Джахмизм
| Джахмиты | |
| араб. الجهمية | |
| Другие названия: |
Джахмия |
|---|---|
| Религия: |
ислам |
| Течение: |
суннизм |
| Основание: |
VIII век |
| Основатель: | |
| Основоположники | |
Джахми́зм (араб. الجهمية — аль-джахмийа) — течение в исламе, основателем и эпонимом которого является Джахм ибн Сафван. Джахм, в свою очередь, перенял эти воззрения у своего учителя Джада ибн Дирхама.
Представители
Джахм ибн Сафван (ум. в 745 году) родился в Самарканде, жил сначала в Термезе, а затем в Куфе, где встретился с Джадом ибн Дирхамом. Он стал его последователем и проповедником его идей. Вернувшись на родину стал вести богословские споры с не разделявшими его взгляд улемами. Позже принял участие в восстании против Омейядского наместника Хорасана и был захвачен в плен и казнён в Мерве[1]. Среди наиболее известных проповедников джахмитских взглядов можно отметить Бишра аль-Мариси (ум. в 833 г.). В начале XI в. джахмиты действовали в Нехавенде, однако часть из них была принуждена принять учение ашаритов[2].
Вероубеждения джахмитов
Средневековые мусульманские доксографы относили джахмитов то к мурджиитам, то к джабаритам[2]. Многие взгляды джахмитов признаны суннитами как еретические, а иногда даже выводящие человека из лона ислама. Так, джахмиты отрицают все имена и атрибуты Аллаха, вера в которые является важной частью религиозной доктрины ортодоксальных мусульман. В вопросе толкования понятия «иман», джахмиты схожи с мурджиитами, и утверждают то, что вера — это только знание об Аллахе, а неверие — незнание о нём. Также они заявили о том, что рай и ад рано или поздно исчезнут, что противоречит как Корану, так и сунне Мухаммеда.
В вопросе предопределения джахмиты придерживаются того, что у человека нет свободы воли и он принуждён к своим действиям. А в вопросе о сущности Аллаха джахмиты являются пантеистами и говорят о том, что он находится везде и пребывает с каждым из созданий. К тому же они отрицают возможность лицезрения Аллаха праведными мусульманами в Судный день.
Критика джахмизма
Со времени появления джахмизма это течение становилось объектом критики многих видных представителей ортодоксального ислама. В IX в. появились многочисленные «Опровержения» учения джахмитов, авторами которых были суннитские и мутазилитские богословы, среди которых Ахмад ибн Ханбаль, Ибн Кутайба, Ибн Каййима аль-Джаузия («Собрание исламских войск» (ар.)), ад-Дарими («Опровержение джахмитов» (ар.)) и другие[2]. Так, теме джахмизма и их отклонений посвящены книги ад-Дарими и . Критиками джахмитов были Абу Бакр аль-Байхаки, Абу Хамид аль-Газали, Ибн Хаджар аль-Аскалани, Ибн Таймия, Ибн Касир и многие другие. Ибн Таймия и другие салафиты считают, что секта джахмитов не исчезла, а трансформировалась в мутазилитов, а затем в ашаритов и матуридитов.
Аль-Байхаки говорил:
В том, что мы записали из аятов Корана довод на несостоятельность слов джахмитов о том, что Аллах, свят он и велик, находится своей сущностью везде. А слова Аллаха «Он с вами, где бы вы ни были»[3] значат, что он с нами своим знанием, а не сущностью.
Оригинальный текст (ар.)وفيما كتبنا من الآيات دلالة على إبطال قول من زعم من الجهمية أن الله سبحانه وتعالى بذاته في كل مكان، وقوله عز وجل:{وهو معكم أين ما كنتم} إنما أراد به بعلمه لا بذاته
Напишите отзыв о статье "Джахмизм"
Примечания
Литература
- Прозоров С.М. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 ал-Джахмийа] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 64.</span>
- Али-заде, А. А. Джабриты : [[web.archive.org/web/20111001002821/slovar-islam.ru/books/d.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
|
Это заготовка статьи об исламе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Джахмизм
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
