Цисельский, Михаил Петрович

Михаил Петрович Цисельский
Дата рождения	7 (20) мая 1909(1909-05-20)
Место рождения	с. Стойково Катеринопольский район Черкасской области
Дата смерти	3 ноября 1989(1989-11-03) (80 лет)
Место смерти	Киев
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВВС ВМФ
Годы службы	1932—1938, 1939—1948
Звание	майор
Часть	3-я авиационная эскадрилья 40-го авиационного полка ВВС Черноморского флота 83-я отдельная морская разведывательная эскадрилья ВВС ЧФ 12-й гвардейский авиационный полк, 8-я минно-торпедная авиационная дивизия, ВВС Краснознамённого Балтийского флота
Должность	штурман эскадрильи
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Петрович Цисельский (7 (20) мая 1909, село Стойково Звенигородского уезда Киевской губернии (ныне Катеринопольского района Черкасской области, Украина) — 3 ноября 1989, Киев) — советский офицер, майор, Герой Советского Союза (6 марта 1945 года, за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм).

Биография

Юность. Начало воинской службы (1909—1941 годы)

Михаил Цисельский родился в семье крестьянина. По национальности украинец. Окончил неполную среднюю школу и школу ФЗУ. По окончании школы работал в сельском хозяйстве. С 1928 года жил в городе Никольск-Уссурийске, окончил ФЗУ при паровозоремонтном заводе, с 1930 года работал слесарем на этом же заводе.

Член ВКП(б) с 1932 года. В том же 1932 году был призван в Красную Армию. Служил Цисельский в 4-м Забайкальском кавалерийском полку. В 1934 году окончил 4-ю авиационно-техническую школу в городе Иркутске. С декабря 1934 года служил авиационным техником в в/ч 2413 Белорусского военного округа. В 1936 году окончил Ейское военно-морское авиационное училище (сейчас — Ейский высший военный авиационный институт). После окончания училища направлен в 71-ю скоростную бомбардировочную авиабригаду ВВС Черноморского флота, где служил лётчиком-наблюдателем и штурманом отряда. 28 мая 1938 года на базе эскадрилий 71-й авиабригады был сформирован 40-й бомбардировочный авиаполк, где старшим лётчиком-наблюдателем и штурманом звена продолжил службу Цисельский.

В сентябре 1938 года необоснованно уволен в запас, после чего Цисельский стал работать начальником учебной части и штурманом Иркутского областного аэроклуба. С августа 1939 года восстановлен в кадрах ВМФ. Продолжил службу в ВВС ЧФ штурманом 119-го авиаполка. В ноябре 1940 года переведён в 83-ю отдельную авиаэскадрилью.

Участие в Великой Отечественной войне (1941—1945 годы)

1941 год

В боях Великой Отечественной войне Цисельский принял участие с первого дня в составе 83-й отдельной морской разведывательной эскадрильи, где в основном приходилось летать на летающих лодках МБР-2. 22 июня 1941 года в составе трёх бомбардировщиков самолёт Цисельского М. П. принял участие в разгроме танковой колонны противника в районе Гросс-Либенталь—Одесса. 23 сентября 1941 года в районе Днестровского лимана экипаж Цисельского потопил большой транспортный корабль противника, а в районе Перекоп—Севастополь Михаил Цисельский уничтожил сотни гитлеровских солдат и офицеров, 15 танков и 20 автомашин.

В дни героической обороны Одессы (5 августа-16 октября), когда немецко-фашистские захватчики полукольцом окружили город, черноморская авиация принимала участие в эскортировании своих кораблей, которые доставляли оружие, боеприпасы, продовольствие в Одессу, охраняя их от вражеских подводных лодок и торпедных катеров. В одном из таких полётов в районе Тендровской косы на группу наших бомбардировщиков налетели вражеские истребители. Экипаж Цисельского уничтожил два вражеских самолёта. Советские корабли без потерь дошли до Одессы, но самолёт Цисельского получил серьёзные повреждения. Только мужество и выдержка экипажа, опыт командира самолёта Кумейко и штурмана Цисельского помогли при трёхбальном шторме посадить машину на воду.

С 25 декабря 1941 года по 2 января 1942 года Михаил Петрович принимал участие в Керченско-Феодосийской десантной операции. До конца 1941 года экипаж Цисельского М. П. совершил 99 боевых вылетов, за что он был удостоен ордена Красного Знамени.

«Тов. Цисельский летает на самолёте МБР-2 в экипаже старшего лейтенанта тов. Кумейко. С начала войны имеет 99 боевых вылетов, из них 55 днём и 44 ночью… Участвуя в разгроме врага делал по 2-3 боевых вылета за ночь. При выполнении боевых заданий проявлял упорство, смелость и настойчивость. Трижды атаковывался истребителями противника. Дважды, застигнутый плохой погодой, подходил к цели на низкой высоте, обстреливая из пулемётов зенитные точки противника… Бомбовые удары штурмана Цисельского наносили большой урон противнику… Ни зенитный огонь, ни прожектора противника не помешали тов. Цисельскому сбросить около 20000 кг бомб… Тов. Цисельский в совершенстве владеет техникой самолётовождения в сложных метеоусловиях дня и ночи».

1942—1943 годы

В 1942 году Цисельский продолжает принимать акивное участие в обороне Севастополя и Кавказа. В течение года Цисельский получал основные задачи на уничтожение войск и техники противника в районах: Новороссийск, Керчь, Тамань, Анапа. В этом же году производил разведку коммуникаций противника на Крымском побережье.

В июне-июле 1942 года в составе экипажа транспортного самолёта Дуглас C-47 «Скайтрэйн» совершил в осаждённый Севастополь 16 вылетов. При этом было доставлено 16 тонн боеприпасов, эвакуировал 110 раненых бойцов и командиров. За отличное выполнение заданий удостоен ряда благодарностей от командующего Черноморским флотом, а также за отличное аэронавигационную подготовку полётов и, несмотря на сложные метереологические условия (грозы, осадки, отсутствие видимости), блестящее проведение их в жизнь, капитан Цисельский был награждён орденом Красной Звезды.

«С января 1942 года до мая 1943 года Цисельский произвёл 104 боевых вылета. Его экипажем за это время было уничтожено 16 танков, 2 зенитные батареи, 2 склада с горючим, 4 самолёта противника на аэродроме в Саках, дальнобойную артиллерийскую батарею на мысе Хако, лично в воздушных боях сбил один ME-109 и один HE-111, бомбовыми ударами вызваны многочисленные очаги пожаров и уничтожено много технических средств противника. Разведывательными полётами и умелыми донесениями о движении войск и танковых колонн противника приносил огромную помощь командованию.
В одном из случаев разведывательного полёта капитан Цисельский обнаружил танковую колонну, двигающуюся в направлении Анапа-Новороссийск. Благодаря своевременному обнаружению колонны была срочно вызвана группа штурмовиков на удар по колонне и операция противника была сорвана».

В мае 1943 года Цисельский направляется на курсы усовершенствования начсостава при ВМАУ имени Сталина в городе Куйбышеве. После окончания курсов в январе 1944 года он назначается штурманом 3-й эскадрильи 40-го авиаполка, а затем 29-го пикировочного полков, в составе которых берёт участие в освобождении Одессы, Севастополя, Болгарии, Румынии.

1944—1945 годы

12 апреля 1944 года при освобождении Крыма в результате меткого с пикированием составом экипажа Цисельского был потоплен транспорт противника водоизмещением 4500 тонн, перевозивший живую силу и вооружение из Севастополя в Констанцу. 18 апреля бомбоударами с пикирования при ожесточённом противодействии зенитной артиллерии и огня с эскортных кораблей был потоплен транспорт водоизмещением 5000 тонн. 19 апреля был потоплен десантный корабль. В этом полёте самолёт Цисельского был сильно повреждён огнём вражеских истребителей, но благодаря выдержке и мужеству экипажа, самолёт удалось провести через линию фронта и благополучно посадить в районе мыса Тарханкут. 20 апреля экипажем Цисельского было потоплено два мотобота.

С 20 по 29 августа Цисельский принимает участие в Ясско-Кишинёвской наступательной операции. Вылетал на разведку вражеских кораблей в море, наносил бомбовые удары по военно-морским базам, громил войска и технику противника, топил транспорты, вёл воздушные бои, активно содействовал сухопутным войскам во время овладения ими военно-морских баз противника в Румынии. 20 августа во время налёта на военно-морскую базу Констанца экипаж самолёта под командованием капитана Попова, штурманом которого был Цисельский, потопил вражеский конвойный транспорт.

23 августа 1944 года эскадрилья Цисельського вылетела для бомбардировки порта Браилова. До цели нужно было идти более 160 километров над вражеской территорией на высоте 300—400 метров. Постоянно отмечалась низкая облачность, местами шёл дождь. Нужно было учитывать и то, что состав эскадрильи совсем недавно пополнился молодыми, ещё необстрелянными экипажами. Командир и штурман договорились, что если погода не прояснится, бомбардировку выполнить с высоты 300 метров. Но на подходе к Дунаю поднялись до двух тысяч метров, так как видимость резко улучшилась. Появилась реальная возможность нанести точный удар. Дешифрованные фотоснимки показали, что в этот день эскадрильей было уничтожено три эллинга с 6-ю находившимися в них строящимися кораблями. Потоплено два транспорта и 3 баржи врага, а ведомая Цисельским шестёрка уничтожила 13 кораблей.

18 октября 1944 года, когда Украина была освобождена, а Черное море очищено от морских сил фашистских захватчиков и их сателлитов, Михаил Цисельский был переведён на Балтику в состав 12-го гвардейского полка (командир полка — подполковник Раков Василий Иванович). 27-28 октября вылетал на нанесение бомбовых ударов на военно-морскую базу врага Либаву. Во время этих вылетов был уничтожен вражеский транспорт водоизмещением 3000 тонн, танкер водоизмещением 1200 тонн и повреждены ещё два транспорта.

30 октября 1944 года во время очередного налёта на ВМБ Либавы управляемый опытным лётчиком гвардии майором Поповым самолёт, штурманом которого был Цисельский, пошёл в пике на вражеские корабли. В момент отделения бомб Цисельский заметил, что сзади готовы к атаке три «фокке-вульфа». Машине удалось выскользнуть из-под удара. Начался неравный бой. Один вражеский самолёт был сбит лично Цисельским. Однако и наш бомбардировщик загорелся. В том бою Михаил Цисельский был тяжело ранен в голову и правую руку, но он и раненный в руку стрелок-радист Семушин продолжали отбивать атаки врага. Командир экипажа увёл горящий самолет в облака, оторвался от преследователей и совершил посадку на поле.

Штурман эскадрильи 12-го гвардейского авиационного полка (8-я минно-торпедная авиационная дивизия, ВВС Краснознамённого Балтийского флота) майор Михаил Цисельский к окончанию войны произвёл 269 успешных боевых вылетов на разведку, бомбардировку кораблей и войск противника. Из них на летающей лодке МБР-2 — 145, на транспортном самолёте «Дуглас» — 13, на разведчике A-20 БОСТОН — 77 и на пикирующем бомбардировщике Пе-2 — 34 вылетов. За это время было уничтожено 11 транспортных кораблей общим водоизмещением 38 200 тонн, несколько десантных барж, мотоботов, торпедный катер, 31 танк, 20 автомашин с живой силой и техникой, склады с горючим, 4 самолёта на аэродромах. В воздушных боях сбил лично 2 самолёта и 1 в групповом бою.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 марта 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм капитану Михаилу Петровичу Цисельскому присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5083).

Сведения о боевой деятельности

Ниже приводятся сведения подтвержденные аэро-фотоснимками:

№ п/п	Дата	Уничтоженные объекты противника или нанесённый урон	Количество	Место проведения операции
1	В течение 1941 г.	Танки	15	Перекоп, Севастополь, Керченский п-ов, Одесса и др.
2	В течение 1941 г.	Автомашины с техникой и живой силой	20	Перекоп, Севастополь, Керченский п-ов, Одесса и др.
3	В течение 1941 г.	Вражеские солдаты и офицеры	свыше 300	Перекоп, Севастополь, Керченский п-ов, Одесса и др.
4	В течение 1942 г.	Танки	16	Новороссийск, Керчь, Тамань, Анапа и др.
5	В течение 1942 г.	Зенитные батареи	2	Новороссийск, Керчь, Тамань, Анапа и др.
6	В течение 1942 г.	Склады с горючим	3	Новороссийск, Керчь, Тамань, Анапа и др.
7	В течение 1942 г.	Самолёты противника на аэродромах	4	Саки
8	В течение 1942 г.	Дальнобойные артиллерийские орудия	1	Мыс Хано
9	В течение 1942-44 г.	Самолётов в воздушном бою (лично)	2	В р-не Феодосии и Либавы
10	В течение 1942 г.	Самолётов в воздушном бою (в паре)	1	В районе Феодосии
11	В течение 1942 г.	Вызвано очагов пожара	свыше 50	Новороссийск, Керчь, Тамань, Анапа и др.
12	12 апреля 1944 г. 18 апреля 1944 г. 20 августа 1944 г.	Транспорты с общим водоизмещением 11000 т	3	на переходе Севастополь-Констанца ВМБ Констанцы
13	19 апреля 1944 г.	Десантный корабль	1	Констанца
14	20 апреля 1944 г.	Мотоботы	2	Порт Сулины
15	23 августа 1944 г.	Транспорты с общим водоизмещением 13000 т	2	Порт Браилова
16	28 сентября 1944 г.	Торпедный катер	1	Р-н Днестровского лимана
17	27 октября 1944 г.	Транспорт водоизмещением 3000 т	1	ВМБ Либавы
18	28 октября 1944 г.	Танкер водоизмещением 1200 т	1	ВМБ Либавы
19	28 октября 1944 г. 30 октября 1944 г.	Транспорты с общим водоизмещением 10000 т	4	ВМБ Либавы

Послевоенная служба. Запас (1945—1989 годы)

После окончания войны Цисельский продолжил службу помощником штурмана по бомбардировочной подготовке 8-й гвардейской минно-торпедной авиадивизии ВВС Краснознамённого Балтийского флота. С января 1946 года Михаил Петрович исполняет обязанности начальника бомбардировочной подготовки 13-й севастопольской пикировочной авиадивизии ВВС Черноморского флота.
Вследствие многократных ранений у Цисельского Михаила Петровича стали проявляться проблемы со слухом, в результате чего 12 февраля 1948 г. он был переведён в запас в звании майора, затем — отставка. В 1948 году возвращается в родное село Стойково. С 1948 по 1955 годы работал в соседнем селе Лисичья Балка председателем колхоза им. Петровского, затем бригадиром на заводе «Красный резинщик» в столице Украины — городе-герое Киеве. С 1955 года проживал в Киеве в Московском (ныне Голоссевском) районе в микрорайоне Мышеловка на улице Армейская, 30/12. Умер 3 ноября 1989 года вследствие тяжёлой и продолжительной болезни. Похоронен на Корчеватском кладбище в Киеве.

Награды

• Герой Советского Союза (6 марта 1945) медаль «Золотая Звезда» (№ 5083);
• орден Ленина (№ 29282);
• орден Октябрьской Революции (№ 40988);
• два ордена Красного Знамени (№ 27662 и № 5667);
• орден Красной Звезды (№ 3737020);
• орден Отечественной войны 1-й степени (№ 478013);
• медаль «За боевые заслуги» (№ 2857891);
• медаль «За оборону Одессы» (№ 1347);
• медаль «За оборону Севастополя» (№ 25109);
• медаль «За оборону Кавказа» (№ 37989);
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• Медаль «За взятие Кёнигсберга» (№ 190893);
• медаль «Ветеран труда»;
• медаль «30 лет Советской Армии и Флота»;
• медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»;
• медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»;
• прочие памятные и юбилейные медали СССР.

Прохождение воинской службы

С какого времени (месяц, год)	По какое время (месяц, год)	Должность	Место службы
02, 1932	09, 1932	Красноармеец	4-й Забайкальский кавалерийский полк ОКДВА
08, 1932	12, 1934	курсант	Иркутская военная авиационная школа
12, 1934	01, 1936	авиатехник	12-я авиационная эскадрилья Белорусского ВО в/ч 2413
01, 1936	11, 1936	слушатель	Ейская военная школа лётчиков и лётчиков-наблюдателей имени Сталина
11, 1936	05, 1938	Лётчик-наблюдатель	71-я авиационная авиабригада ВВС ЧФ
05, 1938	09, 1938	ст. лётчик-наблюдатель, штурман звена	3-я авиационная эскадрилья 40-го авиаполка ВВС ЧФ
08, 1939	11, 1940	штурман звена	2-я авиационная эскадрилья 119-го авиаполка ВВС ЧФ
11, 1940	02, 1942	штурман звена	83-я отдельная авиационная эскадрилья ВВС ЧФ
02, 1942	03, 1943	штурман звена	82-я отдельная авиационная эскадрилья ВВС ЧФ
03, 1943	05, 1943	стрелок-бомбардир звена	3-я авиационная эскадрилья 40-го авиаполка ВВС ЧФ
05, 1943	01, 1944	слушатель	Курсы усовершенствования командного состава при Военно-морском авиационном училище имени Сталина в Куйбышеве
01, 1944	09, 1944	штурман эскадрильи	3-я авиационная эскадрилья 40-го авиаполка ВВС ЧФ
09, 1944	10, 1944	штурман эскадрильи	1-я авиационная эскадрилья 29-го авиаполка ВВС ЧФ
10, 1944	04, 1945	штурман эскадрильи	12-й гвардейский пикировочно-бомбардировочный авиаполк 8-й минно-торпедной авиадивизии ВВС КБФ
04, 1945	01, 1946	штурман эскадрильи, пом. штурмана по бомбардировочной подготовке	12-й гвардейский авиаполк 8-й минно-торпедной авиадивизии ВВС КБФ
01, 1946	01, 1948	пом. штурмана по бомбардировочной подготовке	13-я Севастопольская пикировочная авиадивизия ВВС ЧФ

Семья

Жена — Мария Николаевна Цисельская, в девичестве — Цупкина (21 января 1916 — 12 июня 2004).

Дети:

• Дочь — Тамара Михайловна Цисельская, в замужестве — Островская (9 января 1936 — 28 марта 1993). Врач-невропатолог.
• Сын — Альберт Михайлович Цисельский (род. 14 октября 1937). Инженер в области атомной энергетики.

Литература

• «Зореносці». Книга нарисів про Героїв Радянського Союзу, уродженців Черкащини. — Днепропетровск: Промінь, 1971. — С. 305—307. — 364 с.
• «В небе лётчики Балтики». Из боевой истории авиации дважды Краснознаменного Балтийского флота в годы Великой Отечественной войны. Воспоминания, очерки. — Таллин: Ээсти Раамат, 1974.
• [www.bellabs.ru/51/Additions/Kalinichenko.html Крылья Балтики: Статьи и воспоминания] / Сост. — В. Ф. Голубев, А. Ф. Калиниченко. — Калининград: Книжное издательство, 1979. — С. 269. — 288 с.
• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0006/index Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь] / Пред. ред. коллегии И.Н.Шкадов. — Москва: Воениздат, 1987. — 911 с.
• Золотые Звезды Приморья. — Владивосток: Книжное издательство, 1983. — С. 236—239.
• Кузнецов И. И. Золотые Звезды иркутян. — Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1982. — С. 299—303. — 352 с.
• Они отстояли мир. — Днепропетровск: Промінь, 1985. — С. 336—338.

Газетные статьи

• Tsiselsky (newspaper-1944).png

  Статья Цисельского М.П.
  в газете "Вперед за Родину"
  1944 год

• Tsiselsky (newspaper-1945).png

  Статья Цисельского М.П.
  в газете "За Сталина"
  1945 год

• Tsiselsky (newspaper-1965).png

  Статья в газете "Гумовик"
  (орган завода "Красный резинщик")
  19 марта 1965 года

• Tsiselsky (newspaper-1968).png

  Статья в газете "Гумовик"
  (орган завода "Красный резинщик")
  23 февраля 1968 года

• Tsiselsky (newspaper-1976).png

  Статья в газете "Красная звезда"
  (с автографом автора)
  30 ноября 1976 года

Подтверждающие документы

• Tsiselsky-03.jpg

  Военный билет офицера запаса Вооружённых сил СССР Героя Советского Союза М. П. Цисельского, дата выдачи 20 ноября 1948 года

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Наградной лист от 25 декабря 1941 года о представлении капитана Цисельского М.П. к награждению орденом Красного Знамени

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Наградной лист от 10 июля 1942 года о представлении капитана Цисельского М.П. к награждению орденом Красной Звезды

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Наградной лист от 8 сентября 1944 года о представлении капитана Цисельского М.П. к награждению вторым орденом Красного Знамени

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Наградной лист от 26 декабря 1944 года о представлении капитана Цисельского М.П. к званию Героя Советского Союза

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Справка №17590 из Центрального военно-морского архива от 20 января 2012 года

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5929 Цисельский, Михаил Петрович]. Сайт «Герои Страны».

• [ivaii.irk.ru/history.html История Иркутского военного авиационного инженерного института на официальном сайте].
• [www.evvaul.com/index.php?option=com_content&view=article&id=258&Itemid=54 Выпускники Ейского высшего военного авиационного института — Герои Советского Союза].
• [kiev-necropol.narod.ru/Tsiselsky.html «Некрополи Киева»].

Отрывок, характеризующий Цисельский, Михаил Петрович

Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.