Список игроков ФК «Арсенал» Лондон, сыгравших свыше 100 матчей

Данная статья представляет собой список игроков, сыгравших важную роль в истории футбольного клуба «Арсенал». Все игроки провели не менее 100 матчей за клуб (включая выходы на замену).

«Арсенал» — футбольный клуб, основанный в 1886 году. Клуб 13 раз становился чемпионом Англии, 12 раз выигрывал Кубок Англии.

В данном списке представлены игроки, сыгравшие за «Арсенал» 100 и более матчей. По состоянию на 31 июля 2016 года 207 игроков провели более 100 матчей за лондонских клуб, из них 13 до сих пор выступают за «канониров».

Игроки в списке отсортированы по дате подписания первого профессионального контракта с клубом. Учтены только официальные встречи.

Список игроков

Заголовки таблицы

• Гражданство — Если игрок выступал за национальную сборную какой-либо страны, то указывается эта страна. В противном случае, указывается страна рождения игрока.
• Карьера в «Арсенале» — Годы первого и последнего выступления игрока в составе «Арсенала».
• Матчи в основе — Число матчей, в которых игрок выходил в стартовом составе.
• Выходы на замену — Число матчей, в которых игрок выходил на замену.
• Всего матчей — Общее число сыгранных матчей, включая выходы на замену.

Легенда

     Означает, что футболист провёл всю свою карьеру в «Арсенале»      Означает, что футболист выступал за национальную сборную указанной страны, являясь игроком «Арсенала»      Обладатель клубного рекорда

По состоянию на 31 июля 2016 года

Имя	Гражданство	Позиция	Карьера в «Арсенале»	Осн	Зам	Всего	Голы	Прим.
				Матчи
Крофорд, ГэвинГэвин Крофорд	Шотландия	Нап	1891—1898	138	0	138	18
Дэвис, ФрэдФрэд Дэвис	Англия	Пол	1893—1899	150	0	150	10
Андерсон, ДжонДжон Андерсон	Англия	Пол	1896—1903	153	0	153	11
Дик, ДжонДжон Дик	Шотландия	Защ	1896—1903	284	0	284	13
Макникол, ДунканДункан Макникол	Шотландия	Защ	1899—1903	112	0	112	1
Джексон, ДжиммиДжимми Джексон	Шотландия	Защ	1899—1905	204	0	204	1
Кросс, АрчиАрчи Кросс	Англия	Защ	1900—1910	149	0	149	0
Эшкрофт, ДжиммиДжимми Эшкрофт	Англия	Вр	1900—1908	303	0	303	0
Брайерклифф, ТоммиТомми Брайерклифф	Англия	Нап	1901—1905	133	0	133	34
Гуин, БиллБилл Гуин	Англия	Нап	1901—1905	106	0	106	48
Коулман, ТимТим Коулман	Англия	Нап	1902—1908	196	0	196	84
МакИрхен, РоддиРодди МакИрхен	Шотландия	Пол	1902—1915	346	0	346	0
Сэндс, ПерсиПерси Сэндс	Англия	Защ	1902—1919	350	0	350	12
Грей, АрчиАрчи Грей	Шотландия	Защ	1904—1912	200	0	200	0
Нив, ДэвидДэвид Нив	Шотландия	Пол	1904—1912	168	0	168	32
Сатерсуайт, ЧарлиЧарли Сатерсуайт	Англия	Нап	1904—1910	141	0	141	48
Дакет, ЭндиЭнди Дакет	Англия	Нап	1904—1912	188	0	188	21
Шарп, ДжиммиДжимми Шарп	Шотландия	Нап	1905—1908	116	0	116	5
МакДоналд, ХьюХью МакДоналд	Шотландия	Вр	1906—1913	103	0	103	0
Льюис, ЧарльзЧарльз Льюис	Англия	Нап	1907—1920	220	0	220	34
Шоу, ДжоДжо Шоу	Англия	Защ	1907—1923	326	0	326	0
Гринуэй, ДэвидДэвид Гринуэй	Шотландия	Нап	1908—1921	170	0	170	13
МакКинон, АнгусАнгус МакКинон	Шотландия	Защ	1908—1922	217	0	217	4
Флэнаган, ПэтПэт Флэнаган	Англия	Нап	1910—1917	121	0	121	28
Грэм, АлексАлекс Грэм	Шотландия	Защ	1911—1924	179	0	179	20
Резерфорд, ДжонДжон Резерфорд	Англия	Пол	1913—1926	232	0	232	27
Блай, БиллиБилли Блай	Шотландия	Нап	1914—1929	343	0	343	51
Бродшо, ФрэнкФрэнк Бродшо	Англия	Пол	1914—1929	142	0	142	14
Батлер, ДжекДжек Батлер	Англия	Защ	1914—1930	296	0	296	8
Хатчинс, АртурАртур Хатчинс	Англия	Защ	1919—1923	108	0	108	1
Уайт, ГенриГенри Уайт	Англия	Нап	1919—1923	109	0	109	45
Тонер, ДжоДжо Тонер	Ирландия	Пол	1919—1926	100	0	100	6
Уильямсон, ЭрнестЭрнест Уильямсон	Англия	Вр	1919—1923	113	0	113	0
Бейкер, АльфАльф Бейкер	Англия	Пол	1919—1931	351	0	351	26
Маки, АлекАлек Маки	Ирландия	Защ	1921—1928	118	0	118	1
Робсон, ДжокДжок Робсон	Шотландия	Вр	1921—1926	101	0	101	0
Милн, БиллиБилли Милн	Шотландия	Защ	1921—1927	124	0	124	3
Джон, БобБоб Джон	Уэльс	Защ	1922—1937	470	0	470	13
Кеннеди, ЭндиЭнди Кеннеди	Северная Ирландия	Защ	1922—1928	129	0	129	0
Брейн, ДжиммиДжимми Брейн	Англия	Нап	1923—1931	232	0	232	139
Хоар, СидСид Хоар	Англия	Нап	1924—1929	117	0	117	18
Льюис, ДанДан Льюис	Уэльс	Вр	1924—1931	167	0	167	0
Бьюкен, ЧарлиЧарли Бьюкен	Англия	Нап	1925—1928	120	0	120	56
Халм, ДжоДжо Халм	Англия	Нап	1926—1938	374	0	374	125
Ламберт, ДжекДжек Ламберт	Англия	Нап	1926—1933	161	0	161	109
Паркер, ТомТом Паркер	Англия	Нап	1926—1933	294	0	294	17
Робертс, ХербиХерби Робертс	Англия	Защ	1926—1937	335	0	335	5
Хэпгуд, ЭддиЭдди Хэпгуд	Англия	Защ	1927—1945	440	0	440	2
Джек, ДэвидДэвид Джек	Англия	Нап	1928—1934	208	0	208	124
Джонс, ЧарлиЧарли Джонс	Уэльс	Пол	1928—1934	195	0	195	8
Бастин, КлиффКлифф Бастин	Англия	Пол	1929—1946	396	0	396	178
Джеймс, АлексАлекс Джеймс	Шотландия	Нап	1929—1937	261	0	261	27
Комптон, ЛеслиЛесли Комптон	Англия	Защ	1931—1952	273	0	273	6
Мейл, ДжорджДжордж Мейл	Англия	Защ	1929—1948	318	0	318	0
Мосс, ФрэнкФрэнк Мосс	Англия	Вр	1931—1936	161	0	161	1
Коппинг, УилфУилф Коппинг	Англия	Защ	1934—1939	189	0	189	0
Крейстон, ДжекДжек Крейстон	Англия	Защ	1934—1943	187	0	187	17
Дрейк, ТедТед Дрейк	Англия	Нап	1934—1945	184	0	184	139
Кирчен, АльфАльф Кирчен	Англия	Нап	1935—1943	101	0	101	45
Льюис, РегРег Льюис	Англия	Нап	1935—1953	176	0	176	118
Свиндин, ДжорджДжордж Свиндин	Англия	Вр	1936—1954	297	0	297	0
Барнс, УоллиУолли Барнс	Уэльс	Защ	1943—1955	294	0	294	12
Логи, ДжиммиДжимми Логи	Шотландия	Нап	1939—1955	328	0	328	76
МакФерсон, ИанИан МакФерсон	Шотландия	Пол	1946—1951	163	0	163	21
Мерсер, ДжоДжо Мерсер	Англия	Пол	1946—1954	275	0	275	2
Скотт, ЛориЛори Скотт	Англия	Защ	1937—1951	126	0	126	0
Маколей, АрчиАрчи Маколей	Шотландия	Защ	1947—1950	108	0	108	1
Ропер, ДонДон Ропер	Англия	Пол	1947—1957	321	0	321	95
Форбс, АлексАлекс Форбс	Шотландия	Защ	1948—1956	240	0	240	20
Лишман, ДоугДоуг Лишман	Англия	Нап	1948—1956	244	0	244	137
Смит, ЛионельЛионель Смит	Англия	Нап	1939—1954	181	0	181	0
Горинг, ПитерПитер Горинг	Англия	Нап	1948—1960	240	0	240	53
Келси, ДжекДжек Келси	Уэльс	Вр	1949—1962	352	0	352	0
Холтон, КлиффКлифф Холтон	Англия	Нап	1947—1958	217	0	217	88
Боуэн, ДейвДейв Боуэн	Уэльс	Защ	1950—1959	162	0	162	2
Эванс, ДеннисДеннис Эванс	Англия	Защ	1951—1963	207	0	207	12
Уиллс, ЛенЛен Уиллс	Англия	Защ	1949—1962	209	0	209	4
Блумфилд, ДжиммиДжимми Блумфилд	Англия	Нап	1949—1962	227	0	227	56
Клэптон, ДенниДенни Клэптон	Англия	Пол	1954—1962	225	0	225	27
Тэпскотт, ДерекДерек Тэпскотт	Уэльс	Нап	1953—1958	132	0	132	68
Чарльтон, СтэнСтэн Чарльтон	Англия	Защ	1955—1958	110	0	110	3
Грувз, ВикВик Грувз	Англия	Нап	1955—1964	203	0	203	37
Херд, ДэвидДэвид Херд	Шотландия	Нап	1954—1961	180	0	180	107
Барнвелл, ДжонДжон Барнвелл	Англия	Нап	1955—1964	151	0	151	24
Хендерсон, ДжекиДжеки Хендерсон	Шотландия	Нап	1958—1962	111	0	111	29
МакКуллох, БиллиБилли МакКуллох	Северная Ирландия	Защ	1958—1966	268	0	268	5
Меджилл, ЭддиЭдди Меджилл	Северная Ирландия	Защ	1959—1965	131	0	131	0
Истхем, ДжорджДжордж Истхем	Англия	Пол	1960—1966	223	0	223	41
Нейлл, ТерриТерри Нейлл	Северная Ирландия	Защ	1959—1970	272	3	275	10
Скёртон, АланАлан Скёртон	Англия	Пол	1960—1966	153	1	154	54
Стронг, ДжеффДжефф Стронг	Англия	Нап	1957—1964	137	0	137	77
МакЛеод, ДжонниДжонни МакЛеод	Шотландия	Пол	1961—1964	112	0	112	28
Армстронг, ДжорджДжордж Армстронг	Англия	Нап	1961—1977	607	14	621	68
Бейкер, ДжоДжо Бейкер	Англия	Защ	1962—1966	156	0	156	100
Коурт, ДэвидДэвид Коурт	Англия	Пол	1959—1970	194	10	204	18
Фёрнелл, ДжимДжим Фёрнелл	Англия	Вр	1963—1968	167	10	167	0
Саммелс, ДжонДжон Саммелс	Англия	Пол	1961—1971	266	4	270	52
Уре, ИанИан Уре	Шотландия	Защ	1963—1969	202	0	202	2
Уилсон, БобБоб Уилсон	Шотландия	Вр	1963—1974	308	0	308	0
Маклинток, ФрэнкФрэнк Маклинток	Шотландия	Защ	1964—1974	401	2	403	32
Рэдфорд, ДжонДжон Рэдфорд	Англия	Нап	1962—1976	475	6	481	149
Симпсон, ПитерПитер Симпсон	Англия	Защ	1960—1978	458	19	477	15
Сторей, ПитерПитер Сторей	Англия	Защ	1961—1977	494	7	501	17
Грэм, ДжорджДжордж Грэм	Шотландия	Пол	1966—1972	296	12	308	77
МакНэб, БобБоб МакНэб	Англия	Защ	1966—1975	362	3	365	6
Райс, ПэтПэт Райс	Северная Ирландия	Защ	1964—1980	521	7	528	13
Джордж, ЧарлиЧарли Джордж	Англия	Нап	1969—1975	157	22	179	49
Келли, ЭддиЭдди Келли	Шотландия	Пол	1966—1976	211	11	222	19
Кеннеди, РэйРэй Кеннеди	Англия	Нап	1968—1974	206	6	212	71
Нельсон, СэммиСэмми Нельсон	Северная Ирландия	Защ	1969—1981	325	14	339	12
Болл, АланАлан Болл	Англия	Нап	1971—1976	217	0	211	52
Брейди, ЛиамЛиам Брейди	Ирландия	Пол	1971—1980	295	12	307	59
Прайс, ДэвидДэвид Прайс	Англия	Пол	1970—1981	165	11	176	19
Риммер, ДжиммиДжимми Риммер	Англия	Вр	1974—1977	146	0	146	0
О'Лири, ДэвидДэвид О'Лири	Ирландия	Защ	1973—1993	681	41	722	14
Стэплтон, ФрэнкФрэнк Стэплтон	Ирландия	Нап	1973—1980	297	3	300	108
Дэвин, ДжонДжон Дэвин	Ирландия	Защ	1974—1983	108	3	111	0
Макдональд, МалкольмМалкольм Макдональд	Англия	Нап	1976—1979	107	1	108	57
Дженнингс, ПатПат Дженнингс	Северная Ирландия	Вр	1977—1985	327	0	327	0
Рикс, ГрэмГрэм Рикс	Англия	Пол	1974—1988	447	17	464	51
Сандерленд, АланАлан Сандерленд	Англия	Нап	1977—1984	278	3	281	92
Янг, ВиллиВилли Янг	Шотландия	Защ	1977—1981	236	1	237	19
Холлинс, ДжонДжон Холлинс	Англия	Пол	1979—1983	164	9	173	13
Тэлбот, БрианБриан Тэлбот	Англия	Пол	1979—1985	311	16	327	49
Дэвис, ПолПол Дэвис	Англия	Пол	1978—1995	416	31	447	37
Сэнсом, КенниКенни Сэнсом	Англия	Защ	1980—1988	394	0	394	6
Робсон, СтюартСтюарт Робсон	Англия	Пол	1980—1987	185	1	186	21
Уайт, КрисКрис Уайт	Англия	Защ	1977—1986	108	5	113	8
Вудкок, ТониТони Вудкок	Англия	Нап	1982—1986	164	5	169	68
Адамс, ТониТони Адамс	Англия	Защ	1983—2002	663	6	669	48
Эллинсон, ИанИан Эллинсон	Англия	Нап	1983—1987	75	30	105	23
Николас, ЧарлиЧарли Николас	Шотландия	Нап	1983—1988	176	8	184	54
Андерсон, ВивВив Андерсон	Англия	Защ	1984—1987	150	0	150	15
Уильямс, СтивСтив Уильямс	Англия	Пол	1984—1988	119	2	121	5
Лукич, ДжонДжон Лукич	Англия	Вр	1984—1988 1996—2001	298	0	298	0
Хайес, МартинМартин Хайес	Англия	Нап	1981—1990	92	40	132	34
Рокастл, ДэвидДэвид Рокастл	Англия	Нап	1985—1992	260	17	277	34
Киоун, МартинМартин Киоун	Англия	Защ	1985—1986 1993—2004	408	41	449	8
Грувз, ПерриПерри Грувз	Англия	Нап	1986—1992	120	83	203	28
Мерсон, ПолПол Мерсон	Англия	Пол	1982—1997	381	44	425	99
Смит, АланАлан Смит	Англия	Нап	1987—1995	318	29	347	115
Ричардсон, КевинКевин Ричардсон	Англия	Пол	1987—1990	111	11	122	8
Томас, МайклМайкл Томас	Англия	Пол	1982—1991	187	21	208	30
Боулд, СтивСтив Боулд	Англия	Защ	1988—1999	348	24	372	8
Кэмпбелл, КевинКевин Кэмпбелл	Англия	Нап	1985—1995	166	62	228	59
Диксон, ЛиЛи Диксон	Англия	Пол	1988—2002	598	21	619	28
Уинтерберн, НайджелНайджел Уинтерберн	Англия	Защ	1987—2000	572	12	584	12
Хиллиер, ДэвидДэвид Хиллиер	Англия	Пол	1985—1996	113	30	143	2
Лимпар, АндерсАндерс Лимпар	Швеция	Пол	1990—1994	96	20	116	20
Линигхэн, ЭндиЭнди Линигхэн	Англия	Защ	1990—1997	135	21	156	8
Симен, ДэвидДэвид Симен	Англия	Вр	1990—2003	564	0	564	0
Райт, ИанИан Райт	Англия	Нап	1991—1998	279	9	288	185
Йенсен, ЙонЙон Йенсен	Дания	Пол	1992—1996	135	21	156	8
Парлор, РэйРэй Парлор	Англия	Пол	1988—2004	390	76	466	32
Бергкамп, ДеннисДеннис Бергкамп	Нидерланды	Нап	1995—2006	345	78	423	120
Платт, ДэвидДэвид Платт	Англия	Нап	1995—1998	77	31	108	15
Виейра, ПатрикПатрик Виейра	Франция	Пол	1996—2005	396	10	406	33
Гриманди, ЖильЖиль Гриманди	Франция	Защ	1997—2002	128	42	170	6
Овермарс, МаркМарк Овермарс	Нидерланды	Пол	1997—2000	127	15	142	41
Пети, ЭмманюэльЭмманюэль Пети	Франция	Пол	1997—2000	114	4	118	11
Юнгберг, ФреддиФредди Юнгберг	Швеция	Пол	1998—2007	285	43	328	72
Коул, ЭшлиЭшли Коул	Англия	Защ	1997—2006	218	10	228	9
Анри, ТьерриТьерри Анри	Франция	Нап	1999—2007 2012	337	40	377	228
Кану, НванквоНванкво Кану	Нигерия	Нап	1999—2004	104	94	198	44
Лужный, ОлегОлег Лужный	Украина	Защ	1999—2003	91	19	110	0
Вильтор, СильвенСильвен Вильтор	Франция	Нап	2000—2004	124	51	175	49
Пирес, РоберРобер Пирес	Франция	Пол	2000—2006	238	46	284	84
, ЛоранЛоран	Камерун	Защ	2000—2007	227	14	241	9
Кэмпбелл, СолСол Кэмпбелл	Англия	Защ	2001—2006 2010	208	3	211	12
, ЭдуЭду	Бразилия	Пол	2001—2005	76	51	127	15
Жилберту Силва	Бразилия	Пол	2002—2008	213	31	244	24
Туре, КолоКоло Туре	Кот-д'Ивуар	Защ	2002—2009	295	31	326	14
Леманн, ЙенсЙенс Леманн	Германия	Вр	2003—2008 2011	199	1	200	0
Фабрегас, СескСеск Фабрегас	Испания	Пол	2003—2011	266	37	303	57
Клиши, ГаэльГаэль Клиши	Франция	Защ	2003—2011	230	34	264	2
Сендерос, ФилиппФилипп Сендерос	Швейцария	Защ	2004—2010	105	12	117	4
Альмуния, МануэльМануэль Альмуния	Испания	Вр	2004—2012	173	2	175	0
Антонио Рейес, ХосеХосе Антонио Рейес	Испания	Пол	2004—2007	89	21	110	23
ван Перси, РобинРобин ван Перси	Нидерланды	Нап	2004—2012	211	67	278	132
Фламини, МатьёМатьё Фламини	Франция	Пол	2004—2016	174	72	246	13
Джуру, ЙоанЙоан Джуру	Швейцария	Защ	2004—2010	123	21	144	1
Эбуэ, ЭммануэльЭммануэль Эбуэ	Кот-д'Ивуар	Защ	2005—2011	159	55	214	10
Глеб, АлександрАлександр Глеб	Белоруссия	Пол	2005—2008	109	21	130	11
Бендтнер, НикласНиклас Бендтнер	Дания	Нап	2005—2014	83	88	171	47
Сонг, АлексАлекс Сонг	Камерун	Пол	2005—2012	179	25	204	10
Адебайор, ЭммануэльЭммануэль Адебайор	Того	Нап	2005—2008	114	28	142	62
Галлас, ВильямВильям Галлас	Франция	Защ	2005—2008	142	0	142	17
Уолкотт, ТеоТео Уолкотт	Англия	Нап	2006—	214	130	344	85
Диаби, АбуАбу Диаби	Франция	Пол	2006—2015	135	44	179	19
Росицки, ТомашТомаш Росицки	Чехия	Пол	2006—2016	158	88	246	28
, ДенилсонДенилсон	Бразилия	Пол	2006—2013	120	33	153	10
Санья, БакариБакари Санья	Франция	Защ	2007—2014	272	14	284	5
Гиббс, КиранКиран Гиббс	Англия	Защ	2007—	165	43	208	6
Рэмзи, АаронАарон Рэмзи	Уэльс	Пол	2007—	187	78	265	43
Насри, СамирСамир Насри	Франция	Пол	2008—2011	110	15	125	27
Уилшир, ДжекДжек Уилшир	Англия	Пол	2008—	121	36	157	12
Коклен, ФрансисФрансис Коклен	Франция	Пол	2008—	81	28	109	0
Аршавин, АндрейАндрей Аршавин	Россия	Нап	2009—2013	97	47	144	31
Вермален, ТомасТомас Вермален	Бельгия	Защ	2009—2014	135	15	150	15
Щесны, ВойцехВойцех Щесны	Польша	Вр	2008—	181	0	181	0
Косельни, ЛоранЛоран Косельни	Франция	Защ	2010—	242	6	248	20
Окслейд-Чемберлен, АлексАлекс Окслейд-Чемберлен	Англия	Пол	2011—	84	65	149	14
Мертезакер, ПерПер Мертезакер	Германия	Защ	2011—	205	3	208	8
Артета, МикельМикель Артета	Испания	Пол	2011—2016	131	19	150	16
Жиру, ОливьеОливье Жиру	Франция	Нап	2012—	142	45	187	82
Касорла, СантиСанти Касорла	Испания	Пол	2012—	156	13	169	27
Монреаль, НачоНачо Монреаль	Испания	Защ	2013—	109	22	131	2
Озил, МесутМесут Озил	Германия	Пол	2013—	114	4	118	20

— игрок входит в список 50 величайших игроков в истории «Арсенала».

Отрывок, характеризующий Список игроков ФК «Арсенал» Лондон, сыгравших свыше 100 матчей

«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.