История будущего (Роберт Хайнлайн)

Эта статья — об Истории будущего Роберта Хайнлайна. О других Историях будущего см. История будущего.

История будущего Роберта Хайнлайна — цикл художественных произведений в жанре научной фантастики, описывающий предполагаемое будущее человечества с середины 20-го века до начала 23 века. Для него Хайнлайн нарисовал специальную таблицу с хронологией всех произведений и отметками о важных событиях этой истории. Схема была опубликована после того, как автор показал эту таблицу в 1940 Джону Кемпбеллу. Кемпбелл же придумал термин «история будущего» в феврале 1941 для журнала Astounding Science Fiction.

Хайнлайн написал большую часть Истории Будущего в начале своей писательской карьеры в период между 1939—1941 и 1945—1950 годами. Большинство рассказов, написанные до 1967 года, собраны в сборнике «The Past Through Tomorrow». В его составе отсутствуют Вселенная и Здравый смысл, которые были опубликованы отдельно в качестве романа Пасынки Вселенной.

«История Будущего» была номинирована в 1966 году на премию Хьюго как лучший цикл произведений всех времён, наряду с «Марсианским циклом» Эдгара Берроуза, «Lensman» Э. Э. Смита, «Основанием» Айзека Азимова и «Властелином Колец» Дж. Р. Р. Толкина, но уступила «Основанию».

Состав

По большей части, сборник «The Past Through Tomorrow» (рус. «Прошлое через завтра») объединяет основные группы рассказов, которые явно подпадают под категорию «истории будущего». Тем не менее, Хайнлайн согласен с тем, что некоторые рассказы, не включенные в антологию подходят под эту категорию, в то время, как некоторые из включённых — нет.

Джеймс Гиффорд добавил роман «Достаточно времени для любви», который был опубликован после «The Past Trought Tomorrow», а также «Да будет свет», который не был включён в «The Past Trought Tomorrow», возможно, потому, что не понравился редактору или самому Хайнлайну. Он также считал, что «Число зверя», «Кот, проходящий сквозь стены» и «Уплыть за горизонт» не входят в «Историю будущего».

Билл Паттерсон добавил «Уплыть за закат» на основании того, что расхождения между ним и остальной частью «Истории Будущего» объясняются хайнлайновской концепцией «Мир как миф». Вместе с тем, он перечисляет ряд рассказов, которые, как он считает, никогда не были призваны стать частью «Истории Будущего», хотя были включены в «The Past Through Tomorrow»: «Линия жизни» (которая была написана прежде, чем Хайнлайн опубликовал схему «Истории Будущего»), «Угроза с Земли», «А мы ещё выгуливаем собак», и рассказы, первоначально опубликованные в «Saturday Evening Post» («Космический извозчик», «Как здорово вернуться!», «Зелёные холмы Земли», и «Тёмные ямы Луны»). Он согласен с Гиффордом, что «Да будет свет» должен быть включен. Рассказ «И построил он себе скрюченный домишко» присутствовал лишь в довоенной версии схемы.

Хронология

Ниже приводится хронология «Истории Будущего». Указаны годы, когда происходят события в произведениях (если это известно). Отмечены рассказы, которые были запланированы, но никогда не были написаны, см. пояснения ниже.

• Линия жизни (1939 в оригинальной версии; в 1951 год в книжном издании)
• Да будет свет (вскоре после «Линии жизни»)

Word Edgewise (не написан)

• Дороги должны катиться
• Взрыв всегда возможен
• Человек, который продал Луну (1978)
• Далила и космический монтажник
• Космический извозчик
• Реквием
• Долгая вахта (1999)
• Присаживайтесь, джентльмены!
• Тёмные ямы Луны
• Как здорово вернуться!
• …А ещё мы выгуливаем собак
• Прожектор
• Испытание космосом
• Зелёные холмы Земли

Fire Down Below (не написан)

• Логика империи
• Угроза с Земли

The Sound of His Wings (не написан)

Eclipse (не написан)

The Stone Pillow (не написан)

• Если это будет продолжаться…
• Ковентри
• Неудачник
• Пасынки Вселенной (только пролог) (2119)
• Дети Мафусаила (2136—2210)
• Вселенная (~ 3500)
• Здравый смысл (~ 3500)
• Достаточно времени для любви (4272 — и более ранние периоды времени)
• Уплыть за закат

Ненаписанные рассказы

Схема, опубликованная в сборнике «Revolution, 2100» включает в себя несколько ненаписанных рассказов, о которых Хайнлайн упоминает в комментариях. «Fire Down Below» — о революции в Антарктиде, произошедшей в начале 21 века. Ещё три ненаписанных рассказа повествуют о событиях незадолго до начала «Логики империи» и «Если это будет продолжаться…». «Шум его крыльев» охватывает ранний период жизни Неемии Скудера, его восхождение к вершинам власти от телевизионного проповедника-евангелиста до Первого Пророка. «Затмение» описывает движения за независимость на Марсе и Венере. «Каменная подушка» изображает подъём движения сопротивления с первых дней теократии до начала «Если это будет продолжаться».

Эти рассказы были ключевыми для «Истории Будущего». Хайнлайн даёт живое описание Неемии Скудера, позволяющее легко представить его правление — комбинацию Жана Кальвина, Джироламо Савонаролы, Джозефа Франклина Резерфорда и Хью Лонга. Его приход к власти начался, когда одна из его прихожанок, вдова богача, который неодобрительно относился к Скудеру, умерла и оставила ему достаточно денег, чтобы основать телестанцию. Затем он объединился с бывшим сенатором и воспользовался услугами крупного рекламного агентства. Вскоре он стал известен даже за пределами Земли — многие заключённые на Венере считали его мессией. Обзавёлся он также и мускулами, воссоздав Ку-Клукс-Клан во всём, кроме названия. «Кровь на избирательных участках, кровь на улицах — так Скудер победил на выборах, больше выборов не было».

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work15395 История Будущего в Лаборатории фантастики (по классической схеме)]
• [www.baenebooks.com/chapters/1439133417/1439133417___1.htm Схема с предисловием Уильяма Паттерсона]  (англ.)

Отрывок, характеризующий История будущего (Роберт Хайнлайн)

– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.