Блекинге (провинция)

Историческая провинция Швеции
Ландскап Блекинге Landskap Blekinge
Герб провинции  (описание)
Регион	Гёталанд
Лены	Блекинге
Площадь	2941 км²
Символы провинции
Растение	Дуб и коровяк
Животное	Жук-олень
Птица	Поползень
Рыба	Треска

Блекинге (швед. Blekinge) — историческая провинция, расположенная на юге Швеции, в составе исторического региона Гёталанд.

Площадь — 2 941 км², население — 151 899 человек (2007).

География

Блекинге граничит на севере со Смоландом, а на западе со Сконе. С востока и юга его омывают воды Балтийского моря. Границы провинции полностью совпадают с границами лена Блекинге.

История

В Блекинге обнаружены многочисленные стоянки человека, относящиеся к каменному веку. Большая их часть располагалась на побережье, линия которого в то время находилась на 5-10 м выше, нежели сейчас. Древние люди жили, занимаясь рыболовством и частично земледелием. Обнаруженные здесь находки относятся к культуре Эртебёлле (VI—V тыс. до н. э.), а также к культурам воронковидных кубков (IV—III тыс. до н. э.) и ямочно-гребенчатой керамики (IV—II тыс. до н. э.). На удалении от побережья археологами также найдены стоянки и захоронения, относящиеся к культуре боевых топоров, датируемой III тыс. до н. э.

Бронзовый век оставил в Блекинге свои следы в виде разбросанных по всей провинции каирнов. В позднем бронзовом веке их сменили урновые захоронения. На полуострове Турнхамнсландет обнаружены также наскальные рисунки.

Блекинге в письменных источниках в первый раз упоминается в IX в. в описании путешествия Вульфстана, в котором говорится, что Мёре, Эланд и Готланд принадлежали свеям. В то время не существовало организованной государственной власти, поэтому это сообщение стоит истолковывать в этнографическом, а не в политическом смысле, то есть как то, что жители Блекинге имели прочные связи со Смоландом. Постоянная борьба, которую вели между собой Дания и Швеция, приводила к частым вторжениям на территорию Блекинге армий. В 1564 г. шведский король Эрик XIV уничтожил Роннебю, а полвека спустя Густав II Адольф сжёг недавно заложенный Кристианопель. В 1658 г. провинция по Роскилльскому миру отошла к Швеции, и была подчинена генерал-губернатору Сконе.

Тяжёлые налоги, установленные шведами, вызвали среди жителей Блекинге сопротивление, и во время войны за Сконе (1675—1678) они активно участвовали в партизанском движении снаппхане, боровшихся против шведского господства. Это привело к тому, что после войны Карл XI стал усиленно насаждать в провинции шведские порядки и язык.

В 1683 г. Блекинге было выделено в отдельную провинцию. Закладка в Карлскруне в 1680 г. базы военно-морского флота привела к экономическому подъёму региона. Одновременно Карлсхамн, основанный в 1664 г., стал играть роль, которая ранее принадлежала Роннебю, и сделался крупным морским и торговым центром.

Сельское хозяйство и скотоводство всегда было главными отраслями Блекинге. Другим важным ресурсом провинции являлся лиственный лес. Ещё в датское время началась вырубка бука, который шёл на экспорт и на производство поташа.

Широкомасштабное рыболовство в Блекинге берёт своё начало ещё в средневековье. Долгое время им занимались лишь жившие летом на побережье крестьяне, однако в XIX в. рост населения привёл к тому, что оно выделилось в отдельную отрасль.

См. также

• Провинции Швеции

Отрывок, характеризующий Блекинге (провинция)

Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!