Пихта великая
| Пихта великая | ||||||||||
 Общий вид растения | ||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Международное научное название | ||||||||||
| Синонимы | ||||||||||
| Ареал | ||||||||||
|
| ||||||||||
| Охранный статус | ||||||||||
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Вызывающие наименьшие опасенияIUCN 2.3 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/42284 42284 ] | ||||||||||
| ||||||||||
Пихта великая (лат. Abies grandis) — вид хвойных деревьев семейства Сосновые (Pinaceae).
В Европу ввезена в 1831 году, где культивируется как декоративное растение, главным образом в садах.
Содержание
Распространение и экология
В природе ареал вида охватывает Канаду (Британская Колумбия) и США (штаты Айдахо, Монтана, Орегон, Вашингтон и Калифорния).
Встречается от уровня океана поднимаясь до высот в 2100 метров, главным образом по долинам рек и пологим склонам; наибольших размеров достигает вблизи океана. Особенно хорошо растет во влажном морском климате, однако, мирится и с континентальными условиями.
Растёт рассеянно в смеси с псевдотсугой Мензиса (Pseudotsuga menziesii), лиственницей западной (Larix occidentalis), сосной жёлтой (Pinus ponderosa), сосной скрученной широкохвойной (Pinus contorta), сосной горной веймутовой (Pinus monticola), елью Энгельмана (Picea engelmannii), пихтой субальпийской (Abies lasiocarpa) в горах и елью ситхинской (Picea sitchensis), пихтой миловидной (Abies amabilis), туей складчатой (Thuja plicata), тсугой западной (Tsuga heterophylla), Populus trichocarpa вблизи моря по низменным местам. Чистые насаждения дает редко.
У свободно стоящих деревьев плодоношение наступает примерно на 20-м году жизни, обильные урожаи повторяются через 2—3 года. Живёт до 200—250 лет.
Ботаническое описание
Дерево высотой 35—50 (до 75) м и диаметром ствола 60—120 (до 180) см. Крона правильная, конусовидная в молодости и несимметричная, куполообразная в зрелом возрасте. Кора старых деревьев тёмно-коричневая и продольно-трещиноватая; молодых побегов — оливково-зелёная, слегка опушённая.
Почки длиной около 6 мм, шаровидные, смолистые. Хвоя тёмно-зелёная, сверху блестящая, снизу с белыми полосками, длиной 20—35 (до 55) мм, шириной 2—2,5 мм.
Шишки овально-цилиндрические, длиной 5—10 (до 11) см, диаметром 2—4 см. Семена длиной 9 мм, с крылом около 18 мм. В 1 кг до 45—80 тысяч семян, средний вес 1000 семян 12—20 г. На родине плоды созревают в сентябре — октябре.
 |
 |
| ||||||||
Слева направо:
Хвоя. Зелёные шишки. Поперечный спил. | ||||||||||
Классификация
Таксономия
Вид Пихта великая входит в род Пихта (Abies) семейства Сосновые (Pinaceae) порядка Сосновые (Pinales)[1].
| ещё 6 семейств (согласно Системе APG II) | ещё около 50 видов | ||||||||||||
| порядок Сосновые | род Пихта | ||||||||||||
| отдел Хвойные | семейство Сосновые | вид Пихта великая | |||||||||||
| ещё три вымерших порядка | ещё 10 родов | ||||||||||||
Разновидности
В рамках вида выделяют несколько разновидностей[2]:
Напишите отзыв о статье "Пихта великая"
Примечания
Литература
- Васильев Я. Я., Уханов В. В. Род 1. Abies Hill. — Пихта // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/der_i_kust_sssr1949_1.djvu Деревья и кустарники СССР. Дикорастущие, культивируемые и перспективные для интродукции.] / Ред. тома С. Я. Соколов и Б. К. Шишкин. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1949. — Т. I. Голосеменные. — С. 85—87. — 464 с. — 3000 экз. (Проверено 31 декабря 2010)
|
Это заготовка статьи по ботанике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пихта великая
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
