Великий белый флот

Не следует путать с Белым флотом — военно-морским флотом Белого движения в России.

Великий белый флот (англ. Great White Fleet) — популярное название военно-морской группировки США, совершившей кругосветное плавание в период с 16 декабря 1907 года по 22 февраля 1909 года. Группировка состояла из четырех дивизионов по четыре броненосца, сведенных в две эскадры, и корабли сопровождения. Плавание было совершено по приказу президента США Теодора Рузвельта и было призвано продемонстрировать военно-морскую мощь США — в частности, наличие у них флота открытого моря.

Под тем же названием с 1903 года был известен грузовой флот компании Юнайтед Фрут.

Предыстория и цели

На закате своего правления президент Рузвельт отправил 16 линкоров атлантического флота в кругосветное плавание, продолжавшееся с 16 декабря 1907 года по 22 февраля 1909 года. Корпуса кораблей были окрашены в привычный для мирного времени цвет — белый, за что позже они стали известны как «Великий белый флот».

Кругосветное плавание преследовало несколько целей. США заявляли о себе как о крупной морской державе, получали возможность проверить мореходность флота, а также продемонстрировать свою доброжелательность, посетив многочисленные страны и порты. Дополнительно, оно демонстрировало Японии, которая получила статус крупной морской державы после разгрома российского флота в Цусимском сражении в 1905 году, что американский флот, несмотря на то что он базируется в Атлантическом океане, может быть развёрнут в любой точке мира и сможет защитить американские интересы на Филиппинах и в Тихом океане. После того как американский флот пересёк Тихий океан, японские политики осознали, что баланс сил на востоке изменился. Этому поспособствовало принятие соглашения Рута-Такахиры, определившее важные сферы интересов США и Японии.

Плавание

Так как строительство Панамского канала ещё не было завершено, путь следования был проложен через Магелланов пролив. Прибыв к месту встречи с разных сторон, флот продолжил путь согласно тщательно продуманному плану. Масштаб операции был беспрецедентным в истории США: в организацию были вовлечены практически все ресурсы ВМФ Штатов. Во время плавания было установлено несколько мировых рекордов, одним из которых было рекордное количество кораблей, одновременно совершивших кругосветное плавание.

Тысячи людей собирались в портах, чтобы увидеть и поприветствовать флот. С 1 по 4 мая 1908 года флот посетил г. Монтерей, штат Калифорния. Для моряков был организован роскошный бал в ближайшем отеле Дель Монте (Hotel Del Monte), г. Дель Монте. В 1942 г. этот городок был передан ВМС США для организации школы подготовки пилотов, а после второй мировой войны сюда перевели военно-морскую аспирантуру.

В Австралии прибытие флота 20 августа 1908 года использовали, чтобы обеспечить поддержку создания собственного военно-морского флота. Японцы пошли на беспрецедентные меры, желая продемонстрировать своё мирное отношение к США: тысячи японских школьников размахивали американскими флагами, когда моряки сходили на берег в порту г. Иокогама. На Сицилии экипаж корабля принял участие в восстановительных работах после землетрясения в городе Мессина.

В феврале 1909 года на военно-морской базе Хэмптон Роудз, штат Виргиния, президент Рузвельт наблюдал триумфальное возвращение флота, тем самым показывая, что для него это подходящее завершение своего президентства. Обращаясь к офицерам и матросам, он сказал: «Другие страны тоже могут совершить кругосветное путешествие, но вы были первыми». Благодаря этому продуманному поступку Рузвельта, США удалось заслужить ещё большее уважение, а также укрепить свои позиции на международной арене.

Состав группировки

Экипаж эскадры составлял 14000 моряков. Они преодолели около 43000 морских миль (80000 км) и посетили 20 портов на 6 континентах. Состав группировки был внушительным, что наглядно демонстрировало высокий уровень американской промышленности (все 18 кораблей были построены после окончания Испано-Американской войны 1898 г.).

Состав флота на первый этап похода (выделены флагманские корабли):

Первый дивизион	Второй дивизион	Третий дивизион	Четвертый дивизион
USS Connecticut	USS Georgia	USS Minnesota	USS Alabama
USS Kansas	USS New Jersey	USS Maine	USS Illinois
USS Vermont	USS Rhode Island	USS Missouri	USS Kearsarge
USS Louisiana	USS Virginia	USS Ohio	USS Kentucky

Первый дивизион состоял из четырех броненосцев типа «Коннектикут», проект 1906 года, последний додредноутный тип во флоте США. Второй дивизион включал четыре броненосца типа «Вирджиния», проекта 1902 года. Третий дивизион включал один броненосец типа «Коннектикут» и три броненосца типа «Мэн», проект 1902 года. Четвертый дивизион включал два корабля типа «Иллинойс» 1901 и два типа «Кирсадж» 1900 года.

Корабли, участвовавшие в плавании, были предшественниками совершенно нового типа боевых кораблей — дредноутов, первый из которых, «Южная Каролина» был экипирован в то время. При этом, броненосцы типа «Кирсадж» относились к типу увеличенных броненосцев береговой обороны, и, как и броненосцы типа «Вирджиния», отличались экспериментальными двухъярусными башнями главного калибра.

Два броненосца — «Мэн» и «Алабама» — пришлось заменить из-за технических проблем. В г. Сан-Франциско, штат Калифорния, их сменили «Небраска» и «Висконсин». По завершении ремонтных работ «Алабама» и «Мэн» совершили «собственное и менее извилистое кругосветное плавание». Путь следования проходил через Гавайскую Республику, о. Гуам, Филиппины, Сингапур, Шри-Ланку, Суэц, Неаполь, Гибралтар, Азорские острова. 20 октября 1908 года корабли вернулись в США.

Состав флота на второй этап похода (выделены: флагманские корабли; корабли, пришедшие на смену выбывшим):

Первый дивизион	Второй дивизион	Третий дивизион	Четвертый дивизион
USS Connecticut	USS Georgia	USS Louisiana	USS Wisconsin
USS Kansas	USS New Jersey	USS Virginia	USS Illinois
USS Vermont	USS Rhode Island	USS Missouri	USS Kearsarge
USS Minnesota	USS Nebraska	USS Ohio	USS Kentucky

Во время первого этапа плавания флот шёл в сопровождении флотилии «Торпедо», состоявшей из 6 эсминцев ранних типов (D-6, D-7, D-8 и D-13, D-14, D-15) и тендера (плавучей базы) «Аретуза». Флотилия не была придана флоту, а следовала самостоятельно по тому же пути. Кроме того, по маршруту флота с опережением примерно на месяц шел броненосный крейсер «Вашингтон» — вероятно, для решения организационных вопросов.

Маршрут

Первый этап:

Порт	Прибытие	Отправление	Расстояние до следующего порта
Хэмптон-Роудз, Виргиния		16 декабря 1907 г.	1803 морские мили (3309 км)
Порт-оф-Спейн, Тринидад	23 декабря 1907 г.	29 декабря 1907 г.	3399 морских миль (6295 км)
Рио-де-Жанейро, Бразилия	12 января 1908 г.	21 января 1908 г.	2374 морские мили (4397 км)
Пунта-Аренас, Чили	1 февраля 1908 г.	7 февраля 1908 г.	2838 морских миль (5256 км)
Кальяо, Перу	20 февраля 1908 г.	29 февраля 1908 г.	3010 морских миль (5570 км)
Бухта Магдалена, Мексика	12 марта 1908 г.	11 апреля 1908 г.	1132 морские мили (2096 км)
Сан-Франциско, Калифорния	6 мая 1908 г.

Ссылки

• [www.greatwhitefleet.info Сайт посвящённый Великому белому флоту]
• [www.history.navy.mil/library/online/gwf_cruise.htm Сайт исторического центра ВМФ США]

Отрывок, характеризующий Великий белый флот

– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.