Bowie at the Beeb

</td></tr>

Bowie at the Beeb
Сборник Дэвида Боуи
Дата выпуска	26 сентября 2000 (оригинальное издание) 2 апреля 2002 (переиздание)
Записан	13 мая 1968 — 23 мая 1972, различные студии радио Би-би-си, Лондон 27 июня 2000, Лондон (издание на трёх дисках)
Жанр	Рок, арт-рок
Длительность	141:18 (издание на двух дисках) 215:31 (издание на трёх дисках)
Продюсер	Bernie Andrews, Paul Williams, Jeff Griffin, Pete Ritzema, John F. Muir, Roger Pusey
Лейбл	EMI/Virgin
Профессиональные рецензии
All Music Guide [www.allmusic.com/album/r500045 ссылка] Q (ноябрь 2000, стp.123)
Хронология Дэвида Боуи
LiveAndWell.com (1999) Bowie at the Beeb (2000) All Saints (2001)

К:Альбомы 2000 года

Bowie at the Beeb — сборник песен Дэвида Боуи, впервые был выпущен в 2000 году. Первоначально сборник содержал три компакт-диска, материал для третьего, бонусного диска, был записан в Portland BBC Radio Theatre, 27 июня 2000 года. Более поздние издания содержат только первые два компакт-диска.

Во время первой штамповки дисков обнаружилась ошибка в списке-композиций, вторая версия песни «Ziggy Stardust» (диск 2, трек 12) была отпечатана на диске два раза, также вместо первой версии этого трека (диск 2, трек 4). Фирма EMI отказалась заменить бракованные версии на исправленные диски, вместо этого разослав покупателям первую версию песни на отдельном диске формата CD-R.

Список композиций

Все песни написаны Дэвидом Боуи, за исключением отмеченных.

Диск один

1. «In the Heat of the Morning» – 3:02
2. «London Bye Ta Ta» – 2:36
3. «Karma Man» – 3:00
4. «Silly Boy Blue» – 6:08
   • Композиции 1—4 были записаны для радио-шоу «John Peel in Top Gear», под названием «David Bowie and the Tony Visconti Orchestra», 13 мая 1968 года, композиции 1—3 прозвучали в радиоэфире 26 мая 1968 года.
5. «Let Me Sleep Beside You» – 3:17
6. «Janine» – 3:24
   • Композиции 5—6 были записаны для радио-шоу «D.L.T. (Dave Lee Travis Show)», под названием «David Bowie and Junior's Eyes», 20 октября 1969 года; ни один из треков не попал в радиоэфир.
7. «Amsterdam» (Жак Брель) – 3:18
8. «God Knows I'm Good» – 3:36
9. «The Width of a Circle» – 5:21
10. «Unwashed and Somewhat Slightly Dazed» – 5:07
11. «Cygnet Committee» – 9:07
12. «Memory of a Free Festival» – 3:18
    • Композиции 7—12 были записаны для «The Sunday Show introduced by John Peel», под названием «David Bowie and the Tony Visconti Trio (aka The Hype)», 5 февраля 1970, они прозвучали в радиоэфире 8 февраля 1970.
13. «Wild Eyed Boy from Freecloud» – 5:55
    • Тринадцатый трек был записан для радио-шоу «Sounds Of The 70s: Andy Ferris», под названием «David Bowie and the Tony Visconti Trio», 25 марта 1970, он прозвучал в радиоэфире 6 апреля 1970.
14. «Bombers» – 3:19
15. «Looking for a Friend» – 3:34
16. «Almost Grown» (Чак Берри) – 2:44
17. «Kooks» – 3:32
18. «It Ain't Easy» (Рон Дэйвис) – 2:51
    • Композиции 14—18 были записаны для радио-шоу «In Concert: John Peel», под названием «David Bowie and friends», 3 июня 1971, они прозвучали в радиоэфире 20 июня 1971.

Диск два

1. «The Supermen» – 2:51
2. «Eight Line Poem» – 2:56
   • Композиции 1—2 были записаны для радио-шоу «Sounds Of The 70s: Bob Harris», под названием «David Bowie with Mick Ronson», 21 сентября 1971 года, они прозвучали в радиоэфире 4 октября 1971 года.
3. «Hang on to Yourself» – 2:50
4. «Ziggy Stardust» – 3:26
5. «Queen Bitch» – 2:59
6. «I'm Waiting for the Man» (Лу Рид) – 5:24
7. «Five Years» – 4:24
   • Композиции 3—7 были записаны для радио-шоу «Sounds Of The 70s: Bob Harris», под названием «David Bowie and The Spiders from Mars», 8 января 1972 года, они прозвучали в радиоэфире 7 февраля 1972 года.
8. «White Light/White Heat» (Reed) – 3:48
9. «Moonage Daydream» – 4:58
10. «Hang on to Yourself» – 2:50
11. «Suffragette City» – 3:28
12. «Ziggy Stardust» – 3:24
    • Композиции 8—12 были записаны для радио-шоу «Sounds Of The 70s: John Peel», под названием «David Bowie and The Spiders from Mars», 16 мая 1972 года, они прозвучали в радиоэфире 23 мая 1972 года.
13. «Starman» – 4:05
14. «Space Oddity» – 4:16
15. «Changes» – 3:29
16. «Oh! You Pretty Things» – 2:57
    • Композиции 13—16 были записаны для радио-шоу Johnnie Walker Lunchtime Show, под названием «David Bowie and The Spiders from Mars», 22 мая 1972 года, они прозвучали в радиоэфире 5 июня 1972—9 июня 1972 года.
17. «Andy Warhol» – 3:14
18. «Lady Stardust» – 3:21
19. «Rock 'n' Roll Suicide» – 3:08
    • Композиции 17—19 были записаны для радио-шоу «Sounds Of The 70s: Bob Harris», под названием «David Bowie and The Spiders from Mars», 23 мая 1972 года, они прозвучали в радиоэфире 19 июня 1972 года.

Диск три

Прилагался в качестве бонус-диска на переиздании сборника в 2000 году, выпущенного ограниченным тиражом.

1. «Wild Is the Wind» (Дмитрий Тёмкин и Нэд Вашингтон) – 6:23
2. «Ashes to Ashes» – 5:04
3. «Seven» (Дэвид Боуи, Ривз Гэбрелс) – 4:13
4. «This Is Not America» (Дэвид Боуи, Патрик Мэтини, Лайл Мэйс) – 3:44
5. «Absolute Beginners» – 6:32
6. «Always Crashing in the Same Car» – 4:07
7. «Survive» (Дэвид Боуи, Ривз Гэбрелс) – 4:55
8. «Little Wonder» (Дэвид Боуи, Ривз Гэбрелс, Марк Плати) – 3:49
9. «The Man Who Sold the World» – 3:58
10. «Fame» (Дэвид Боуи, Карлос Аломар, Джон Леннон) – 4:12
11. «Stay» – 5:45
12. «Hallo Spaceboy» (Дэвид Боуи, Брайан Ино) – 5:22
13. «Cracked Actor» – 4:10
14. «I'm Afraid of Americans» – 5:30
15. «Let's Dance» – 6:20
    • Композиции были записаны в BBC Radio Theatre, 27 июня 2000 года.

Участники записи

• Дэвид Боуи — вокал, гитара, клавишные
• The Tony Visconti Orchestra:
  • Херби Флауэрс — бас
  • Бэрри Морган — ударные
  • Джон Маклахлин — гитара
  • Алан Хокшоу — клавишные
  • Тони Висконти — бэк-вокал
  • Стив «Перегрин Тук» — бэк-вокал
• Junior’s Eyes:
  • Мик Уэйн — гитара
  • Тим Ренвик — ритм-гитара
  • Джон «Hook» Лодж — бас
  • Джон Кэмбридж — ударные
• «The Tony Visconti Trio» или «The Hype»:
  • Тони Висконти — бас
  • Мик Ронсон — гитара
  • Джон Кэмбридж — ударные
• David Bowie and friends:
  • Дэвид Боуи — вокал, гитара, клавишные
  • Мик Ронсон — гитара, вокал
  • Тревор Болдер — бас
  • Мик Вудмэнси — ударные
  • Марк Карр-Притчард — гитара
  • Джордж Андервуд — вокал
  • Дана Гиллеспи — вокал
  • Джеффри Маккормак — вокал
• David Bowie and The Spiders from Mars (диск 2, композиции 3—19):
  • Дэвид Боуи — вокал, гитара
  • Мик Ронсон — гитара, вокал
  • Тревор Болдер — бас
  • Мик Вудмэнси — ударные

Дополнительный персонал

• Ники Грехем — фортепиано на треках 8—19, диск 2

Продюсеры

• Берни Эндрюс — продюсер, диск 1: треки 1-4, 13
• Пит Ритзема — звукоинженер, диск 1: треки 1-6, продюсер диск 2: треки 8-12
• Алан Харрис — звукоинженер, диск 1: треки 1-4
• Пол Уильямс — рекордпродюсер, диск 1: треки 5-6
• Джефф Гриффин — рекордпродюсер, диск 1: треки 7-12, 14-18, диск 2: треки 3-7, 17-19
• Тони Уилсон — саунд-баланс, диск 1: треки 7-12
• Крис Лайсетт — ассистент, диск 1: треки 7-12, саунд-баланс диск 1: треки 14-18, диск 2: треки 3-7, 17-19
• Ник Гомм — звукоинженер, диск 1: треки 13, диск 2: треки 8-12
• Джон Этчеллс — ассистент, диск 1: треки 14-18, диск 2: треки 3-7, 17-19
• Джон Ф. Муир — рекордпродюсер, диск 2: треки 1-2
• Джон Уайт — звукоинженер, диск 2: треки 1-2
• Билл Айткен — звукоинженер, диск 2: треки 1-2
• Роджер Пуси — продюсер диск 2: треки 13-16

Хит-парады

Год	Хит-парад	Высшая позиция
2000	Billboard 200	181
2000	UK Album Charts	7
2000	Norwegian Album Charts	22

Отрывок, характеризующий Bowie at the Beeb

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.