Гран-при Австрии 2014 года
Поделись знанием:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
| нем. Großer Preis von Österreich 2014 | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Ред Булл Ринг (4326 м) |
| Дистанция |
71 круг, 307,146 км |
| Погода |
Солнечно. Сухо. |
| Поул | |
| 1:08.759 | |
| Быстрый круг | |
| 1:12.142 | |
| 59 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
|
| |
| 8 из 19 Гран-при Сезона 2014 / Гонка №905 | |
Гран-при А́встрии 2014 года (официально Formula 1 Großer Preis von Österreich 2014[1]) — автогонка, восьмой этап чемпионата Мира по автогонкам в классе «Формулы-1» сезона 2014 года, прошедшего с 20 по 22 июня в Австрии, близ города Шпильберг, на автодроме «Ред Булл Ринг».
Фелипе Масса занял поул-позицию, впервые с Гран-при Бразилии 2008 года, а гонщики Williams квалифицировались на первом ряду стартового поля, впервые с Гран-при Германии 2003 года.
Содержание
Свободные заезды
| Сессия | № | Лидер | Конструктор | Ш | Время | Погода | Воздух °C |
Трасса °C |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 6 |  Нико Росберг
|
Mercedes | P | 1:11.295 | Облачно, сухо. | +13…14 | +20…22 |
| 2 | 44 |  Льюис Хэмилтон
|
Mercedes | P | 1:09.542 | Облачно, сухо. | +18…19 | +27…32 |
| 3 | 77 |  Валттери Боттас
|
Williams-Mercedes | P | 1:09.848 | Облачно, сухо. | +14…15 | +30…26 |
Квалификация
Квалификация в Австрии приподнесла сюрпризы. Первый ряд стартового поля взял Williams, причём впервые с Гран-при Германии 2003 года! Но обо всём подробнее. Формула-1 вернулась в Шпильберг после перерыва в 11 лет. Первый сегмент прошёл под контролем команды Mercedes. В первом сегменте лучшее время было у Льюиса Хэмилтона 1:09.514. Второе - у Даниила Квята, третье у Нико Росберга, также отметились снятием лучших времён у Квята, Эриксона, Гутьерреса, Алонсо, Сутиля. Во второй сегмент не прошли два Заубера – Адриан Сутиль и Эстебан Гутьеррес, две Маруси – Жюль Бьянки и Макс Чилтон а также два Кэтерхэма – Камуи Кобаяси и Маркус Эрикссон. Во втором сегменте лучшее время показал Нико Росберг, Льюис Хэмилтон - показал второе время, Валттери Боттас - третье. В третий сегмент квалификации не прошли Серхио Перес, Дженсон Баттон, Себастьян Феттель, Пастор Мальдонадо, Жан-Эрик Вернь и Ромен Грожан...
| Место | № | Пилот | Конструктор | Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Старт |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 19 |  Фелипе Масса
|
Williams-Mercedes | 1:10.292 | 1:09.239 | 1:08.789 | 1 |
| 2 | 77 | Валттери Боттас
|
Williams-Mercedes | 1:10.356 | 1:09.096 | 1:08.846 | 2 |
| 3 | 6 | Нико Росберг
|
Mercedes | 1:09.695 | 1:08.974 | 1:08.944 | 3 |
| 4 | 14 |  Фернандо Алонсо
|
Ferrari | 1:10.405 | 1:09.479 | 1:09.285 | 4 |
| 5 | 3 |  Даниэль Риккардо
|
Red Bull-Renault | 1:10.395 | 1:09.638 | 1:09.466 | 5 |
| 6 | 20 |  Кевин Магнуссен
|
McLaren-Mercedes | 1:10.081 | 1:09.473 | 1:09.515 | 6 |
| 7 | 26 |  Даниил Квят
|
Toro Rosso-Renault | 1:09.678 | 1:09.490 | 1:09.619 | 7 |
| 8 | 7 | Кими Райкконен
|
Ferrari | 1:10.285 | 1:09.657 | 1:10.795 | 8 |
| 9 | 44 | Льюис Хэмилтон
|
Mercedes | 1:09.514 | 1:09.092 | без врем. | 9 |
| 10 | 27 | Нико Хюлькенберг
|
Force India-Mercedes | 1:10.389 | 1:09.624 | без врем. | 10 |
| 11 | 11 |  Серхио Перес
|
Force India-Mercedes | 1:10.124 | 1:09.754 | 151 | |
| 12 | 22 | Дженсон Баттон
|
McLaren-Mercedes | 1:10.252 | 1:09.780 | 11 | |
| 13 | 1 | Себастьян Феттель
|
Red Bull-Renault | 1:10.630 | 1:09.801 | 12 | |
| 14 | 13 |  Пастор Мальдонадо
|
Lotus-Renault | 1:10.821 | 1:09.939 | 13 | |
| 15 | 25 |  Жан-Эрик Вернь
|
Toro Rosso-Renault | 1:10.161 | 1:10.073 | 14 | |
| 16 | 8 | Ромен Грожан
|
Lotus-Renault | 1:10.461 | 1:10.642 | ПЛ2 | |
| 17 | 99 | Адриан Сутиль
|
Sauber-Ferrari | 1:10.825 | 16 | ||
| 18 | 21 | Эстебан Гутьеррес
|
Sauber-Ferrari | 1:11.349 | 17 | ||
| 19 | 17 | Жюль Бьянки
|
Marussia-Ferrari | 1:11.412 | 18 | ||
| 20 | 10 |  Камуи Кобаяси
|
Caterham-Renault | 1:11.673 | 19 | ||
| 21 | 4 | Макс Чилтон
|
Marussia-Ferrari | 1:11.775 | 213 | ||
| 22 | 9 |  Маркус Эрикссон
|
Caterham-Renault | 1:12.673 | 20 | ||
| 107% от времени лидера первой сессии: 1:14.379 | |||||||
- Примечания
- 1. ↑ Серхио Перес наказан потерей 5-и позиций на стартовом поле за инициирование столкновения с Фелипе Массой в предыдущей гонке[2].
- 2. ↑ Ромен Грожан наказан стартом с пит-лейн за смену коробки передач и изменения в задней части автомобиля в режиме закрытого парка[3].
- 3. ↑ Макс Чилтон наказан потерей 3-х позиций на стартовом поле за инициирование столкновения с Жюлем Бьянки в предыдущей гонке[4].
Гонка
| Место | С | +/- | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | Скорость | Пит | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 3 | ▲2 | 6 | Нико Росберг
|
Mercedes | P | 71 | 1:27.54.976 | 209,531 | 2 | 25 |
| 2 | 9 | ▲7 | 44 | Льюис Хэмилтон
|
Mercedes | P | 71 | +1.932 | 209,454 | 2 | 18 |
| 3 | 2 | ▼1 | 77 | Валттери Боттас
|
Williams-Mercedes | P | 71 | +8.172 | 209,207 | 2 | 15 |
| 4 | 1 | ▼3 | 19 | Фелипе Масса
|
Williams-Mercedes | P | 71 | +17.358 | 208,843 | 2 | 12 |
| 5 | 4 | ▼1 | 14 | Фернандо Алонсо
|
Ferrari | P | 71 | +18.553 | 208,769 | 2 | 10 |
| 6 | 15 | ▲9 | 11 | Серхио Перес
|
Force India-Mercedes | P | 71 | +28.546 | 208,403 | 2 | 8 |
| 7 | 6 | ▼1 | 20 | Кевин Магнуссен
|
McLaren-Mercedes | P | 71 | +32.031 | 208,266 | 2 | 6 |
| 8 | 5 | ▼3 | 3 | Даниэль Риккардо
|
Red Bull-Renault | P | 71 | +43.522 | 207,816 | 2 | 4 |
| 9 | 10 | ▲1 | 27 | Нико Хюлькенберг
|
Force India-Mercedes | P | 71 | +44.137 | 207,792 | 2 | 2 |
| 10 | 8 | ▼2 | 7 | Кими Райкконен
|
Ferrari | P | 71 | +47.777 | 207,650 | 2 | 1 |
| 11 | 11 | ▬ | 22 | Дженсон Баттон
|
McLaren-Mercedes | P | 71 | +50.966 | 207,526 | 2 | |
| 12 | 13 | ▲1 | 13 | Пастор Мальдонадо
|
Lotus-Renault | P | 70 | +1 круг | 206,053 | 2 | |
| 13 | 16 | ▲3 | 99 | Адриан Сутиль
|
Sauber-Ferrari | P | 70 | +1 круг | 205,032 | 2 | |
| 14 | ПЛ | ▲8 | 8 | Ромен Грожан
|
Lotus-Renault | P | 70 | +1 круг | 203,699 | 2 | |
| 15 | 18 | ▲3 | 17 | Жюль Бьянки
|
Marussia-Ferrari | P | 69 | +2 круга | 203,445 | 1 | |
| 16 | 19 | ▲3 | 10 | Камуи Кобаяси
|
Caterham-Renault | P | 69 | +2 круга | 202,220 | 1 | |
| 17 | 21 | ▲4 | 4 | Макс Чилтон
|
Marussia-Ferrari | P | 69 | +2 круга | 202,140 | 1 | |
| 18 | 20 | ▲2 | 9 | Маркус Эрикссон
|
Caterham-Renault | P | 69 | +2 круга | 201,857 | 2 | |
| 19 | 17 | ▼2 | 21 | Эстебан Гутьеррес
|
Sauber-Ferrari | P | 69 | +2 круга | 201,846 | 2 | |
| Сход | 14 | ▼6 | 25 | Жан-Эрик Вернь
|
Toro Rosso-Renault | P | 59 | Тормоза | — | — | |
| Сход | 12 | ▼9 | 1 | Себастьян Феттель
|
Red Bull-Renault | P | 34 | Мотор | — | — | |
| Сход | 7 | ▼15 | 26 | Даниил Квят
|
Toro Rosso-Renault | P | 24 | Подвеска | — | — |
Круги лидирования
| № | Пилот | Конструктор | Круги | Всего |
|---|---|---|---|---|
| 19 | Фелипе Масса
|
Williams-Mercedes | 1-13, 42 | 14 |
| 77 | Валттери Боттас
|
Williams-Mercedes | 14-15, 41 | 3 |
| 11 | Серхио Перес
|
Force India-Mercedes | 16-26 | 11 |
| 6 | Нико Росберг
|
Mercedes | 27-40, 48-71 | 38 |
| 14 | Фернандо Алонсо
|
Ferrari | 43-47 | 5 |
<timeline> ImageSize = width:1050 height:80 PlotArea = left:20 right:30 bottom:40 top:0 Period = from:1 till:71 ScaleMajor = unit:year increment:1 start:1 TimeAxis = orientation:horizontal Colors =
id:FM value: blue id:NR value: green id:SP value: yellow id:VB value: red id:FA value: orange
PlotData=
bar:Position width:15 color:white align:center from:1 till:13 shift:(0,19) text:"ФМ" color: FM from:13 till:15 shift:(0,19) text:"ВБ" color: VB from:15 till:26 shift:(0,19) text:"СП" color: SP from:26 till:40 shift:(0,19) text:"НР" color: NR from:40 till:41 shift:(0,19) text:"ВБ" color: VB from:41 till:42 shift:(0,19) text:"ФМ" color: FM from:42 till:47 shift:(0,19) text:"ФА" color: FA from:47 till:71 shift:(0,19) text:"НР" color: NR </timeline>
Штрафы пилотов
| № | Пилот | Вид наказания | Причина наказания |
|---|---|---|---|
| 21 | Эстебан Гутьеррес
|
10-секундный штраф «stop&go» | Плохо закрепленная колесная гайка во время пит-стопа |
Положение в чемпионате после Гран-при
|
|
- Примечание: в обе таблицы включены только первые 5 позиций.
Статистика
- 16-й поул Фелипе Массы.
- 128-й поул команды Williams.
- 3-й быстрый круг Серхио Переса.
- 3-й быстрый круг команды Force India.
- 6-я победа Нико Росберга.
- 20-я победа команды Mercedes.
- 60-й подиум в карьере Льюиса Хэмилтона.
- 50-й Гран-при в карьере Жана-Эрика Верня.
- 300-й старт команды Sauber.
- 5 000-й круг команды Marussia.
- 150 000-й км австралийцев.
Источник: [www.f1news.ru/Championship/2014/austria/stats.shtml f1news.ru]
Напишите отзыв о статье "Гран-при Австрии 2014 года"
Примечания
- ↑ [www.formula1.com/races/in_detail/austria_923/ Formula 1 Grosser Preis von Österreich 2014], formula1.com
- ↑ [www.f1news.ru/news/f1-95227.html Перес потеряет пять мест на старте в Австрии], Дмитрий Бухаров, f1news.ru (9 июня 2014). Проверено 22 июня 2014.
- ↑ [www.f1news.ru/news/f1-95550.html Грожан будет стартовать с пит-лейн], Дмитрий Бухаров, f1news.ru (22 июня 2014). Проверено 22 июня 2014.
- ↑ [www.f1news.ru/news/f1-95220.html Макс Чилтон потеряет три места на старте следующей гонки в Австрии], Эльмир Валеев, f1news.ru (9 июня 2014). Проверено 22 июня 2014.
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=????&gp=905 Гран-при Австрии 2014 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [mclarenf-1.com/index.php?page=chart&gp=923&graf=1 Диаграмма гонки]
- [mclarenf-1.com/index.php?page=chart&gp=923 График покруговки]
- [mclarenf-1.com/index.php?page=chart&gp=923&graf=3 Сравнение гонщиков (время на круге, отрывы, пит-стопы, составы резины)]
| Предыдущая гонка: Гран-при Канады 2014 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 2014 года |
Следующая гонка: Гран-при Великобритании 2014 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Австрии 2003 года |
Гран-при Австрии | Следующая гонка: Гран-при Австрии 2015 года |
| ||||||||||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Австрии 2014 года
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
