Щербо, Виталий Венедиктович

Виталий Щербо
Личная информация
Полное имя:	Виталий Венедиктович Щербо
Оригинальное имя:	белор. Віталь Венядзіктавіч Шчэрба
Клуб:	«Трудовые резервы»
Дата рождения:	13 января 1972(1972-01-13) (52 года)
Место рождения:	Минск, СССР
Тренер(ы):	Леонид Выдрицкий
Рост:	169 см
Вес:	68 кг
Лучшие результаты на Олимпиаде
Командное первенство:	585.450 (1992)
Многоборье:	59.025 (1992)
Опорный прыжок:	9.856 (1992)
Конь:	9.925 (1992)
Кольца:	9.937 (1992)
Перекладина:	9,800 (1996)
Награды и медали Олимпийские игры Золото Барселона 1992 команда Золото Барселона 1992 многоборье Золото Барселона 1992 кольца Золото Барселона 1992 конь Золото Барселона 1992 брусья Золото Барселона 1992 опорный прыжок Бронза Атланта 1996 многоборье Бронза Атланта 1996 перекладина Бронза Атланта 1996 брусья Бронза Атланта 1996 опорный прыжок Чемпионаты мира Золото Индианаполис 1991 команда Серебро Индианаполис 1991 многоборье Серебро Индианаполис 1991 вольные Серебро Индианаполис 1991 опорный прыжок Бронза Индианаполис 1991 перекладина Золото Париж 1992 конь Золото Париж 1992 кольца Серебро Париж 1992 вольные Золото Сан-Хуан 1996 вольные Серебро Сан-Хуан 1996 брусья Бронза Сан-Хуан 1996 перекладина Универсиады Золото Буффало 1993 многоборье Золото Фукуока 1995 опорный прыжок Серебро Фукуока 1995 брусья Серебро Фукуока 1995 перекладина Бронза Фукуока 1995 многоборье Ведомственные награды

Вита́лий Венеди́ктович Ще́рбо (белор. Віталь Венядзіктавіч Шчэрба; род. 13 января 1972, Минск, Белорусская ССР) — советский и белорусский гимнаст, шестикратный олимпийский чемпион 1992 года (единственный в истории не пловец, выигравший 6 золотых наград на одних Играх), один из лучших гимнастов всех времён (единственный мужчина, который становился чемпионом мира во всех 8 дисциплинах — личном и командном первенстве, а также на всех 6 снарядах). Заслуженный мастер спорта СССР (1991), заслуженный мастер спорта Республики Беларусь (1994).

Первый тренер Виталия — Леонид Выдрицкий. Выступал за спортивное общество «Трудовые резервы».

Спортивная биография

Звёздный час Щербо пробил на Олимпийских играх в Барселоне в 1992 году, где он завоевал шесть золотых медалей. Лишь два человека с учётом командных наград в истории сумели завоевать на одной Олимпиаде больше золотых медалей — американские пловцы Марк Спитц, который выиграл 7 золотых медалей в Мюнхене-1972 и Майкл Фелпс, который выиграл 8 золотых медалей в Пекине-2008.

Сначала в «Палау Сан Жорди», где проходили соревнования по спортивной гимнастике, Виталий вместе с партнёрами по Объединённой команде (Игорь Коробчинский, Григорий Мисютин, Валерий Беленький, Алексей Воропаев и Рустам Шарипов) выиграл командное первенство, обойдя сборные Китая и Японии. Затем одержал победу в абсолютном первенстве, опередив Григория Мисютина и Валерия Беленького. А 2 августа 1992 года установил уникальное достижение в истории спорта вообще и спортивной гимнастики в частности — за 1 день завоевал 4 золотые олимпийские медали. Он первенствовал в упражнениях на кольцах, коне, брусьях и в опорном прыжке. Интересно, что Виталий считался фаворитом и в своих любимых вольных упражнениях, но во время выступления после одного из прыжков вылетел за границу ковра.

4 года спустя в Атланте Щербо, выступая за сборную Белоруссии, сумел завоевать 4 бронзовые медали, доведя число своих олимпийских наград до 10.

Щербо также является 12-кратным чемпионом мира (в том числе абсолютный чемпион мира 1993 года), 10-кратным чемпионом Европы, двукратным обладателем Кубка мира по спортивной гимнастике.

В 1992 году МОК наградил Щербо призом «Джесси Оуэнса» как лучшего спортсмена года.

Щербо закончил свою спортивную карьеру в 1997 году после перелома руки, полученного вследствие падения с мотоцикла.

В настоящее время Виталий проживает в Лас-Вегасе, где открыл свой гимнастический зал «Vitaly Scherbo School of Gymnastics».

Первая жена Ирина, дочь Кристина. Вторая жена — бывшая гимнастка Валентина.

См. также

• Список многократных чемпионов Олимпийских игр

Ссылки

• [www.noc.by/chempiony-olimpijskih/scherbo В. Щербо на сайте Национального олимпийского комитета Республики Беларусь]
• [www.sports.ru/tribuna/blogs/russiateam/700403.html Виталий Щербо: «Задорнов говорит, что американцы тупые. Но они просто видят в других цветах»]
• [www.bga.by/rus/rhythmic/champions/~page__m21=1~news__m21=32 В. Щербо на сайте Белорусской ассоциации гимнастики]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/sh/vitaly-shcherbo-1.html Виталий Щербо на Олимпийских играх]  (англ.)
• Щербо, Виталий Венедиктович — статья из Большой олимпийской энциклопедии (М., 2006)
• [www.olympic.org/vitaly-scherbo Виталий Щербо на сайте МОК]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Щербо, Виталий Венедиктович

Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.