1995 год в спорте
Поделись знанием:
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
1995 год в спорте | ||
1993 – 1994 — 1995 — 1996 – 1997 | ||
По видам спорта: | ||
См. также: Другие события в 1995 году |
Список 1995 год в спорте перечисляет спортивные события, произошедшие в 1995 году.
Россия
- Командный чемпионат России по спидвею 1995;
- МХЛ в сезоне 1994/1995;
- Первая лига ПФЛ 1995;
- Первенство России по хоккею с мячом среди команд первой лиги 1994/1995;
- Чемпионат России по конькобежному спорту в классическом многоборье 1995;
- Чемпионат России по фигурному катанию на коньках 1996;
- Чемпионат России по хоккею с мячом 1994/1995;
- Чемпионат России по хоккею с шайбой среди женщин 1995/1996;
Баскетбол
Волейбол
- Чемпионат России по волейболу среди женщин 1994/1995;
- Чемпионат России по волейболу среди женщин 1995/1996;
- Чемпионат России по волейболу среди женщин 1994/1995;
- Чемпионат России по волейболу среди мужчин 1995/1996;
Футбол
- Первая лига ПФЛ 1995;
- Вторая лига ПФЛ 1995;
- ФК «Амкар» в сезоне 1995;
- ФК «Анжи» в сезоне 1995;
- ФК «Спартак» Москва в сезоне 1995;
- ФК «Ротор» в сезоне 1995;
- Чемпионат России по футболу 1995;
- Созданы клубы:
- Созданы мини-футбольные клубы:
- Расформированы клубы:
- Расформирован женский клуб «Русь»;
Хоккей с мячом
- Первенство России по хоккею с мячом среди команд первой лиги 1994/1995;
- Первенство России по хоккею с мячом среди команд первой лиги 1995/1996;
- Чемпионат России по хоккею с мячом 1994/1995;
- Чемпионат России по хоккею с мячом 1995/1996;
Международные события
- NHK Trophy 1995;
- Зимняя Универсиада 1995;
- К-1 (Мировой Гран-при 1995);
- Матч за звание чемпиона мира по шахматам по версии ПША 1995;
- Панамериканские игры 1995;
Чемпионаты Европы
- Чемпионат Европы по бейсболу 1995;
- Чемпионат Европы по биатлону 1995;
- Чемпионат Европы по международным шашкам среди мужчин 1995;
- Чемпионат Европы по натурбану 1995;
- Чемпионат Европы по фигурному катанию 1995;
Чемпионаты мира
- Чемпионат мира по академической гребле 1995;
- Чемпионат мира по биатлону 1995;
- Чемпионат мира по борьбе 1995;
- Чемпионат мира по гандболу среди мужчин 1995;
- Чемпионат мира по конькобежному спорту в классическом многоборье 1995;
- Чемпионат мира по конькобежному спорту в классическом многоборье среди женщин 1995;
- Чемпионат мира по лёгкой атлетике в помещении 1995;
- Чемпионат мира по лыжным видам спорта 1995;
- Чемпионат мира по международным шашкам среди женщин 1995;
- Чемпионат мира по пляжному футболу 1995;
- Чемпионат мира по регби 1995;
- Чемпионат мира по спортивной гимнастике 1995;
- Чемпионат мира по тяжёлой атлетике 1995;
- Чемпионат мира по фехтованию 1995;
- Чемпионат мира по фигурному катанию 1995;
- Чемпионат мира по фристайлу 1995;
- Чемпионат мира по хоккею с мячом 1995;
- Чемпионат мира по художественной гимнастике 1995;
Баскетбол
- Драфт расширения НБА 1995 года;
- Европейская лига ФИБА 1994/1995;
- Европейская лига ФИБА 1995/1996;
- Отравление баскетболистов ЦСКА в Греции (1995);
- Чемпионат Европы по баскетболу 1995;
- Чемпионат мира по баскетболу среди ветеранов 1995;
- Созданы клубы:
- «Баи Рокетс»;
- «Бэйцзин Дакс»;
- «Ляонин Хантерс»;
- «Мемфис Гриззлис»;
- «Проком»;
- «Торонто Рэпторс»;
- «Чжэцзян Голден Буллз»;
- «Шаньдун Лайонс»;
Волейбол
- Волейбол на летних Олимпийских играх 1996 (квалификация);
- Волейбол на Панамериканских играх 1995;
- Кубок европейских чемпионов по волейболу среди женщин 1994/1995;
- Кубок европейских чемпионов по волейболу среди женщин 1995/1996;
- Кубок мира по волейболу среди женщин 1995;
- Кубок мира по волейболу среди мужчин 1995;
- Мировая лига 1995 (волейбол);
- Мировой Гран-при по волейболу 1995;
- Чемпионат Азии по волейболу среди женщин 1995;
- Чемпионат Азии по волейболу среди мужчин 1995;
- Чемпионат Африки по волейболу среди женщин 1995;
- Чемпионат Африки по волейболу среди мужчин 1995;
- Чемпионат Европы по волейболу среди женщин 1995;
- Чемпионат Европы по волейболу среди женщин 1995 (квалификация);
- Чемпионат Европы по волейболу среди мужчин 1995;
- Чемпионат Европы по волейболу среди мужчин 1995 (квалификация);
- Чемпионат Северной, Центральной Америки и Карибского бассейна по волейболу среди женщин 1995;
- Чемпионат Северной, Центральной Америки и Карибского бассейна по волейболу среди мужчин 1995;
- Чемпионат Украины по волейболу среди женщин 1994/1995;
- Чемпионат Украины по волейболу среди женщин 1995/1996;
- Чемпионат Украины по волейболу среди мужчин 1994/1995;
- Чемпионат Украины по волейболу среди мужчин 1995/1996;
- Чемпионат Южной Америки по волейболу среди женщин 1995;
- Чемпионат Южной Америки по волейболу среди мужчин 1995;
Чемпионат мира по лёгкой атлетике 1995
- Бег на 10 000 метров (женщины);
- Бег на 10 000 метров (мужчины);
- Бег на 1500 метров (женщины);
- Бег на 1500 метров (мужчины);
- Бег на 5000 метров (женщины);
- Бег на 5000 метров (мужчины);
- Бег на 800 метров (мужчины);
- Прыжки в высоту (мужчины);
- Прыжки в длину (мужчины);
- Толкание ядра (мужчины);
- Тройной прыжок (мужчины);
Снукер
- Benson & Hedges Championship 1995;
- British Open 1995;
- International Open 1995;
- Irish Masters 1995;
- German Open 1995;
- Malta Grand Prix 1995;
- Scottish Masters 1995;
- Thailand Classic 1995;
- Thailand Open 1995;
- Гран-при 1995;
- Мастерс 1995;
- Открытый чемпионат Уэльса по снукеру 1995;
- Официальный рейтинг снукеристов на сезон 1994/1995;
- Официальный рейтинг снукеристов на сезон 1995/1996;
- Снукерный сезон 1994/1995;
- Снукерный сезон 1995/1996;
- Чемпионат Великобритании по снукеру 1995;
- Чемпионат мира по артистическому снукеру 1995;
- Чемпионат мира по снукеру 1995;
- Чемпионат мира по снукеру среди любителей 1995;
Теннис
- Открытый чемпионат Санкт-Петербурга по теннису 1995;
- Кубок Кремля 1995;
- Кубок мира WTA среди пар 1995;
Футбол
- Матчи сборной России по футболу 1995;
- Матчи сборной СНГ по футболу;
- Кубок Либертадорес 1995;
- Кубок обладателей кубков УЕФА 1995/1996;
- Кубок чемпионов КОНКАКАФ 1995;
- Кубок обладателей кубков УЕФА 1994/1995;
- Кубок обладателей кубков УЕФА 1995/1996;
- Финал Кубка обладателей кубков УЕФА 1995;
- Созданы клубы:
- «Арарат» (Эрбиль);
- «Атланта Силвербэкс»;
- «Бакылы»;
- «ВиОн»;
- «Габала»;
- «Гуйчжоу Жэньхэ»;
- «Ереван»;
- «Зеспакусацу Гумма»;
- «Картахена»;
- «Локомотив» (Бессарабка);
- «Локомотив» (Имишли);
- «Ломбард»;
- «Лос-Анджелес Гэлакси»;
- «Ляонин Хувин»;
- «Металлург-2» (Лиепая);
- «Молдова-Газ»;
- «Нарт» (Нарткала);
- «Нью-Инглэнд Революшн»;
- «СКА-Лотто»;
- «Спортинг Канзас-Сити»;
- «Сувон Самсунг Блюуингз»;
- «Тампа Бэй Мьютини»;
- «Унион Эстепона»;
- «Фарид»;
- «Хоум Юнайтед»;
- «Циндао Хайлифэн»;
- «Чоннам Дрэгонз»;
- Созданы мини-футбольные клубы:
- «Кайрат»;
- «Каха Сеговия»;
- Расформированы клубы:
Женский футбол
- Матчи женской сборной России по футболу 1995;
- Матчи молодёжной женской сборной России по футболу 1995;
- Чемпионат мира по футболу среди женщин 1995;
Хоккей с шайбой
- ВЕХЛ в сезоне 1995/1996;
- Группа C2 чемпионата мира по хоккею с шайбой 1995;
- Драфт НХЛ 1995;
- Исландская хоккейная лига 1994/1995;
- Исландская хоккейная лига 1995/1996;
- МХЛ в сезоне 1994/1995;
- МХЛ в сезоне 1995/1996;
- НХЛ в сезоне 1994/1995;
- НХЛ в сезоне 1995/1996;
- Чемпионат мира по хоккею с шайбой 1995;
- Созданы клубы:
- Расформированы клубы:
Моторные виды спорта
Персоналии
Родились
- 30 января — Виктория Комова, российская гимнастка;
- 13 февраля — Хасан и Хусейн Асхабовы, братья-близнецы, российские самбисты и бойцы смешанных единоборств;
- 24 февраля
- Лука Гьотто, итальянский автогонщик.
- Небойша Косович, черногорский футболист, игрок национальной сборной.
- Джейкоб Мерфи (англ. Jacob Murphy), английский футболист.
- Альберт Феликсович Мисакян (англ. Albert Misakyan), российский футболист из Ростовской области
- Кевин Орендорц (нем. Kevin Orendorz), немецкий хоккеист.
- 17 марта — Анастасия Мартюшева, российская фигуристка.
- 2 апреля — Сергей Ревякин, российский футболист.
Скончались
- 8 января — Гизела Мауэрмайер (81) — немецкая легкоатлетка, чемпионка летних Олимпийских игр 1936 года в Берлине по метанию диска.
- 10 января — Борис Гуревич (63) — советский борец классического стиля, олимпийский чемпион 1952 года.
- 24 января — Антон Идзковский (87) — известный футбольный вратарь и тренер.
- 26 января — Мария Лисициан (87) — советский тренер по художественной гимнастике.
- 26 февраля — Мария Лисициан (87) — советский тренер по художественной гимнастике.
- 11 марта — Рейн Аун (54) — советский легкоатлет, серебряный призёр Олимпийских игр в десятиборье.
- 4 апреля — Юрий Заболотный (55) — украинский футболист и тренер.
- 24 апреля — Хидэюки Асихара (50) — основатель Асихара-карате.
- 4 мая — Андрей Абрамов (59) — советский боксёр, заслуженный мастер спорта СССР.
- 5 мая — Михаил Ботвинник (83) — 6-й чемпион мира по шахматам.
- 22 мая — Гавриил Качалин (84) — советский футболист и футбольный тренер. Заслуженный мастер спорта СССР.
- 4 июня — Сергей Капустин (42) — советский хоккеист, Заслуженный мастер спорта СССР (1975); инфаркт миокарда.
- 23 июня — Анатолий Тарасов (76) — советский хоккеист, футболист и тренер по этим видам спорта.
- 25 июня — Валентин Лукьянов (48) — советский шахматный композитор; мастер спорта СССР и международный мастер.
- 16 июля — Элвис Альварес (30) — колумбийский боксёр-профессионал, чемпион мира по версии WBA.
- 17 июля — Хуан-Мануэль Фанхио (Juan Manuel Fangio) (84) — выдающийся аргентинский гонщик, пятикратный чемпион мира по автогонкам в классе «Формула 1».
- 30 июля — Айно-Вайке Падури (83) — эстонская и советская фигуристка.
- 30 августа — Лев Полугаевский (60) — советский шахматист, шестикратный победитель шахматных Олимпиад.
- 22 сентября — Бруно Юнк (65) — эстонский советский легкоатлет (спортивная ходьба), олимпийский призёр.
- 1 октября — Виктор Юрковский (40) — советский футболист, вратарь. Мастер спорта международного класса.
- 8 ноября — Олег Макаров (66) — советский футболист.
- 20 ноября — Сергей Гриньков (28) — советский и российский фигурист, двукратный олимпийский чемпион.
- 25 ноября — Николай Дроздецкий (38) — советский хоккеист, заслуженный мастер спорта СССР, олимпийский чемпион.
- 22 декабря — Освальд Кяпп (90) — эстонский борец вольного стиля.
- 27 декабря — Генрих Каспарян (85) — советский шахматист и шахматный композитор.
См. также
|
Напишите отзыв о статье "1995 год в спорте"
Отрывок, характеризующий 1995 год в спорте
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.