Гавриил Белостокский

Гавриил Белостокский
Икона Гавриила Белостокского
Рождение	22 марта (1 апреля) 1684(1684-04-01) село Зверки близ города Заблудова
Смерть	20 апреля (30 апреля) 1690(1690-04-30) (6 лет) близ города Заблудова
Почитается	в Русской православной церкви
В лике	мучеников
День памяти	20 апреля (3 мая)

Гаврии́л Белосто́кский или Гаврии́л Заблу́довский (настоящее имя Гаврии́л Петро́вич Говдель; 22 марта (2 апреля) 1684 — 20 (30) апреля 1690) — православный святой, мученик, согласно представлениям, распространенным среди верующих православной церкви, замученный иудеями. Память в Православной церкви совершается 20 апреля (3 мая).

Жизнеописание Гавриила Белостокского по церковным источникам

В изданной в 1815 году 6-й части своей «Истории российской иерархии» архимандрит Амвросий (Орнатский) (будущий епископ Пензенский и Саратовский) со ссылкой на монастырские записки Слуцкого Свято-Троицкого монастыря сообщал, что Гавриил родился в 1684 году в селе Зверки близ города Заблудова, а в 1690 году был похищен арендатором иудеем из того же села, замучен и выброшен в поле на съедение птицам. Родители Гавриила отыскали тело и погребли его в Заблудовском монастыре. Через 30 лет мощи были обретены целыми и поставлены в церковный погреб, а 9 мая 1775 года были из Заблудова перенесены в Слуцкий монастырь архимандритом указанного монастыря Михаилом Казачинским. В таком же виде история Гавриила Белостокского пересказана в «Словаре историческом о святых, прославленных в Российской Церкви, и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых» (С.-Петербург, 1862).

В статье Православной энциклопедии, изданной в 2005 году, без указания первоисточников версия похорон излагается совершенно по другому. А именно говорится о том, что родители Гавриила отыскали тело и погребли его на кладбище в родном селе. Мученическая смерть Гавриила стала предметом судебного разбирательства, результаты дела были записаны в «книгах правных магдебургии Заблудовской». Во время эпидемии, в 1720 году, местные жители старались хоронить умерших детей рядом с могилой Гавриила. Во время одних из таких похорон случайно задели гроб Гавриила и обнаружили его нетленные мощи. Их перенесли в крипту Зверковской церкви. В 1746 году церковь сгорела, но мощи Гавриила остались невредимыми. Обгорела только ручка ребёнка, в том же году мощи перенесли в Заблудовский Успенский монастырь, после перенесения мощей ручка ребёнка чудесно зажила и покрылась кожей. В 1755 году мощи из Заблудова были перенесены в Слуцкий монастырь.

Силлабические вирши на гробнице Гавриила: «Арендарь — жид из Зверков, Выбравши годину, Апреля одиннадцатого Схватил мя детину На свой воз и завезли До Белого Стоку, Где первее кровь мою Пущали из боку; A потом мя вкинувши До темнаго лиоху, Пудцадлами стощали Кровь с мене по троху. Жид арендарь из Зверков Шутко прозывался, Мучили, поки с Бресци Весь кагал собрался. Собравшися шайками Везде мя ранили, Аж даже конечнее Кровь с мене стащили. Умертвивши, на части Не дробили тело, Ho на ниву у жито Выкинули цело.»

В изданной в 1913 году и приписываемой Владимиру Далю брошюре «Записка о ритуальных убийствах» сообщается, что в «Минской губернии, у Слуцка, в Свято-троицком монастыре, почиют мощи младенца Гавриила, замученного в 1690 году жидами. В надписи рассказаны все подробности этого происшествия; злодейство совершено в Белостоке, труп найден в густом хлебе, с обычными в сих случаях знаками. Собаки открыли лаем своим тело младенца, признанного впоследствии местным угодником. В честь ему сложены молебные песни, известные под названием тропаря и кондака. Еврей, арендатор Шутка, был главный убийца. О судебном производстве по сему делу памятников не осталось из-за пожаров».

На официальном портале Белорусского Экзархата РПЦ, а также в Православной энциклопедии, биография Гавриила приводится с рядом других подробностей. Сообщается, что Гавриил родился 22 марта (2 апреля) 1684 года в селе Зверки, близ городка Заблудова под Белостоком (Речь Посполитая, ныне — Польша) в семье православных крестьян Петра и Анастасии Говдель. 11 апреля 1690 года, в то время, как мать ребёнка носила обед в поле его отцу, оставшийся без присмотра шестилетний мальчик исчез, а несколько дней спустя был обнаружен мертвым в поле. Во время отсутствия родителей местный еврей-арендатор, «член изуверской иудаистской секты» Шутко, приласкав ребёнка, увёз его с собой в Белосток, где (в ряде версий совместно с другими местными иудеями) девять дней подвергал мальчика ритуальным истязаниям, имитирующим страсти Христовы: пригвоздил за руки и за ноги к стене и проколол бок, выпустив таким образом кровь. После смерти ребёнка его тело было выброшено истязателями в поле. Бродячие собаки не только не набросились на тело, но и в течение 3 дней отгоняли от него птиц. Гавриил был похоронен около кладбищенской церкви в Зверках. Мученическая кончина его произошла 20 апреля (по юлианскому календарю) и празднуется сейчас 3 мая. 30 лет спустя, в 1720 году, во время очередного погребения был случайно задет гроб Гавриила и было обнаружено, что тело его не истлело. Это известие разнеслось среди православных и усилило почитание мученика. Мощи перенесли в церковную крипту в селе Зверки. В 1746 году эта церковь сгорела, но мощи Гавриила уцелели.

На официальном портале Белорусского Экзархата РПЦ утверждается, что дело «об убиении отрока Гавриила» разбиралось в суде Заблудова, и преступники понесли заслуженное наказание: «О сем кто хощет пространно ведати, отсылаем до книг нравных магдебургии Заблудовския».

История канонизации

В 1755 году мощи святого были перенесены крестным ходом в Слуцкий Свято-Троицкий монастырь. Гроб с телом Гавриила лежал открытым, тело было исколото. К раке была прикреплена табличка: «Мощи младенца Гавриила Гавделюченко из села Зверки графства Заблудовскаго, рожденнаго 1684 года марта 22 дня, а замученнаго от жидов в Белом Стоку 1690 года апреля 20 дня. О сем, кто хощет пространнее ведати, отсылается до книг правных Магдебургии Слуцкой. 1755 года мая 9 дня, за благополучным княжением сиятельнейшаго князя Иеронима».

Различные авторы о канонизации Гавриила сообщают противоположные сведения. В статье Православной энциклопедии, изданной в 2005 году, без указания первоисточников и ссылок говорится о том, что Гавриила канонизировала в 1820 году РПЦ. На официальном сайте Белостокского собора Николая Чудотворца, в котором в настоящее время хранятся мощи Гавриила, без указания первоисточников и ссылок говорится о том, что в 1820 году, на столетие открытия мощей, мученик Гавриил был причислен к лику святых, акт канонизации объявил Григорий V, Патриарх Константинопольский. Академик и историк Русской церкви Е. Е. Голубинский в своём фундаментальном труде «История канонизации святых в Русской Церкви» (1903 год) пишет о том, что никакой официальной канонизации от имени Святейшего Синода младенца Гавриила не было даже как местночтимого святого. Исследования Голубинского об отсутствии канонизации Святейшим Синодом Гавриила подтверждает член Святейшего Синода с 1819 года, митрополит Московский Филарет (Дроздов). В одном из своих сочинений, написанном в 20-х годах XIX века по поводу внесения Гавриила в «Словарь исторический о святых угодниках православной российской Церкви», на основании показания «Истории Иерархии» Филарет пишет, что «ни сия история, ни церковный погреб (о котором упоминалось при рассказе об обретении мощей Гавриила), ни архимандрит Казачинский не имеют права причитать к лику святых».

Гавриил почитался отдельными горожанами Слуцка и отдельными людьми близ лежащих поселений. В собственно России Гавриил был долгое время совершенно неизвестен. Е. Е. Голубинский в своей монографии «История канонизации святых в Русской Церкви» поместил имя Гавриила в «Список усопших, на самом деле почитаемых». Богослов и историк Филарет (Гумилевский), архиепископ Черниговский (+1866) в известном труде «Русские святые, чтимые всей Церковью или местно: Опыт описания жизни их», изданном в 1865 году, под датой 20 апреля поместил житие Гавриила, в нём он написал: «Жид Щутко — арендатор Зверков, приласкал к себе дитя, завел в свой дом и увез его в Белый Сток; здесь сбежавшиеся жиды мучили отрока без милосердия. Внеся его в темное место распяли и пустили из боку кровь, потом кололи его разными инструментами, пока не выпустили всей крови, а мертвое тело бросили в поле. Псы три дня бегали около тела и лаем отгоняли от него хищных птиц. По тому же лаю нашли замученное тело и представили в Заблудово. По ране в боку и другим признакам очевидно было, что кровь выпущена из отрока изуверством жидовски и страдальческая смерть невинного отрока тогда же записана в местную книгу Заблудова; жиды судебно уличены в преступлении; тело предано земле.». Филарет (Гумилевский) в книге цитирует старинные польские стихи архимандрита Михаила Козачинского. Живописец и историк искусства Ф. Г. Солнцев создал иконографическое изображение Гавриила к книге Филарета. На большом кресте изображен распятый Гавриил. Крест укреплён в корыте, в которое струйками стекает кровь из ран от гвоздей в руках, ногах и из исколотого тела (собранная кровь — для дальнейшего использования в изуверских ритуалах). Всё тело Гавриила в кровавых пятнах, рубашка спущена до пояса, корыто помещено на подставке. На полу лежат: молоток, клещи, два ножа — один из которых с острым концом.

Польские старинные стихи Михаил Козачинский: «Gdie sie zydzi wnet insi pozbegali, Ktorzy bez miloserzia tam mnie mordowalie. Narzod do zbyt ciemnego lochu mnie wniesiono, J wycignowscy krzyrzem krew z bocu pucziono. Potym instrumentami roznemi dreczyli, Az poki do ostatka krwie nie wysgeyli.» перевод: «Откуда иудеи скоро другие прибежали, Которые без милосердия там меня убивали. Люди в очень тёмное место меня поместили И распяли на кресте, кровь из боков пустили. Потом орудиями (пыток) разными истязали, Пока мою до остатка кровь не выпустили.»

В 1793 году, при втором разделе Польши, Слуцк вошёл в состав Российской империи как уездный город Минской губернии. В конце 19 века почитание Гавриила благодаря мероприятиям епархиального начальства получило особое распространение в Литовской и Гродненской епархиях; в 1893 г. было предписано иметь иконы Гавриила во всех церквах епархий; в 1894 г. была устроена часовня на предполагаемом месте хаты Петра Говделя в Зверках, и был учрежден ежегодный крестный ход из Заблудова в Зверки 20 апреля; в 1895 г. была освящена церковь во имя Слуцкого мученика в местечке Друскениках Гродненского уезда. «Служба Святому мученику младенцу Гавриилу, в лето Господне 1690-ое от иудей умученному в Белостоке граде, егоже нетленныя мощи во граде Слуцке доднесь почивают» появилась ещё позже, в 1908 году (составлена архиепископом Волынским и Житомирским Антонием (Храповицким)).

В 1915 году священник Иоанн Восторгов выставил фрагмент мощей Гавриила для поклонения в Соборе Василия Блаженного в Москве. В 1919 году ряд клириков собора за совершение молебнов перед этими мощами были привлечены к уголовной ответственности по обвинению в «человеконенавистнической агитации».

По свидетельству Православной энциклопедии, Гавриил Белостокский почитается как покровитель детей, его память совершается 20 апреля (3 мая) и 9 (22) мая.

В церковных источниках сообщалось о многочисленных случаях исцеления от мощей Гавриила.

История культа в XX—XXI веках

На суде по «делу Бейлиса» обвинение предъявляло мощи Гавриила, пытаясь подать это как аргумент со своей стороны.

В 1930-х годах Троицкий Слуцкий монастырь, где хранились мощи, был закрыт, а останки Гавриила перенесены в Музей атеизма в Минске.

Почитание Гавриила Белостокского было восстановлено в период нацистской оккупации Белоруссии при поддержке немцев. Его мощи из музея атеизма были перенесены в кафедральный Преображенский собор Минска. В селе Заблудове на деньги оккупационных немецких властей была построена церковь, где разместили часть мощей. В 1944 году при отступлении гитлеровцы помогли организовать перевозку мощей из Минска в Гродно в церковь Покрова Божией Матери, где они находились в подвале до 1992 года.

В 1992 году по благословению Патриаршего Экзарха Белоруссии митрополита Филарета (Вахромеева) мощи были переданы Польской православной церкви. Архиепископ Белостокско-Гданьский Савва (Грыцуняк) (ставший в 1998 году предстоятелем Польской православной церкви) торжественно перенес их в Свято-Никольский собор Белостока, где они и в настоящее время являются объектом паломничества. В деревне Зверки сегодня действует женский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы, где построена церковь в честь Гавриила Белостокского. Это место также является местом паломничества как для Русской, так и для Польской православных церквей.

В августе 2012 года Патриарх Московский Кирилл во время визита в Польшу поклонился мощам Гавриила Белостокского.

Гимнография

В 1855 году была составлена молитва мученику Гавриилу — игуменом Модестом, ректором Слуцкой семинарии. Филарет (Гумилевский) в книге «Русские святые, чтимые всей Церковью или местно: Опыт описания жизни их» (1865 года), цитирует кондак Гавриилу. Кондак и тропарь Гавриилу написаны архимандритом Слуцкого монастыря Досифеем (Голяховским). Служба написаны позже, в 1908 году (автор — Антоний (Храповицкий)). Название её — «Слу́жба свято́му му́ченику Гавріи́лу младе́нцу, въ лѣ́то Госпо́дне 1690-е отъ іуде́й уму́ченному въ Бѣлосто́цѣ гра́дѣ», она была напечатана в 1908 году в типографии Почаевской лавры. Эта служба помещена в Апрельскую Минею (20 апреля). Минеи изданы по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в 2002 году — второе издание; раннее эти же Минеи были изданы в 1978—1989 годах — первое издание. Служба Гавриилу в Минеи — полиелейная.

2-ая стихира с «Господи воззвах», глас 2-й:

Стека́ется собо́рище іуде́йское,* отъ Бре́ста же и Бѣлосто́ка,* да непоро́чнаго младе́нца му́камъ преда́стъ.* О, беззако́нныхъ, о, невѣ́рныхъ!* Сего́ непротивле́ніемъ не вразуми́вшихся,* и младе́нческую кро́вь до конца́ истощи́вшихъ,* и роди́тели того́ обезча́дствовавшихъ,* но мы́, свята́го му́ченика благоговѣ́йно почита́юще,* того́ дне́сь призове́мъ въ моли́тву,* о е́же такова́го жестосе́рдія на́мъ изба́витися* и спасти́ся душа́мъ на́шимъ.

Тропарь, глас 5-й:

Святы́й младе́нче Гаврии́ле, ты за Прободе́ннаго нас ра́ди от иуде́й лю́те от о́нех же в ре́бра прободе́н был еси́ и за Истощи́вшаго кровь Свою́ за нас, все те́ло твое́ на истоще́ние кро́ве в лю́тыя я́звы пре́дал еси́, ны́не же во сла́ве ве́чней с Ним всели́лся еси́. Тем помяни́ и нас, мо́лим, зде чту́щих па́мять твою́, прося́ нам здра́вие телеси́ и спасе́ние душа́м на́шим.

Кондак, глас 6-й:

Оте́чество твое́ Зверки́ бысть, му́чениче Христо́в Гаврии́ле, иде́же от и́стых звере́й – иуде́ев восхище́н: а́бие родителе́й лише́н еси́, та́же вся поря́ду лю́те претерпе́в, в оте́чество Небе́сное пресели́лся еси́. Восхища́й и нас зде от вся́ких напа́стей и скорбе́й и умоли́, мо́лим тя, улучи́ти ве́чное насле́дие твое́.

Церкви в честь Гавриила

В честь Гавриила освящено несколько храмов:

• Malinniki Cerkiew1.JPG

  Кладбищенская церковь Гавриила Заблудовского. Малинники
• Plebania i baptysterium w siemiatyczach.JPG

  Часовня крестильная Гавриила Заблудовского. Семятыче
• Podlaskie - Zabłudów - Zwierki - Zwierki 46 - Monaster - Cerkiew - front;lewo.JPG

  Церковь Гавриила Заблудовского монастыря Рождества Пресвятой Богородицы. Зверки

Критика почитания

Почитание Гавриила Белостокского часто подвергается критике как пример кровавого навета на евреев и пропаганды антисемитизма, так как описанные пытки и человеческие жертвоприношения противоречат базовым положениям иудаизма.

В 1823 году следователям, занимавшимся «Велижским делом», не удалось найти никаких архивных материалов по истории Гавриила. Александр Панченко полагает, что легенда о Гаврииле не имела под собой реальной основы и была сконструирована в 1720-е годы после нахождения мощей.

Ещё в 1975 году Александр Мень в одном из интервью выражал надежду, что Гавриил Белостокский и некоторые другие будут когда-нибудь деканонизированы: «Я надеюсь, что эти святые будут деканонизированы. Процессы деканонизации известны русскому православию».

На официальном портале Белорусской православной церкви в статье, посвященной Гавриилу Белостокскому, имеется примечание, в котором говорится: «православная церковь осознает, что кровавый навет долгие годы являлся поводом для политических интриг и спекуляций с целью подхлестнуть гонения на сторонников иудейской веры» и что «для евреев, строго соблюдающих закон Моисеев, кровь является столь же запретной, как и для христиан». Таким образом, убийство Гавриила Белостокского приписывается не иудеям, а некой еврейской «секте фанатиков-изуверов», а Белорусская православная церковь высказывается в пользу отказа от традиционных антисемитских обвинений.

Еврейские организации бывшего СССР обратили внимание на возрождение в Белоруссии почитания культа Гавриила Белостокского ещё в 1997 году.

После поездки по бывшему Советскому Союзу в 1997 году, директор Бюро по правам человека и соблюдению законности в бывшем Советском Союзе, президент Американской ассоциации евреев из бывшего СССР Леонид Стонов, в связи с возрождением интереса к культу, направил письменные запросы директору Белтелерадиокомпании Георгию Киселю и президенту Беларуси Александру Лукашенко. В запросах были обоснованы опасения по поводу развития в Беларуси антисемитизма и разъяснялась абсурдность обвинений евреев в ритуальных убийствах.

Возрождение почитания Гавриила Белостокского упоминается как нарушение религиозных свобод в докладах Конгресса США по антисемитизму в 2003, 2004, 2005 и 2006 годах, а также Подкомитета Конгресса США по иностранным делам. Эти материалы были также переданы в ООН в Комиссию по беженцам (UNHCR).

Федерация еврейских общин России (ФЕОР) направила письмо главе ВГТРК с просьбой объяснить появление на канале «Россия 24» истории о Гаврииле Белостокском. Сотрудники ФЕОР назвали историю убийства младенца Гавриила «средневековой мифологией» и выразили удивление,

«каким образом в наше время в таком крупном и серьезном СМИ, как „Россия 24“, возможно воспроизводить без какого-либо внятного комментария средневековую мифологию, которая уже не раз в прошлом служила причиной массовых убийств и погромов еврейского населения и была многократно опровергнута, в том числе самими представителями церкви».

— [www.a-theism.com/2012/08/24.html Евреи возмутились историей канала «Россия 24» о младенце-святом, якобы замученном иудеями]

Похожие случаи

Англиканская церковь в 1966 году отменила как основанное на злонамеренной мистификации почитание местночтимого британского католического святого Хью Линкольнского.

Аналогично поступил в 1965 году Второй Ватиканский собор, отменивший почитание Симона Трентского как пример кровавого навета в католицизме, и удаливший его имя из мартирологии римско-католической епархии Тренто.

См. также

• Кровавый навет на евреев

Литература

• Харкевич Я., Черепица В. Н., Шешко А. В. [www.pravenc.ru/text/161257.html Гавриил Белостокский] // Православная энциклопедия. Том X. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2005. — С. 200-202. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-016-1

Ссылки

• [www.1archive-online.com/archive/rushkovsky/beylis.html Дело об антисемитской агитации в соборе Василия Блаженного, в связи с обнаружением в нём усыпальницы «мученика Гавриила».]
• [www.inslav.ru/images/stories/pdf/2009_Istorija_mif_folklore.pdf История-миф-фольклор в еврейской и славянской культурной традиции]
• В. Давыдов. [grani.ru/opinion/m.199981.html Наветная святыня]
• [www.church.by/resource/Dir0262/Dir0263/Page0288.html Святой Гавриил. Официальный портал Белорусской Православной Церкви]
• Д. Мельцер. [www.vestnik.com/issues/98/0804/win/melts.htm Будет ли конец юдофобству в Беларуси?], «Vestnik», Номер 16(197) 4 Августа, 1998
• Я. Басин. [www.eajc.org/program_art_r.php?id=80 Антисемитизм в Беларуси (2005)]
• [azbyka.ru/days/assets/upload/minei/04/minea_04_20.pdf «Зеленые минеи» 20 апреля. Святаго мученика младенца Гавриила Белостокскаго (†1690)]
• [osanna.russportal.ru/index.php?id=liturg_book.menaion_sept_aug.april_m2002 МИНЕИ БОГОСЛУЖЕБНЫЯ (СЕНТЯБРЬ-АВГУСТЪ). Мѣ́сяца Апри́ллія въ 20-й де́нь. Слу́жба свято́му му́ченику Гавріи́лу младе́нцу, въ лѣ́то Госпо́дне 1690-е отъ іуде́й уму́ченному въ Бѣлосто́цѣ гра́дѣ.]

Отрывок, характеризующий Гавриил Белостокский

– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.