Наука в Бразилии

Наука в Бразилии достигла значительных успехов на международной арене за последние десятилетия. Наукой и техникой в Бразилии заведует Министерство науки и техники, которое включает в себя CNPq (Национальный исследовательский совет) и FINEP (Национальное агентство по финансированию образования и исследований). Это министерство также осуществляет прямой контроль над Национальным институтом космических исследований (Instituto Nacional de Pesquisas Espaciais - INPE), Национальным институтом амазонских исследований (Instituto Nacional де Pesquisas да Амазонии - INPA) и Национальным институтом технологии (Instituto Nacional de Tecnologia - INT). Министерство также контролирует Отдел по управлению в сфере компьютеров и автоматических устройств - Secretaria de Política de Informática e Automação. Министерство создано в марте 1985 года.

Большинство ресурсов CNPq поначалу направлялось на стипендии, которые не имели четких процедур контроля качества и механизмов стимулирования стипендиатов к исследованиям. И сформировались новые группы из политических партий, профсоюзов преподавателей вузов и работников научных обществ, которые конкурировали за ресурсы и контроль над государственными агентствами, ведающими наукой и техникой.

История

История бразильской науки началась в первые десятилетия XIX века, когда члены португальской королевской семьи во главе с Жуаном VI прибыли в Рио-де-Жанейро, спасаясь от вторжения наполеоновской армии в Португалию в 1807 году. Бразилия была португальской колонией, абсолютно без университетов, имея лишь несколько культурных и научных организаций. Хотя бывшие колонии в Латинской Америке, в том числе и Бразилия, и имели в основном неграмотное население, сами метрополии Испания и Португалия имели ряд университетов начиная с 16 века. Возможно, это было преднамеренной политикой португальского колониализма, опасавшегося, что появление образованного населения привело бы к национализму и стремлению к политической независимости. Однако, на протяжении столетий португальского владычества даже поощрялось получение бразильскими студентами высшего образования в материковой Португалии. Кроме того, население даже самой Португалии в то время было также в основном неграмотным, с существованием в стране единственного университета Коимбра, где обучались грамоте люди со всех концов империи, в том числе и из Бразилии. Первые попытки создания бразильских научных учреждений были сделаны около 1783 года, с экспедицией португальского натуралиста Александра Родригеса Феррейро, который был направлен премьер-министром Португалии в Бразилию с целью изучить местную фауну, флору и геологию. Его коллекции, однако, были отобраны французами во время вторжения Наполеона в Португалию и были перевезены в Париж. В 1772 году, еще до создания Академии наук в Лиссабоне (1779), в Рио-де-Жанейро было основано одно из первых научных обществ в Португальской империи - Sociedade Scientifica, но просуществовало оно недолго - лишь до 1794 года. Кроме того, в 1797 году, в Сальвадоре (Байя) был основан первый Ботанический институт. В 1792 году по указу португальских властей в Рио-де-Жанейро была создана Real Academia de Artilharia, Fortificação e Desenho как высшая школа для преподавания наук и инженерного дела. Федеральный университет Рио-де-Жанейро и Институт военной инженерии создавались и развивались из этой старейшей инженерной школы Бразилии, которая также является одной из старейших в Латинской Америке.

Иоанн VI придал импульс всем этим начинаниям. В короткий период (1808-1810 гг.) правительство основало Королевскую военно-морскую академию и Королевскую военную академию (как военное училище), Национальную Библиотеку, Ботанический сад Рио-де-Жанейро, медико-хирургическую школу Баия (в настоящее время - медицинский факультет Федерального университета Баия) и медико-хирургическую школу Рио-де-Жанейро (ныне медицинский факультет Федерального университета Рио-де-Жанейро).

Известные научные экспедиции, организованные бразильцами, были редки. Наиболее значимая - экспедиция Матрима Франсиско де Андрада э Сильва и Хосе де Бонифасиу Андрада э Сильва в 1819 году.

Первая империя

После обретения в 1822 году Бразилией независимости от Португалии и с приходом к власти первого императора новой страны Педро I, политика в сфере высшего образования, науки и техники пришла к относительной остановке. В первые два десятилетия 19-го века наука в Бразилии в основном существовала благодаря временным научным экспедициям европейских натуралистов, таких, как Чарльз Дарвин, Карл фон Мартиус, Иоганн Батист фон Спикс, Александр Гумбольдт, Сан-Августин Илер, барон Григорий Иванович Лангсдорф, Фридрих Селлоу, Фриц Мюллер, Герман фон Игеринг, Эмиль Гоелди и других. Они занимались главным образом описанием фантастического биоразнообразия бразильской флоры и фауны, а также описанием геологии, географии и антропологии. Вплоть до самого создания Национального музея все полученные натуралистами образцы уезжали в европейские институты.

В 19 веке были основаны ряд высших учебных заведений, но еще многие десятилетия большинство бразильских студентов еще учились в европейских университетах.

Вторая империя

Все начало меняться после 1841 г., когда старший сын Педро I, император Педро II взошел на трон в возрасте 15 лет. И на ближайшие 50 лет в Бразилии воцаряется конституционная монархия. Педро II был просвещенным монархом, покровительствовавшим искусству, литературе, науке и технологиям и имел обширные международные контакты в этих областях. Основой бразильской науки и первой научно-исследовательской лабораторией был Национальный музей (Museu Nacional) в Рио-де-Жанейро, существующий до сегодняшнего дня. Император питал сильный личный интерес к его развитию и приглашал многих августейших европейских научных деятелей для работы в Бразилии. Педро и его министры, куртизанки и сенаторы часто посещали научные конференции в музее. Там в 1880 году была основана первая лаборатория физиологии, где работали Иоанн Батист де Ласерда и Луи Каути. К сожалению, создание исследовательских университетов и институтов будет происходить только в начале 20-го века, что стало сильной задержкой для образования, науки и техники в Бразилии.

Организация научных исследований

Бразилия сегодня обладает хорошо развитой организацией науки и техники. Фундаментальные исследования в основном проводятся в общественных университетах и исследовательских центрах и институтах, иногда - в частных учебных заведениях, особенно в некоммерческих неправительственных организациях. В 1990-х годах росло также число частных университетов и компаний. Однако более чем на 90% финансирование фундаментальных исследований идет из правительственных источников.

Прикладные исследования также в основном осуществляются в университетах и центрах системных исследований (а не в частных компаниях), что противоречит опыту более развитых стран, таких как Соединенные Штаты, Южная Корея, Германия, Япония и т.д. Причин здесь много, но основными являются:

• мало бразильских частных компаний, которые были бы достаточно конкурентоспособны или богаты, чтобы проводить свои собственные научные исследования;
• в частном секторе высоких технологий в Бразилии доминируют крупные международные компании, которые, однако, не имеют здесь своих исследовательских центров.

Однако сейчас наблюдается обратный тренд. Такие компании, как Motorola, Samsung, Nokia открывают собственные исследовательские центры в Бразилии, следуя за IBM, которая создала IBM Research Center в Бразилии в 1970-х годах. Одним из стимулов, помимо относительно низкой стоимости и высокой квалификации бразильских технических кадров, был так называемый "закон об информатике", который освобождал от некоторых налогов высокотехнологичные компании в области телекоммуникаций, компьютеров, цифровой электроники и т.д. Закон привлекает ежегодно более 1,5 млрд. долларов инвестиций в бразильский сектор частных исследований. Некоторые продукты и технологии, разработанные и созданные бразильцами, имеют высокую конкурентоспособность и ценятся в других странах: автомобили, самолеты, программное обеспечение, волоконная оптика, электрические приборы и т. д.

В 1980-х годах Бразилия осуществляла политику протекционизма в области информационных технологий. Компании и чиновники были вынуждены использовать бразильское программное и аппаратное обеспечение. Это способствовало росту бразильских ИТ-компаний, однако, несмотря на их развитие и некоторые успешные продукты (такие, как клон MSX и SOX Unix), бразильские потребители вычислительной техники страдали от меньшего предложения по сравнению с иностранными конкурентами. Правительство постепенно увеличивало импорт, до тех пор, пока барьеры не были сняты. Бразилия ИТ-отрасль достигла замечательных успехов, особенно в области программного обеспечения. В 2002 году Бразилия провела первые в мире полностью электронные выборы, обработав более 90% результатов в течение 2 часов. Система особенно подходит для стран с относительно невысоким уровнем грамотности, поскольку она выводит фотографию кандидата перед подтверждением голоса. В 2005 году президент Луис Инасиу Лула да Силва начал осуществлять программу "народный компьютер", чтобы способствовать широкому применению цифровых технологий с помощью государства и фиксированной минимальной конфигурацией. В рамках программы отказались от дорогой операционной системы от Microsoft, поставляя бесплатную Linux с бразильскими настройками. Однако планы по созданию дешевого доступа в Интернет пока не увенчались успехом.

Финансирование

Финансирование исследований, разработок и инноваций в Бразилии приходит из шести основных источников:

• Правительственные (федеральные, государственные и муниципальные) источники. Есть целый ряд государственных организаций, которые были созданы в основном в 1950-х годах специально для прямого продвижения и финансирования исследований, такие, как Национальный исследовательский совет (CNPq), (который теперь называется Conselho Nacional de Desenvolvimento Científico e Tecnológico) и Национальное агентство по финансированию образования и исследований (FINEP), как часть Министерства науки и технологий (MCT). Министерство является относительно новым, будучи созданным в 1990 году. До этих пор гранты на исследования на федеральном уровне предоставляло только CNPq. На уровне субъектов федерации, почти все штаты имели свои собственные общественные фонды для поддержки науки, следуя новаторскому (и весьма успешному) примеру штата Сан-Паулу, который создал свой фонд FAPESP в 1962 году . Как правило, создание этих фондов повлекло за собой изменения в конституциях штатов в 1980-х и 1990-х годах.
• Косвенное финансирование через бюджеты государственных и частных университетов, институтов и центров. Некоторые университеты, такие как Государственный университет Кампинас, имеют свои собственные внутренние учреждения и фонды, с целью оказания поддержки разработок их студентов.
• Публичные компании, такие как Embrapa (бразильское предприятие сельскохозяйственных исследований). Их источником дохода являются правительственные вливания (через распределение бюджетных средств по министерствам и государственным учреждениям) и доходы от реализованной продукции.
• Промышленные, торговые частные компании и предприятия сферы услуг, открывающие свои исследовательские центры благодаря налоговым послаблениям со стороны правительства (например, "закон об информатике")
• Национальные частные и некоммерческие объединения или пожертвования от частных лиц или компаний. Пример - фонд Банка Бразилии.
• Финансирование другими странами, международными организациями и учреждениями, такими, как Фонд Рокфеллера, Фонд Форда, Межамериканский банк развития, Всемирный банк, ЮНЕСКО, Программа развития ООН, Всемирная организация здравоохранения, Всемирный фонд дикой природы, Фонд Келлога, Фонд Билла и Мелинды Гейтс, Национальный научный фонд США, Фонд Volkswagen.

Хронология

• 1792: Основание Королевской академии фортификации, артиллерии и дизайна, сегодня Военный инженерный институт (IME).
• 1900: Основание Федерального института серотерапии, сейчас Фонд Освальда Круза (FioCruz).
• 1916: Основание Бразильского общества наук, сегодня Бразильская академия наук (ABC).
• 1917: Начало публикации Anais da Academia Brasileira de Ciências.
• 1920: Основание Университета Бразилии, сейчас Федеральный университет Рио-де-Жанейро (UFRJ).
• 1922: Основание Высшей школы сельского хозяйства и ветеринарии, сегодня Федеральный университет Викозы (UFV).
• 1923: Основание бразильской химического общества (SBch).
• 1923: Основание «Радио общества» в Рио-де-Жанейро, первой радиовещательной станции, которая продолжает работать под названием Rádio MEC в Рио-де-Жанейро.
• 1924: Основание Бразильской ассоциация образования.
• 1925: Учреждение премии Эйнштейна, в честь его визита в Бразилию.
• 1930: Основание Национального института мер и весов, сегодня Национальный институт метрологии, стандартизации и промышленного качества (INMETRO).
• 1934: Основание университета Сан-Паулу (USP).
• 1948: Основание Бразильского общества за научный прогресс(SBPC).
• 1949: Основание Бразильского Центра физических исследований.
• 1950: Основание Института авиационных технологий (ITA).
• 1951: Основание Национального исследовательского совета (CNPq).
• 1951: Основание Координационного центра по повышению квалификации персонала вузов (CAPES).
• 1952: Основание Национального института амазонских исследований (INPA).

• 1953: Основание Главного управления аэрокосмической техники (CTA).
• 1956: Основание Национальной ядерной энергетической комиссии.
• 1961: Основание Национального института космических исследований (ИАТЭ).
• 1962: Основание фонда поддержки исследований штата Сан-Паулу (Fapesp).
• 1962: Основание Государственного университета Кампинас (UNICAMP).
• 1967: Основание Национального агентства по финансированию исследований и проектов (FINEP).
• 1980: Основание Национальной лаборатории научных вычислений (LNCC).
• 1985: Основание Национальной лаборатории синхротронного излучения (LNRS), сегодня Национальная лаборатория синхротронного излучения (LNLS).
• 1985: Основание Национальной лаборатории астрофизики (LNA).
• 1993: Учреждение национального ордена «За научные заслуги».
• 1994: Создание Бразильского космического агентства (AEB).
• 2006: Основание Федерального университета ABC (UFABC).
• 2007: Основание Национальной научной и технологической лаборатории производства биоэтанола (CTBE).
• 2010: Основание Федерального университета латиноамериканской интеграции (UNILA).

См. также

• Бразильское космическое агентство
• АЭС имени адмирала Алваро Алберто
• Команданте Феррас (антарктическая станция)

Отрывок, характеризующий Наука в Бразилии

– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.