Красное колесо

Красное колесо
Издание 1993 года
Жанр:	исторический роман-эпопея
Автор:	Александр Солженицын
Язык оригинала:	русский
[www.solzhenitsyn.ru/proizvedeniya/krasnoe_koleso/ Электронная версия]

«Кра́сное колесо́» — роман-эпопея Александра Солженицына о России 1914—1917 годов, о Первой мировой войне, Февральской и Октябрьской революциях 1917 года. Одно из основных литературных произведений Солженицына. Автор определил жанр произведения как «повествованье в отмеренных сроках».

Состоит (по авторскому определению) из двух «действий» и четырех «узлов»:

Действие первое — РЕВОЛЮЦИЯ

• Узел I — «Август Четырнадцатого»
• Узел II — «Октябрь Шестнадцатого»
• Узел III — «Март Семнадцатого»

Действие второе — НАРОДОПРАВСТВО

• Узел IV — «Апрель Семнадцатого»
• Дополнение — «На обрыве повествования». Конспект ненаписанных Узлов (V—XX) («Июль Семнадцатого», «Август Семнадцатого», «Сентябрь Семнадцатого», «Октябрь Семнадцатого», «Декабрь Семнадцатого»)

Содержание произведения

Узел I — Август Четырнадцатого

Книга 1 (гл. 1 — 48). Картины предвоенной жизни на юге России. Двое русских студентов, Саня и Котя, едут на войну добровольцами. Ленин. Наступление русской армии в Восточной Пруссии. Военные действия середины августа. Разное отношение к войне. Народ, народники, Толстой, интеллигенция. На фронте: окружение русской армии. Генерал Самсонов.

Книга 2 (гл. 49 — 82). Окружение русской армии, наступление германской. Самсоновская катастрофа, отступление русской армии. Полковник Воротынцев выходит из окружения. Русские пленные. О довоенной жизни в России: освободительное движение, анархисты, народовольцы, революционеры. Споры о революции. Богров и Столыпин, убийство Столыпина и его последствия. Очерк жизни Николая II от юности и до Первой мировой войны. Эпизоды дореволюционной жизни в России: отношение интеллигенции к самодержавию и революции.

Узел II — Октябрь Шестнадцатого

Книга 1 (гл. 1 — 37). Саня Лаженицын на фронте. Военные действия, споры о войне и вере. Довоенный период: кадеты, либералы, террористы, Государственная дума. Фёдор Ковынёв. Воротынцев и его жена Алина. Общество, правительство и царь. Воротынцев в Петербурге, споры о войне и мире. Очерк жизни инженера Ободовского. Воротынцев и Ольда, разговоры о монархии и республике. Революция 1905—1907 годов, царь и общество. Революционеры, Шляпников, Гвоздев. Арсений Благодарёв дома. Революционеры в Швейцарии. Ленин.

Книга 2 (гл. 38 — 75). Воротынцев в Петербурге. Гучков. Еврейский вопрос. Ленин в Цюрихе. Инесса Арманд. Ленин и Парвус. Воротынцев в Москве: объяснение с женой. Саня и Котя на фронте. Прогрессивный блок. Революционеры. Царская семья. Распутин. Николай II и Государственная дума. Исповедь Зинаиды.

Узел III — Март Семнадцатого

Книга 1 (гл. 1 — 170). Царская семья после смерти Распутина. Недостаток хлеба, очереди, недовольство в Петрограде. Революционеры, социалисты. Нарастание волнений в Петрограде. Воротынцев с Ольдой. Волнение в Государственной думе, речи Керенского и Милюкова. Министр Протопопов. Сбор социалистов. Царь в Могилёве. Совет министров и Государственная дума. Демонстрации, беспорядки и стрельба на улица Петрограда. Бунт запасных батальонов. Воротынцев с Алиной: расставание. Солдатский бунт усиливается. Полковник Кутепов. Временный комитет Государственной думы. Социалисты стягиваются в Думу. Зарождение Совета. Аресты царских чиновников, расправа над полицейскими. Керенский. Царь и генералы, идея послать войска в Петроград. Первые заседания Совета. Милюков. Родзянко. Катастрофические телеграммы из Петрограда.

Книга 2 (гл. 171 — 353). Солдатский бунт растёт, аресты и избиения офицеров. Шульгин «берёт» Петропавловскую крепость. Капитуляция генерала Хабалова. Делегации и речи в Думе и Петроградском Совете. Николай II в царском поезде. Сомнения генерала Алексеева в посылке войск в Петроград. Депутаты Думы. Арест Протопопова. Поворот царского поезда в Малой Вишере. Генералы Алексеев и Энгельгардт. Революция вышла за пределы Петрограда. Царский поезд прибыл на станцию Дно. Великий князь Михаил Александрович: проект манифеста. Приказ № 1. Царские генералы: остановка полков, мысли об отречении Николая II. Советы и Дума. Создание Временного правительства. Родзянко. Корнилов. Ленин в Швейцарии. Революция пришла в Ростов. Первые заседания Временного правительства. Гучков и Шульгин едут к царю. Отречение Николая II.

Книга 3 (гл. 354 — 531). Распространение манифеста об отречении Николая II. Великий князь Михаил Александрович не принял престола от своего брата, отрекшись в свою очередь. Революция стремительно утверждается в Петрограде и Москве и приходит в другие части Россииː в Ростов, На Дон, на Тамбовщину. Фёдор Ковынёв наблюдает нравы революции. Распад и сдача властей. Первые решения Временного правительства. Приказ № 1 разрушает воинский части на фронте и в тылу. Развал и беспорядки в армии. Бунт на кораблях Балтийского флота, убийство адмирала Непенина. Арест Николая II, заточение его с семьей в Царском Селе.

Книга 4 (гл. 532 — 655). Варсонофьев наблюдает развитие революции. Несостоявшаяся встреча Брешко-Брешковской. Шингарёв, Милюков, Гучков, Корнилов, Алексеев. Великий князь Николай Николаевич узнаёт о своей отставке. Керенский. От имени Исполнительного комитета разослан манифест «К народам мира». Революция всё больше и больше распространяется по стране. Противостояние Временного Правительства и Исполкома. Влияние Исполкома усиливается. Разногласия в редакции газеты «Правда»: свергать или поддерживать Временное Правительство (Шляпников и Каменев). Проблема хлебной монополии и Земельный вопрос. Ленин договаривается о проезде из Швейцарии в Россию через Германию.

Узел IV — Апрель Семнадцатого

Книга 1 (гл. 1 — 91). Социал-демократы возвращаются в Петроград из сибирской ссылки. Церетели. Декларация Временного правительства 27 марта и воззвание к солдатам. Начало Всероссийского совещания Советов. В Армии беспорядки, массовое дезертирство. Воззвание Гучкова. Группа Ленина на заседании Исполнительного комитета в Швейцарии. Гиммер. Плеханов. Циммервальдисты терпят поражение. Ленин прибывает в Петроград. Бурная деятельность Керенского. «Севастопольское чудо» Колчака. Успех публичных речей Керенского. Эпизоды «народоправства» в армии и в тылу. Ленин организует первую большевистскую пробу сил. Стрельба на улицах по безоружным. Лозунги: «Долой Милюкова!», «Долой Временное правительство!». Шумные споры и драки на улицах, раненые, убитые. Переговоры членов Исполнительного Комитета и Временного правительства, попытки конфликт. Сопротивление большевикам петроградской образованной публики переменило планы Ленина: гражданскую войну пока отложим. Стеклов.

Книга 2 (гл. 92 — 186). «Первомайская» демонстрация и эпизоды «народоправства» в Москве. Воротынцев в Ставке и с женой. В имении Вяземских. Настроения и конфликты в Новочеркасске и на Дону. Тыловые гарнизоны. Керенский и Исполнительный Комитет. Каменев и Ленин. В полку: офицеры как военнопленные. В деревне: слухи, газеты, комитеты, агитаторы. Гучков. Промышленное снабжение, хаос на заводах. Братание русских солдат с германскими. «Заседание Четырёх Дум». Заботы Шингарёва, крестьяне не везут хлеб на продажу. Временное правительство в тоске и ожидании. Германские парламентёры у генерала Драгомирова. Милюков. Корнилов. Гучков собирается в отставку. Речи Керенского. Вожди большевиков. Царская семья в заточении. Беспорядки в действующей Армии. Ленин. Съезд главнокомандующих в Ставке. Отставка Гучкова освободила пути Керенского. Исполнительный Комитет: прения о коалиции с Временным правительством. Происходящее — глазами Шульгина. Исполнительный Комитет обсуждает с министрами программу коалиции. Зиновьев становится оратором большевиков. Заседания Временного правительства. Уход Милюкова. Керенский пытается воодушевить Армию. Заседения ЦК кадетской партии. Коалиция: торг о портфелях. Собирают крестьянский съезд. Ленин репетирует с помощниками, как отстаивать на суде особняк Кшесинской. Шингарёв: хлебная монополия. «Народоправство» в провинции. Открытие Совета крестьянских депутатов. Совещание Главнокомандующих с правительством и Исполнительным Комитетом. Наблюдения и выводы генерала Гурко. Маклаков. Речи Милюкова, Гучкова, Шульгина, Маклакова. Доктор Федонин возвращается из германского плена, споры врачей и политэмигрантов. Троцкий прибывает в Петроград, встреча и митинг на Финляндском вокзале. На съезде крестьянских депутатов. Жизнь и борьба Троцкого. Саня с невестой у Варсонофьева. Первые шаги Керенского как военного и морского министра. Ленин и Троцкий, пленум Совета. Воротынцев на могилёвском Валу. Календарь революции (11 мая — 4 июня).

Издания

На русском языке

• Солженицын А. И. Красное колесо: Повествованье в отмеренных сроках. — Узел 1: Август Четырнадцатого. Т. 1. — М.: Воениздат, 1993. ISBN 5-203-01576-7; и далее (в 10 томах). Репринтное воспроизведение с собрания сочинений А. Солженицына (YMCA-PRESS, Вермонт-Париж, тт. 11—20, 1983—1991) «с последними поправками автора, которые впервые использованы в этом издании». (тираж 30 000 экз.)
• Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах (Редактор-составитель Наталия Солженицына; тираж 5000 экз.).

тт. 7—16. Красное колесо: Повествованье в отмеренных сроках:

Т. 7. Узел I: Август Четырнадцатого. Книга 1. — М.: Время, 2007. — 432 с. — ISBN 5-94117-166-8;

Т. 8. Узел I: Август Четырнадцатого. Книга 2. — М.: [books.vremya.ru/index.php?newsid=471 Время], 2007. — 536 с.;

Т. 9. Узел II: Октябрь Шестнадцатого. Книга 1. — М.: Время, 2007. — 512 с.;

Т. 10. Узел II: Октябрь Шестнадцатого. Книга 2. — М.: Время, 2007. — 592 с.;

Т. 11. Узел III: Март Семнадцатого. Книга 1. — М.: Время, 2008. — 744 с. — ISBN 978-5-9691-0273-6;

Т. 12. Узел III: Март Семнадцатого. Книга 2. — М.: Время, 2008. — 800 с. — ISBN 978-5-9691-0274-3;

Т. 13. Узел III: Март Семнадцатого. Книга 3. — М.: Время, 2008 (2009). — 776 с. — ISBN 978-5-9691-0032-9;

Т. 14. Узел III: Март Семнадцатого. Книга 4. — М.: Время, 2008 (2009). — 736 с. — ISBN 978-5-9691-0395-5;

Т. 15. Узел IV: Апрель Семнадцатого. Книга 1. — М.: Время, 2009. — 624 с. — ISBN 978-5-9691-0458-7;

Т. 16. Узел IV: Апрель Семнадцатого. Книга 2. — М.: Время, 2009. — 792 с. — ISBN 978-5-9691-0459-4.

В последнем томе также представлен авторский конспект ненаписанных узлов (V—XX).

Литературные персонажи

Многие персонажи эпопеи имеют прототипы — реальные исторические лица:

• Саня (Исаакий) Лаженицын — отец автора Исаакий Семёнович Солженицын.
• Костя Гулай — друг автора Николай Виткевич.
• Фёдор Ковынёв — Фёдор Дмитриевич Крюков
• Инженер Ободовский — Пётр Акимович Пальчинский
• Варя (Матвеева)
• Прообраз Арсения Благодарёва — Борис Можаев
• В основе супружеских отношений и любовной истории полковника Воротынцева лежит реальный эпизод из жизни автора, случившийся в феврале 1964 года.

См. также

• Размышления над Февральской революцией

Литература

• Гуськов В. [solzhenitsyn.ru/o_tvorchestve/articles/works/index.php?ELEMENT_ID=1147 Образная система как объект объёмного и динамического воссоздания в эпопее А. И. Солженицына «Красное Колесо» (на примере образа земли)] // «Красное Колесо» А. И. Солженицына: Художественный мир. Поэтика : Международный сб. науч. тр. — Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2005. — С. 89—114.
• Ранчин А. [solzhenitsyn.ru/o_tvorchestve/articles/works/index.php?ELEMENT_ID=1293 «Повествованье в отмеренных сроках»: о генезисе подзаголовка в «Красном Колесе» А. И. Солженицына]. Культурно-просветительский интернет-портал «Александр Исаевич Солженицын». Проверено 22 ноября 2011. [www.webcitation.org/65QS0J7Ax Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
• Шешунова С. [solzhenitsyn.ru/o_tvorchestve/articles/works/index.php?ELEMENT_ID=1149 Колесо и крест] // Посев : журнал. — 2003, декабрь. — № 12. — С. 3—6.
• Щедрина Н. М. «Красное Колесо» А. Солженицына и русская историческая проза второй половины ХХ века. — М.: Памятники исторической мысли, 2010. — 336 с. — ISBN 978-5-88451-284-9.

Ссылки

• [solzhenitsyn.ru/proizvedeniya/krasnoe_koleso/ Все узлы в формате PDF]
• [www.solzhenitsyn.ru/proizvedeniya/krasnoe_koleso/krasnoe_koleso_uzel4_kniga2.pdf «На обрыве повествования». Конспект ненаписанных Узлов (V—XX)].
• [a-solzhenitsyn.narod.ru/index/krasnoe_koleso/0-3/ Полный текст в htm-формате]
• [lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/fevral.txt Александр Солженицын. Размышления над Февральской революцией] (глава, не вошедшая в основной текст «Красного колеса») lib.ru

Отрывок, характеризующий Красное колесо

Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.