Ислам в Хорватии

Ислам в Хорватии

Мечеть в Загребе была завершена в 1987 году
Количество мусульман	62 977 тыс. человек (1,47 %) (перепись Население Хорватии 2011 года)
Исламские государства	Османская Империя

Ислам в Хорватии появился в Средневековье, он был занесён сюда мусульманской Османской империей. В настоящее время мусульмане составляют приблизительно 1,47 % населения Хорватии.

История

Мусульманская Османская империя владела частью Хорватии с XV до XIX столетия и оставила глубокий отпечаток. Некоторые хорваты перешли в ислам. Продвижение Османской империи в Европе было остановлено на хорватской земле, которая в каком-то смысле может быть расценена как «исторические ворота европейской цивилизации». С 1519 года в Западной Европе Хорватия была известна как «авангард христианства» (лат. Antemurale Christianitatis), такое название дал стране Папа Римский Лев X.

Хорватские мусульмане

Исторические имена многих чиновников в Османской империи показывают их происхождение (Хирват (Hirwat) = Хрват (Hrvat) или Хорват (Horvat), что является хорватским названием для хорвата): Махмут Паша Хирват (= Хрват), Рустем Паша Хрват, Пи(я/джа)ли Паша Хрват, Си(я/джа)вус Паша Хрват и т. д. В XVI столетии путешественник и писатель Марко А. Пигаффетта писал, что почти каждый на турецком суде в Константинополе знает хорватский язык, а особенно солдаты. В своём труде «Маршрут» (итал. Itinerario), изданном в Лондоне в 1585 году Марко Пигаффетта говорил: «В Стамбуле вполне обычно говорить на хорватском языке, языке, который понятен почти всем турецким официальным лицам, особенно военным».

Это может быть подтверждено одним фактом: в 1553 году епископ Антун Вранчич и дипломат Франьо Зай совершили визит в Стамбул в качестве посланников хорватско-венгерского короля с целью обсудить мирный договор с Османской империей. Во время переговоров они беседовали с Рустем Пашой Хрватом, который сначала общался на турецком языке через переводчика, однако, затем прервал переводчика и спросил на хорватском языке, говорят ли Зай и Вранчич по-хорватски? Получив утвердительный ответ, Рустем Паша отослал переводчика и продолжил общение с ними на хорватском языке в течение всего процесса переговоров.

Во время Второй мировой войны муфтием Загреба был Исмет Муфтич, занимавший эту должность с 1917 года. В 1945 году он был повешен партизанами Тито перед входом в свою мечеть.

Статистика

На территории современной Хорватии мусульмане впервые были официально зарегистрированы по переписи 1931 года: 1.239 из них жили в Загребе, а их общее число в Хорватии составляло приблизительно 4.000.

Данные следующих переписей, регистрировавших мусульман:

• 1948 год — 1.077 человек
• 1953 год — 16.185
• 1961 год — 3.113

После 1971 года, когда в СФРЮ мусульмане были официально признаны в качестве национальности, данные переписей были следующие:

• 1971 год — 18.487 человек
• 1981 год — 23.740
• 1991 год — 43.486

Основываясь на данных переписей с 1931 до 1961 год, можно сделать вывод, что определённое число мусульман в Хорватии заявляло себя хорватами или югославами. Их число увеличивалось по причине иммиграции из Боснии и Герцеговины.

Современное состояние

Согласно переписи 2011 года, население Хорватии составляет 4,284,889 человек, из них мусульмане составляют 1,47 % (62.977).

Хорватское южнославянское мусульманское сообщество по переписи 2001 состоит из:

• ≈20.000 заявляющих себя как мусульмане по национальности;
• ≈20.000 заявляющих себя как бошняки;
• ≈10.000 считающих себя хорватами исламской веры.

Популяция других мусульманских меньшинств в Хорватии по переписи 2011 года:

• Турки — 343

Популяция других меньшинств в Хорватии, которые имеют значительное количество мусульман по переписи 2001 года:

• Цыгане: 9.463 (0.21 %)
• Албанцы: 15.082 (0.34 %)

Отрывок, характеризующий Ислам в Хорватии

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.