Торновский, Михаил Георгиевич
| Михаил Георгиевич Торновский | |
 Торновский М.Г. Фото 1949 г. | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал |
батальоном (ПМВ) |
| Сражения/войны | |
Михаил Георгиевич Торно́вский (1882 — 1963) — полковник, деятель белоэмигрантского движения в Китае, в 1921 году — начальник штаба Азиатской Конной дивизии.
Содержание
Биография
Ранние годы и образование
Торновский родился в 1882 году в Покровской слободе Самарской губернии; вскоре с семьёй переехал в Иркутск. В 1904 году окончил Иркутское военное училище; затем учился в Петроградской Главной гимнастической фехтовальной школе, далее — на курсах преподавателей военных училищ в Иркутске.
Гражданская война
В Первую мировую войну был командиром батальона на Русско-германском фронте в 1916—1917 годах, где получил чин полковника и был отправлен обратно в Иркутское военное училище. После Октябрьской революции эмигрировал в Харбин, где вступил в антибольшевистскую организацию «Комитет защиты Родины и Учредительного собрания». Был назначен начальником снабжения всех формирований харбинской Белой армии, каковым оставался до ноября 1918 года. Вскоре Торновский вернулся в Иркутск, откуда, по приказу начштаба колчаковской Южной армии, выехал в Стерлитамак, сформировав и приняв там 1-й егерский полк. Командуя полком до 1919 года, Торновский участвовал в боях против РККА под Актюбинском. По пути в Иркутск, где находилась его семья, будучи в столице Автономной Монголии, Урге, узнал о смещении Колчака и обосновался в местной русской колонии.
В Монголии
В Урге Торновский занялся мелким предпринимательством; сумел устроить выезд семьи из Иркутска и помогал русским беженцам обустроиться в Монголии. Был назначен старостой консульской Свято-Троицкой церкви. 6 ноября был арестован китайскими оккупационным войсками по подозрению в пособничестве и сочувствии Р. Ф. Унгерн-Штернбергу, несколькими днями раньше пытавшемуся штурмовать город. Провёл в заключении около двух месяцев; был освобождён по ходатайству советника по русским делам Ню при ургинском генерал-губернаторе Чэнь И. После занятия Урги Унгерном в феврале 1921 года явился на объявление о созыве добровольцев в Азиатскуй Конную дивизию; вначале был определён в штаб полка генерала Б. П. Резухина, вскоре после этого стал начальником штаба всей дивизии. В одном из боев за освобождение Монголии от китайских войск тяжело ранен. Участвовал в походе дивизии в советскую Сибирь. После августовского бунта в дивизии, убийства Резухина и бегства Унгерна, был избран комбригом и увёл свою бригаду в Маньчжурию.
В китайской эмиграции
Торновский смог договориться с советским комиссаром Урги о выезде семьи, которую встретил в Калгане, откуда они уехали в Харбин. Через десять лет, в 1932 году, Торновский переехал в Шанхай. В Шанхае Торновский закончил свои мемуары «События в Монголии-Халхе в 1920—1921 годах» (изданы в России в 2004 году), работал в местных белоэмигрантских изданиях «Восток» и «Гун-Бао», в издательстве и представительстве Русской духовной миссии в Китае, счетоводом на КВЖД; владел угольным складом, заводом по производству фруктовых и минеральных вод; входил в шанхайские антисоветские организации, напр., состоял в Русском общевоинском союзе, «Комитете защиты Родины и Учредительного Собрания», «Бюро российских эмигрантов» и др. 7 августа 1941 года Торновский открытым письмом вышел из них всех, объявив себя противником фашистской агрессии и русских фашистских организаций Китая.
Будучи человеком широко образованным, интересующимся историей, Михаил Георгиевич ещё в Китае составил исторические записки об освоении русскими Сибири, закладке первых городов и крепостей, военно-исторических экспедициях, справки о странах — соседях (например, о том же Китае), которые легли в основу его книги «От господина Великого Новгорода да Великого океана». Именно эту рукопись, компетентные органы в своё время посчитали «антисоветской» и она стала одной из причин ареста Торновского.
В СССР
После опубликования указа «О даровании права советским подданным, находящимся за границей, вернуться на Родину с полными правами советских граждан», Торновский прибыл в Молотов. Работал архивариусом на «Камгэсстрое».
В 1949 году был арестован по статье 58 и осуждён на 25 лет мордовских лагерей. В 1955 году — реабилитирован. Умер 1963 году в городе Чайковском Пермской области.
Награды
Награждён орденами св. Анны и св. Станислава.
Источники
- Торновский М. Г. События в Монголии-Халхе в 1920—1921 годах // Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны. — М.: КМК, 2004 — ISBN 5-87317-175-0 — passim
Позднеев • Пржевальский • Козлов • Щербатской • Рамстедт • Констен • Котвич • Эндрюс • Ларсон • Гедин Напишите отзыв о статье "Торновский, Михаил Георгиевич"Отрывок, характеризующий Торновский, Михаил ГеоргиевичНа заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира. Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине. 18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение. До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска. Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения. Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны. Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества. Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем. В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому. Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым. – Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе? – Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали. – Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно. – Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас? – Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю. – Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей. – Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина. – Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов. – Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей. Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки. – Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна… И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера. Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея. Категории:
Навигация | ||||||||||||||||||||
