Хули (народ)
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: 150 000 | |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип | |
Хули — папуасский народ, проживающий в провинции Сатерн-Хайлендс (Папуа — Новая Гвинея) около 1000 лет. Численность — около 150 000 человек (один из крупнейших папуасских народов), основной язык — хули группы восточногвинейского нагорья трансновогвинейской семьи[2] (около 70 000 носителей). Хули разделены на кланы (hamigini) и подкланы (hamigini emene).
Большинство хули придерживаются полигинии, мужчины могут иметь несколько жён, в то время как обратное неверно. Экзогамия в порядке вещей и браки между родственниками запрещены. Семья невесты часто получает калым в виде свиней или другого домашнего скота. Жених ответственен за постройку дома. Деятельность женщин заключается в уходе за детьми, за огородом и в разведении свиней. Обычно мальчики с 10 лет начинают жить с отцом. Причиной развода может послужить неспособность женщины иметь детей.
Источники
- Lomas, G.C.J. [www.gabelomas.org/huli/htms/huli1.htm Хули — народ Папуа — Новой Гвинеи] (1998). Проверено 2 апреля 2010. [www.webcitation.org/676gk55A8 Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
Напишите отзыв о статье "Хули (народ)"
Ссылки
- [www.papuanewguinea.net/Wigmen.html Хули].
Примечание
- ↑ [books.google.ru/books?hl=ru&id=h3wOAAAAYAAJ&dq=huli+animism&focus=searchwithinvolume&q=huli W. M. Rule A Comparative Study of the Foe, Huli, and Pole Languages of Papua New Guinea — University of Sydney, 1977 — 124 p.]
- ↑ 1 2 Народы мира: Историко-этнографический справочник/Гл. ред. Ю. В. Бромлей. Ред. коллегия: С. А. Арутюнов, С. И. Брук, Т. Ф. Жданко и др.— М.: Советская Энциклопедия, 1988.— 624 с.: ил., 6 л. цв. карт.
| |||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хули (народ)
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
