Святая православная церковь Северной Америки

Свята́я правосла́вная це́рковь Се́верной Аме́рики (англ. Holy Orthodox Church in North America, сокращённо HOCNA, неофициально известна как Пантелеимони́ты, англ. Panteleimonites или Бо́стонский Сино́д) — неканоническая старостильная юрисдикция, приходы которой расположены преимущественно в США.

История

Отправной точкой в истории данной юрисдикции стал Спасо-Преображенский монастырь в Бостоне, основанный в 1961 году монахом Пантелеимоном (Метропулосом) и принятый в 1965 году в РПЦЗ. Сам архимандрит Пантелеймон развил миссионерскую деятельность, собрал вокруг себя последователей и имел немалое влияние на секретаря Архиерейского Синода РПЦЗ епископа Григория (Граббе) и Первоиерарха РПЦЗ Филарета (Вознесенского). Непримиримые и крайне изоляционистские воззрения архимандрита Пантелеимона повлияли на позицию всей РПЦЗ.

Епископ Иероним (Шо) характеризовал архимандрита Пантелеимона и его сторонников так:

60-ые годы минувшего столетия оказались очень трудными для Русской Зарубежной Церкви. В это время в нее был принят греко-американский монастырь под Бостоном во главе с его основателем иеромонахом Пантелеимоном (Метропулос). Этот священноинок через своих адептов, посвященных в его «строжайшие» взгляды или учение, начал подрывать как вековые традиции Русской Православной Церкви, так и авторитет наших иерархов. Эта группа всегда проявляла строгость к другим, но не к себе. Ее сторонники уверяли, что Русская Православная Церковь допускает большую ошибку, благословляя смешанные браки, и что лучше жить супругам в грехе и довольствоваться гражданским браком, чем вступать в благословляемый Русской Православной Церковью смешанный брак, который, по их мнению, осквернял Таинство бракосочетания. Последователи «бостонского старца», внедряя свои взгляды, довольно успешно выжили из Русской Зарубежной Церкви 4 миссионерские епархии. Помню, как в начале 70-х годов во Владимирском храме-памятнике, один из таких «ревнителей» на отпусте оглашенных начал выставлять людей из храма, среди которых был человек, интересовавшийся православием. Узнав об этом, Владыка Никон (Рклицкий) приказал больше этого не делать, так как это никогда не практиковалось в Русской Православной Церкви, и подобного рода «ревность» служила только оскорблению людей.

В 1986 году, после того как Первоиерархом РПЦЗ стал митрополит Виталий (Устинов), потерявший былое влияние архимандрит Пантелеимон не признал своего отстранения от должности настоятеля Спасо-Преображенского монастыря в связи с обвинениями в гомосексуализме и, не дожидаясь окончания церковного разбирательства, покинул РПЦЗ, перейдя в Синод Авксентия под предлогом того, что Синод РПЦЗ «необратимо уклонился в экуменизм». За ним последовали 25 священников и 8 диаконов. Кроме того, из юрисдикции РПЦЗ вслед за архимандритом Пантелеимоном вышла «Французская Миссия» («Православная Церковь Франции») во главе с архимандритом Амвросием (Фонтрие), объединявшая вокруг себя несколько приходов. Вскоре из среды пантелеимоновцев были рукоположены епископы.

В 1996 году после смерти «архиепископа Афинского» Авксентия (Пастраса), у американских иерархов возник конфликт с новым «архиепископом Афинским» Максимом (Валлианатосом), после чего американские епископы обратились к митрополиту Ларисскому Афанасию (Посталасу) с предложением возглавить Синод. Однако осенью 1996 года они уже самостоятельно рукоположили двух епископов и Афанасий прервал с ними общение. Американские епископы объявили свою церковь автокефальной и назвали её «Святая православная церковь Северной Америки». Вместе с тем они рассматривали себя как Синод Церкви ИПХ Греции, при том, что на территории самой Греции им подчинялся лишь один монастырь.

В 1997 году двое правящих епископов — Ефрем и Макарий были возведены в сан митрополитов. Вскоре епископ Лионский Фотий (Терещенко) сложил с себя пастырские обязанности, ушёл на покой, оставив епархию на управление викарного епископа Филарета (Мота), который, формально оставался членом Синода, но на заседания в Америку не ездил и признавал за американскими епископами лишь местное (для Америки) значение и проводил самостоятельную церковную политику. В июле 1999 года Филарет окончательно разрывает отношения с СПЦСА и присоединяется к синоду Каллиника.

В 1997 году в «Бостонский Синод» перешла небольшая группа верующих в Грузии, состоящая из двух мужских и одного женского монастырей, а также одного мирского прихода в Тбилиси. Вскоре был создан приход в Кутаиси, который окормлял Давид Георгадзе. Однако затем значительное число верующих вернулось в лоно Грузинского патриархата.

В 1997—1998 годы в данной юрисдикции состоял скандально известный священник Олег Урюпин.

В 1998 году Митрополит Торонтский Макарий сохранял титул местоблюстителя Афинского престола.

В России в «Бостонский синод» перешло несколько небольших общин в Поволжье, Сибири, Москве и Кавказе, составлявших часть паствы покойного катакомбного священника Гурия (Павлова), рукоположенного авксентьевцами во епископа в 1991 году.

В 2002 году, после того, как Ефрем отказался рукоположить Иоанна (Шеклашвили) в сан епископа, тот вместе с ещё одним священником и несколькими десятками верующих вернулся в Грузинский патриархат. В итоге в Грузии у Бостонского Синода осталось два прихода со скитом.

В 2008 году между «Бостонским» и «Хризостомовским» Синодами начались переговоры об установлении евхаристического общения и объединении. В ходе переговоров Бостонский Синод отказался от местоблюстительства Афинского престола и передал тамошний монастырь в юрисдикцию своих хризостомовцев. 4 октября 2010 года Бостонский Синод в одностороннем порядке признал Синод Архиепископа Каллиника Церковью Греции.

9 апреля 2011 года митрополит Моисей (Махани) и епископ Сергий (Блэк) подают прошение о принятии в Синод Каллиника, и 20 апреля 2011 официально в него принимаются, при этом с Бостонским Синодом были в одностороннем порядке прекращены. 30 апреля того же к каллиниковцам уходят пять канадских приходов, фактически оставив Торонтскую митрополию без приходов.

В июле 2012 года монастырь и три прихода в России и на Украине перешли в юрисдикцию Украинской Автономной Истинно-Православной Церкви.

В сентябре 2012 года викарный епископ Димитрий (Кириаку), 13 монахов и двое послушников Спасо-Преображенского монастыря (то есть 16 из 36 насельников) обвинили руководство СПЦСА в попустительстве ереси имяславия, и 15 сентября 2012 года вместе с собором Святого Марка (Рослинской епархии) объявили об уходе из юрисдикции СПЦСА и подаче заявления о приёме в Каллиниковский Синод.

18 апреля 2013 года, после длительного раскола, было восстановлено евхаристическое общение с Синодом митрополита Макария, что было подтверждено 12 мая 2013 года сослужением митрополита Макария и епископов СПЦСА.

Епископат

• Григорий (Бабунашвили), митрополит Бостонский (с 13 августа 2015)
• Макарий (Катрэ), епископ, митрополит Торонтский (с 1996)
• Андрей (Хиррон), епископ Маркхэмский (с 10 марта 2013)
• Ефрем (Спанос), бывший митрополит Бостонский, с правом голоса в Синоде
• Игнат (Пономарчук), митрополит Сиэтлийский (с 13 декабря 2015)
• Хризостом (Ларриа), епископ Ланхэмский
• Павел (Гатуру) епископ Найробский (Кения) (с октября 2016)

Бывшие епископы

• Фотий (Терещенко), епископ Лионский (1996—1997) на покое
• Моисей (Махани), епископ Розлиндальский (1996—2001), митрополит Сиэтлийский (2001—2007), митрополит Потрланда и Запада США (2007 — 20 апреля 2011) перешёл в Хризостомовский Синод
• Филарет (Мор), епископ Парижский (16 октября 1996 — июль 1999)
• Сергий (Блэк), епископ Лох-Ломондский, викарий Сиэтлийский/Портландский (7 августа 2004 — 20 апреля 2011) перешёл в Хризостомовский Синод
• Димитрий (Кириаку), епископ Карлайсльский, викарий Бостонский (4 сентября 2006 — 15 сентября 2012)

Ссылки

• www.homb.org/ официальный сайт
• hocna.info/ Сайт жертв сексуальных преступлений Бруклинского Свято-Преображенского монастыря
• Александр Слесарев [minds.by/news/45#.U0P9e6JSPGg «Святая Православная Церковь Северной Америки» («Бостонский Синод», Истинная Православная Церковь Греции)]
• [www.rocorstudies.org/wp-content/uploads/2013/10/BostonSchism1993141.pdf Документы и свидетельства об уходе архимандрита Пантелеимона из Русской православной церкви загрницей в 1986 году].
• [www.anti-raskol.ru/grup/96 материалы по теме «Бостонский синод»] на сайте Анти-раскол

Отрывок, характеризующий Святая православная церковь Северной Америки

«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.