Греческая диаспора

Греческая диаспора (греч. Απόδημος Ελληνισμός) — одна из самых древних этнических диаспор мира. Общая численность около 7-8 млн человек. Основные страны — США, Австралия, Украина, Россия, Великобритания, Германия.

Античность

Её формирование началось ещё в раннеантичный период между VIII—V вв. до н. э., когда происходила древнегреческая колонизация Средиземноморья и Причерноморья. В этот период за пределами Эгейского бассейна, древние греки заселили небольшие торговые города-полисы (Ольвия, Массилия, Херсонес, Томы и др.), расположенные в морских бухтах и окружённые иноязычными народами. В результате завоеваний Александра Македонского произошла частичная эллинизация крупных городов империи, в том числе тех, которые основал сам Александр. Сильно возросла, к примеру, греческая диаспора Египта, просуществовавшая до середины ХХ века. Общее число эллинов позволяло отнести их одному из самых многочисленных народов-этносов Античности. В пределах Ойкумены (исследованного эллинами Мира) более многочисленны были фракийцы, скифы и древние индийцы. Процентное соотношение к населению Земли сложившееся в V веке до н. э. — каждый 10-ый житель планеты был эллином. При этом уже в древнее время большинство эллинов жило за пределами собственно Греции (Сиракузы в Сицилии, Александрия в Египте, а также Византий, Эфес, и Сарды в современной Турции, превосходили по населению любые собственно греческие города — Фивы, Афины, Коринф или Спарту).

Средние века

После 1204 года, когда крестоносцы захватили византийский Константинополь, греки впервые за долгие столетия вынуждены были столкнуться с западно-европейской цивилизацией, у которой проснулся интерес к классической античности. Хотя культура и религия Восточно-Римской империи существенно отличалась от Западной, сам факт политической преемственности, а также сохранение самоназвания (ромеи, Романия) побудили появившиеся на западе университеты (в первую очередь итальянские) нанимать туда греков для преподавания древнегреческого языка и прочих античных дисциплин. Последнее, впрочем, не мешало западноевропейским правителям практически полностью отстранить греков от участия в политической жизни самой Латинской империи. Многие греки, особенно молодёжь, были проданы венецианскими и генуэзскими купцами в рабство в качестве домашней прислуги в Италии, Франции, Каталонии и др.

В конце XIV — начале XV века, накануне окончательного краха Византийской империи под натиском турок-османов, некоторое количество образованных греков, в основном из древних знатных родов, успело покинуть страну в поисках убежища в других странах Европы, перебравшись в основном в Италию. Дочь последнего морейского деспота София Палеолог (1455—1503) вышла замуж за Ивана III, став великой княгиней московской. Её отцом был Фока Палеолог, он же брат последнего византийского императора.

Новое время

Греческие диаспоры, появившиеся в новое время, в основном состояли из вынужденных переселенцев, а также рабочих эмигрантов из простого люда (крестьяне, рыбаки), а потому они были гораздо более многочисленны. К примеру, преследования понтийских греков привели к их переселению в Россию. В конце ХVIII века приазовские греки, которые прибыли из Крыма, заселили полосу украинских земель от Мариуполя до Донецка.

Кроме этого, резня в Смирне (1923) привела к эмиграции греков Турции в США, Канаду и Австралию. Последовавший за ней греко-турецкий обмен населением привёл к перенаселению городов Афины и Салоники, стимулируя дальнейшую эмиграцию на Запад. Также, крайняя бедность населения самой Греции до середины ХХ века побуждала даже коренных греков уезжать на заработки в Германию, Бельгию и другие страны Европы. Депортация причерноморских греков в среднюю Азию по указу Сталина привела к образованию греческой диаспоры в Казахстане. После получения Казахстаном независимости в начале 1990-х в Грецию выехало до 3/4 всех греков страны, среди которых преобладают понтийцы. Наблюдается постепенное сокращение диаспоры в других странах, что связано с некоторым улучшением экономической ситуации в самой Греции. Многие зарубежные греки и даже их потомки вернулись в страну в последние десятилетия; другие же ассимилировались, полностью или частично, в иноязычной среде.

Замечание

Некогда многочисленные греки в Османской империи, равно как и греки других государств, образовавшихся в результате её распада в ХIХ-ХХ веках (Болгария), считаются не диаспорой, а ирридентой, так как они компактно проживали на этих землях на протяжении свыше 3 тыс. лет, но вынуждены были покинуть их по условиям обменов населения 1923 года.

См. также

• Греки в России и СССР
• Греки в Египте
• Греки в Эфиопии
• Греки в Армении
• Греки в Венгрии
• Греки в Казахстане
• Греки-киприоты
• Греки в Османской империи
• Совет греков зарубежья

Отрывок, характеризующий Греческая диаспора

– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!