Картины из кофе

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Картины из кофе, Кофе-Арт — (англ. Сoffee art, Coffee painting, Arfé) — техника изобразительного искусства, использующая кофе как краску. При разбавлении кофе водой создается эффект легкости, воздушности и тонкости тоновых переходов. Кофе-Арт совмещает особенности живописи и графики. Термин «Coffee art», который впоследствии стал общеупотребимым термином во всем мире, был введен американскими художниками Эндрю Сор и Энджел Саркела-Сор, работающими в этой технике.

Техника и художественные особенности

Основой для картины из кофе может служить как бумага, так и холст. Чтобы начать картину на листе бумаги, его необходимо предварительно натянуть на стиратор или подрамник. Но существует и более простой способ: лист бумаги кладется на любую горизонтальную поверхность и натягивается на неё с помощью малярного или обычного скотча, захватывая им примерно 1-2 сантиметра каждого края листа бумаги.

Связующим веществом для кофе служит вода. Разнообразие в оттенках картины достигается с помощью разницы в количестве кофе и воды на кисти — чем больше воды и меньше кофе на кисти, тем светлее оттенок и чем меньше воды и больше кофе — тем темнее оттенок. Вместе с тем под рукой должна быть небольшая ёмкость с чистой водой. Создание картины из кофе представляет собой послойный процесс — последующий слой кофе наносится после полного высыхания предыдущего. Каждый художник, работающий в технике Кофе-Арт, отмечает, что создавать картину при помощи кофе куда сложнее, чем создавать картину при помощи традиционных материалов, например таких как, масло, акварель, пастель, гуашь и т. д.

Текстура законченной картины у каждого художника разнообразна и зависит от процедуры и способа приготовления самого кофе, которые практически каждый художник держит в секрете.

История возникновения

Рисовать с помощью кофе — старинное искусство, которое изначально больше походило на абстракционизм. Мелко перетертые зерна кофе смешивались с небольшим количеством воды и клеящегося вещества в маленькой ёмкости. Затем эта смесь выливалась на лист бумаги, который поворачивали под разными углами, тем самым давая кофе растекаться в загадочные абстрактные формы.

В конце 90-х Кофе-Арт становится более самостоятельной, совершенной техникой, позволяя передавать любые зрительные образы. С 2010 года рисование с помощью кофе сделалось популярным видом досуга для непрофессионалов: распространению этого развлечения особенно способствовали публиковавшиеся видео на YouTube от имени художников профессионалов Кофе-Арт, показывающих и иллюстрирующих своё мастерство.

Кроме того, популярность Кофе-Арт возросла и в связи с уникальностью его эффектов — никакой другой материал не обладает такой необычной глянцевой поверхностью и чарующим притягательным ароматом.

Литература

• Журнал Home Magazine № 3, Ростов-на-Дону, Апрель 2010, статья «Пейзаж, написанный чаем»
• [issuu.com/coffeetea/docs/coffee_tea_in_russia_3-2013_rus_fre Журнал Кофе и Чай № 3(105)'2013, статья «Притягивая взор, он дарит настроение…»]

Ссылки

• [2koffe.ru/kofe-kartiny/ Статья Кофе-картины]
• [www.odditycentral.com/pics/6-talented-artists-who-paint-with-coffee.html 6 Talented Artists Who Paint with Coffee]

См. также

• Латте-арт

Отрывок, характеризующий Картины из кофе

– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.