, архитектор Н. А. Эйхенвальд, хирург В. Э. Салищев. В 1922 г. в доме открылся музей-квартира Скрябина и в 1970-х годах студия цветомузыки при нём. В настоящее время в помещении размещен Мемориальный музей А. Н. Скрябина, который, возможно, скоро будет выселен[4].
- № 13 — построен в 1900 г., архитектор И. П. Машков. В разное время в этом здании снимали квартиры оперные певицы Е. И. Збруева и М. А. Эйхенвальд, отоларинголог, профессор К. А. Орлеанский. В 1920-х гг. тут помещалась театральная студия имени Ф. И. Шаляпина, этнографический ансамбль и студия старого цыганского искусства под руководством Н. Н. Кручинина (Хлебникова). Проживал К. Д. Бальмонт[5] (некоторые источники, по всей видимости, ошибочно, называют его адрес — дом 15[6]);
- № 15 — Городская усадьба Н. П. Михайловой — В. Э. Тальгрен (XIX в. — нач. XX в., архитекторы П. А. Заруцкий, А. Е. Антонов). Здесь под надзором полиции жил герой Отечественной войны 1812 г., декабрист, член «Союза Спасения» М. Ф. Орлов, его в 1836 г. навещал А. С. Пушкин. В 1840-х гг. дом принадлежал воспитаннику Муравьёвской школы колонновожатых подполковнику Ф. Н. Лугинину. В середине XIX века на этом месте стоял роскошный особняк Свербеевых (Д. Н. Свербеев (1799—1874) — автор «Записок» о событиях в общественно-политической жизни первой половины XIX в. в России, опубликованных лишь чрез много лет после его смерти в 1899 г.; его сын — А. Д. Свербеев (1835—1917) — гос. деятель; его сын Н. Д. Свербеев (1829—1860) — находясь на службе у генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева, был дружен со многими опальными декабристами и 29 апреля 1856 г. женился на Зинаиде Трубецкой). В новом корпусе этого здания (архитектор И. П. Машков) в 1910—1913 гг. жила М. А. Гартунг, дочь А. С. Пушкина, а в 1920-х гг. — П. Г. Дауге, инициатор создания в 1928 г. Института стоматологии и одонтологии.[7]
- № 15, строение 2 — сейчас ресторан быстрого питания «Макдоналдс»;
По чётной стороне
- № 4, строение 1 — поликлиника № 92 ЦАО. Дом построен в 1910 году архитектором С. Ф. Кулагиным. Раньше дом принадлежал известному московскому врачу-акушеру И. К. Юрасовскому, открывшему здесь же женскую лечебницу и акушерские курсы. А в жилой части жили оперная певица Н. В. Салина и скрипач, профессор Московской консерватории Г. Н. Дулов.
- № 6 — на месте современного дома находилась церковь Николая Чудотворца, что на Песках, по-другому называемая «церковь Николы, что на желтых песках, в Стрелецкой слободе», упоминавшаяся впервые в 1635 г. с колокольней (1819 г.), имевшей круговой балкон, предназначавшийся для караульной пожарной службы[7], основанная в 1-й трети XVII в. (церковь стояла на углу, другой её адрес — 2-й Малый Николо-Песковский пер., 3). Стрельцы полка Степана Каковина выстроили свой храм деревянным, а в конце того же 17 столетия он уже стоял каменный. После пожара 1812 года сильно обгоревший храм Николы на Песках в 1817 году было велено разобрать и отдать камень на строительство ограды церкви Николая Явленного, находившегося неподалеку в Серебряном переулке. Лишь прошением прихожан храм дозволили «исправить». На средства князя А. А. Щербатова появились трапезная и колокольня с высоким шпилем, где даже был устроен балкон-смотрильня для пожарных.[8]. Там отпевали композитора А. Н. Скрябина, жившего по соседству. На его похороны в апреле 1915 года пришёл болевший простудой композитор С. И. Танеев, это было в холодный, ветреный апрельский день; в результате его простуда обострилась, дала осложнение, и Танеев скончался от пневмонии через два месяца, 6 июня 1915 года. Отпевали его в той же церкви Николы на Песках.[8]. В приходе церкви Николы на Песках несколько лет жила старшая дочь Пушкина, Мария Гартунг. В марте 1925 года, за месяц до своей кончины, в храме Николы на Песках служил Патриарх Тихон.[8]. "Президиум Моссовета постановил 4 марта 1932 г.: так как «участок земли, на котором находится церковь Николая, подлежит застройке под многоэтажный дом „Энергетик“… указанную церковь закрыть, а здание её снести». Разрушили храм в 1933 г. и построили «указанный» дом (архитекторы А. М. Митлаевский и А. М. Покорный)".[9]
- № 8 — ресторан «Барвиха»;
- № 12 — 8-этажный, был построен для артистов театра Вахтангова. Строительство дома было закончено в 1937 году. Среди жителей: М. С. Державин и его сын М. М. Державин (и сейчас проживает в этой же квартире с женой Роксаной Бабаян на четвёртом этаже), А. И. Ремизова, Д. Н. Журавлев, К. И. Ясюнинская.
- № 12А — Театральный институт имени Бориса Щукина. На стене здания установлена мемориальная доска Б. А. Захаве (архитектор В. Тюрин, скульптор К. Александров)[10].
В литературе
Переулок отображен в литературе. По этому переулку пролетала булгаковская Маргарита из романа «Мастер и Маргарита» (в романе с географической точностью дан её маршрут: Малый Власьевский, Сивцев, Калошин, Арбат, Большой Николопесковский переулок) и в Доме Драмлита громила квартиру критика-доносчика Латунского.
См. также
Напишите отзыв о статье "Большой Николопесковский переулок"
Примечания
- ↑ [www.temples.ru/card.php?ID=2388 Церковь Николая Чудотворца, что на Песках]
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=8236 Эйхенвальд Николай Александрович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
- ↑ [djuna.ru/ Welcome to nginx!]
- ↑ [www.svobodanews.ru/content/article/1941005.html Музей Скрябина под угрозой? 27.01.2010]
- ↑ [www.apartment.ru/Article/4877730.html Николопесковский Большой переулок 13]
- ↑ Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
- ↑ 1 2 [mos-nj.narod.ru/1980_/nj8507/C/index.htm ПАМЯТНЫЕ МЕСТА СТАРОГО АРБАТА]
- ↑ 1 2 3 [www.pravoslavie.ru/put/28730.htm Улица трех Никол]
- ↑ [www.losev-library.ru/index.php?pid=4920 Храмы Арбата]
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=2427 Захава Борис Евгеньевич]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 19 марта 2015.
</ol>
Ссылки
- [www.arbat-info.ru/arbat-portal/ Официальный сайт района Арбат]
- [archive.is/20130417050013/www.mosclassific.ru/mClass/omkum_viewd.php?id=03030 Общемосковский классификатор улиц Москвы ОМК УМ]
- Имена московских улиц. Топонимический словарь / Агеева Р. А. и др. — М.: ОГИ, 2007.
- [www.mom.ru/Map/N/Bolshoy_Nikolopeskovsky_pereulok210_36.htm Большой Николопесковский переулок: учреждения и организации]
Отрывок, характеризующий Большой Николопесковский переулок
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
