Осада Ткварчели
| Осада Ткварчели | |||
| Основной конфликт: Война в Абхазии (1992—1993) | |||
 Разрушенный завод в Ткварчели | |||
| Дата |
октябрь 1992 — 29 сентября 1993 | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа абхазской стороны. | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Ткварчели — эпизод войны в Абхазии, безуспешная осада грузинскими войсками города Ткварчели с октября 1992 по сентябрь 1993 года. Российская сторона осуществляла гуманитарную и военную помощь осаждённому городу, который серьёзно пострадал от гуманитарного кризиса.
Содержание
Ход событий
1992 года
Наряду с Гудаутой Ткварчели стал главной абхазской цитаделью в ходе всей войны. В октябре 1992 года грузинские войска начали осаждать город, тем самым создав серьёзный гуманитарный кризис в той области[1]. Так как в городе проживала большая российская диаспора, российские военные активно вмешались в кризис, поставляя гуманитарную и военную поддержку осаждённому Ткварчели. Российские военные вертолёты совершали регулярные рейсы в город, снабжая его продовольствием и медикаментами, эвакуировали гражданских лиц и оказывали поддержку защитникам города. Также, по некоторым данным, эти же вертолёты доставляли в Ткварчели российских добровольцев[2].
Несколько попыток заключить соглашение о перемирии потерпели неудачу и военные действия возобновились с новой силой к декабрю 1992 года. По всему фронту шли тяжёлые бои, зачастую сопровождавшиеся неприцельными артиллерийскими обстрелами. После взятия Гагры абхазскими силами, грузинские войска приняли ответные меры, подвергнув артиллерийскому обстрелу Ткварчели. Российская армия попыталась восстановить воздушное сообщение в условиях постоянных боестолкновений, но 14 декабря разбился вертолёт Ми-8, осуществлявший эвакуацию. В результате погибло от 52 до 64 человек (включая 25 детей)[3][4]. Хотя грузинские власти отрицали любую причастность к подрыву вертолёта, многие полагали, что вертолёт был подбит грузинскими силами. 16 декабря правительство Грузии направило предложение российским вооружённым силам осуществлять эвакуацию своих граждан из Абхазии через другие маршруты, в первую очередь через Чёрное море, а также ограничить число прилётов из Гудауты — главной российской авиабазы в регионе[5].
1993 год
Вертолётный инцидент стал катализатором для более явного вмешательства Российских Вооружённых Сил в конфликт на стороне абхазских сил[5][4]. Поскольку в начале 1993 года, абхазские войска удвоили усилия по захвату зоны вокруг столицы Абхазии Сухуми, борьба за Ткварчели стала более ожесточённой и перекинулась в соседние деревни, где осаждённые абхазские войска сделали несколько попыток вооружённых вылазок. В феврале абхазы напали на грузинскую деревню Квираури, недалеко от Ткварчели, и взяли приблизительно 500 гражданских лиц в заложники, угрожая убить их, если грузинские силы не прекратят своё наступление в соседнем Очамчирском районе[6].
В абхазском городе Ткварчели запасов продуктов питания осталось всего на полторы недели. При этом число умерших от голода растёт с каждым днём. Среди жертв голодной смерти 60 % — русскоязычное население. Большое число умерших от голода русских жителей Ткварчели объясняется тем, что эта часть горожан, как правило, живёт в многоквартирных домах и не имеет своих земельных участков. В блокированном городе катастрофически не хватает не только продовольствия, но и медикаментов. Из-за плохого питания у многих жителей блокированного города началась цинга, а у большинства детей гемоглобин ниже нормы.
— Коммерсантъ, 25 марта 1993[7]
Утром 16 сентября абхазские силы, получив поддержку из Северного Кавказа в виде сильного подкрепления, нарушили поддерживаемое Россией перемирие и начали одновременное наступление против Сухуми, Очамчири и грузинских сил, блокирующих Ткварчели. Грузины, не ожидавшие нападения, начали отступление и, после нескольких дней интенсивной борьбы, 27 сентября Сухуми был взят абхазскимм войскам[8]. Падение Сухуми привело к тому, что грузинские войска в Ткварчели оказались под угрозой осады и вынуждены были отступить. К 29 сентября 1993 года осада Ткварчели была снята.
Напишите отзыв о статье "Осада Ткварчели"
Примечания
- ↑ HRW (1995), p. 7.
- ↑ HRW (1995), pp. 7, 51.
- ↑ UNHCR, [www.unhcr.org/cgi-bin/texis/vtx/publ/opendoc.htm?tbl=RSDCOI&id=3ae6a6c54&page=publ The Dynamics and Challenges of Ethnic Cleansing: The Georgia-Abkhazia Case], also in Refugee Survey Quarterly 1997, Volume 16, Number 3, pp. 77-109
- ↑ 1 2 HRW (1995), p. 31.
- ↑ 1 2 [www.acig.org/artman/publish/article_282.shtml Georgia and Abkhazia, 1992-1993: the War of Datchas] By Tom Cooper. Air Combat Information Group. September 29, 2003.
- ↑ HRW (1995), p. 28.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=bdbadf35-d2dc-4aab-b326-310b00e1cbae&docsid=43005 колонка "Напасти"] (рус.), Газета «Коммерсантъ» (25.03.1993).
- ↑ HRW (1995), p. 41.
Ссылки
- [goroda-prizraki.narod.ru/goroda_tkvarcheli.html МЁРТВЫЕ ГОРОДА / ГОРОДА-ПРИЗРАКИ, город Ткварчели. ] (рус.)
- [www.hrw.org/reports/pdfs/g/georgia/georgia953.pdf Georgia/Abkhazia: Violations of the Laws of War and Russia's Role in the Conflict]. The Human Rights Watch Arms Project Vol. 7, No. 7 (March 1995)
Отрывок, характеризующий Осада Ткварчели
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
