Зизиньо

	Зизиньо
	Общая информация
Полное имя	Томас Соарес да Силва
Прозвища	Местре Зиза
Родился	; Сан-Гонсалу (штат Рио-де-Жанейро, Бразилия)
Гражданство
Позиция	нападающий
	Информация о клубе
Клуб
	Карьера
Молодёжные клубы
1936—1938	Кариока
1938	Байрон
Клубная карьера*
Национальная сборная**
Тренерская карьера
	Америка (Сан-Паулу)
1960	Бангу
1965—1966	Бангу
1967	Васко да Гама
1972	Васко да Гама
1975—1976	Бразилия (олимп.)
Международные медали
	Чемпионаты мира
Серебро	Бразилия 1950
	Чемпионаты Южной Америки
Бронза	Уругвай 1942
Серебро	Чили 1945
Серебро	Аргентина 1946
Золото	Бразилия 1949
Серебро	Перу 1953
Серебро	Перу 1957
	* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Томас Соарес да Силва (Зизиньо) (порт.-браз. Tomás Soares da Silva/Zizinho; 14 сентября 1921, Сан-Гонсалу (штат Рио-де-Жанейро) — 7 февраля 2002, Нитерой) — бразильский футболист, нападающий, игрок национальной сборной.

Содержание

1 Биография
2 Достижения и рекорды
- 2.1 Командные
- 2.2 Личные
3 Источники
4 Ссылки

Биография

Клубная карьера

С 15-летнего возраста Зизиньо был членом клуба «Кариока», организованном его отцом, а в 17 лет перешёл в «Байрон», пробыв там 4 месяца. Затем Зизиньо стал пробиваться во взрослые клубы, но и в «Америке» и в «Сан-Кристовао» от него отказались. Тогда Зизиньо в 1939 году решил попробоваться во «Фламенго», провёл за клуб одну тренировку, и тут произошло следующее: во время матча с аргентинским «Индепендьенте» за 10 минут до конца встречи травму получил знаменитый Леонидас. Тренер Флавио Кошта рискнул выпустить 18-летнего Зизиньо, и не ошибся: бразилец забил 2 мяча. С игроком был подписан контракт и именно он стал преемником «Чёрного алмаза». В 1940-ом Зизиньо впервые привлекается в сборную Рио, а 1942-1944 годы называют «золотой трёхлеткой» в истории Фламенго: в эти годы клуб три раза подряд побеждал в чемпионате Рио.

Незадолго до чемпионата мира 1950 Зизиньо неожиданно перешёл в «Бангу». Это решение президента «Рубронегрос» Дарио де Мело Пинто крайне разозлило Зизиньо: «Мне пару раз приходилось играть за вас со сломанной ногой. А вы меня продали за моей спиной, поставив перед фактом…» «Бангу» был гораздо более скромным клубом, чем «Фламенго».

В 1957 Зизиньо перешёл в «Сан-Паулу» и в этом же году выиграл с этим клубом Чемпионат Сан-Паулу, но вскоре был вынужден покинуть команду: клуб наложил на него штраф за «ночную вылазку», пресса начала травлю на игрока, и форвард решил сам уйти в неприметную «Уберабу» по просьбе партнёра по сборной Бразилии образца 1950-го года Данило. Наконец, свою карьеру Зизиньо закончил в 41-летнем возрасте в чилийском «Аудакс Итальяно», выполняя обязанности играющего тренера.

Выступления за сборную

Зизиньо участвовал на домашнем для Бразилии чемпионате мира 1950. Первые два матча против Мексики и Швейцарии нападающий пропустил из-за лёгкой травмы. Незадолго до начала матча, в котором бразильцам противостояла сборная Югославии, капитан команды с Балкан Райко Митич, разминаясь в подтрибуном помещении, ударился о железный крюк. Футболисту необходимо было оказать медицинскую помощь, но бразильцы настояли, чтобы валлийский судья Гриффитс начал игру в положенное время — в итоге уже на 4-й минуте Адемир с паса Зизиньо забил гол в ворота ослабленных югославов. Возможно, чтобы исправить эту несправедливость, судья отменил следующий гол Зизиньо, но Мастер Зиза вскоре забил снова, и в итоге бразильцы победили со счётом 2:0, что позволило им выйти в финальную группу. Однако чемпионат мира в итоге выиграл Уругвай.

За год до этого Зизиньо выиграл Кубок Америки, и позже неоднократно участвовал в этом турнире.

Тренерская карьера и окончание жизни

Помимо вышеупомянутого пребывания в чилийском «Аудакс Итальяно», где Зизиньо выполнял обязанности играющего тренера, бразилец также тренировал «Америку» из Сан-Паулу, «Бангу», «Васко да Гама» и олимпийскую сборную Бразилии, с которой он выиграл Панамериканские игры 1967 года. Однако в целом его тренерская карьера была не такой удачной, как игроцкая.

Знаменитый форвард также написал автобиографию под названием «Местре Зиза:правда и ложь футбола».

В 2002 году Зизиньо скончался в Нитерое в возрасте 80 лет.

Достижения и рекорды

Командные

Серебряный призёр чемпионата мира 1950.
Обладатель Кубка Америки: 1949.
Финалист Кубка Америки: 1945, 1946, 1953, 1957.
Финалист Кубка Рока: 1945.
Чемпион штата Рио-де Жанейро: 1942, 1943, 1944.
Чемпион штата Сан-Паулу: 1957.
Победитель Панамериканских игр 1967 года. в качестве тренера

Личные

Лучший бомбардир в истории Кубка Америки — 17 мячей (вместе с Роберто «Тучо» Мендесом).
Лучший игрок чемпионата мира 1950.
Лучший игрок Кубка Америки 1949 года.
Лучший футболист чемпионата Рио-де Жанейро 1955 года.
Зизиньо со 145-ю мячами занимает 8-е место в списке бомбардиров «Фламенго» всех времён.

Источники

Зизиньо. Кумир самого Пеле // Игорь Гольдес. 100 легенд мирового футбола. Выпуск второй. М., 2003. С. 22-28.

Напишите отзыв о статье "Зизиньо"

Ссылки

[torcida.com.ru/stars/zizinho/ Зизиньо на сайте «Футбол Бразилии»]
[footballplayers.ru/players/Zizinho_.html Зизиньо на сайте «Футболисты мира»]
[sambafoot.com/en/players/250_Zizinho.html Профиль на сайте sambafoot.com] (англ.)

</div> </div> </div> </div>

Отрывок, характеризующий Зизиньо

Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.

Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.