Камполо, Антонио

Антонио Камполо
Общая информация
Прозвище	Giroba
Родился	7 февраля 1897(1897-02-07) Монтевидео, Уругвай
Умер	22 мая 1959(1959-05-22) (62 года) Монтевидео, Уругвай
Гражданство	Уругвай
Позиция	Полузащитник, нападающий
Карьера
Молодёжные клубы
?	Антонио Камачо
Клубная карьера*
1917—1930	Пеньяроль	? (?)
Национальная сборная**
1918—1929	Уругвай	21 (3)
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Амстердам 1928	футбол
Чемпионаты Южной Америки
Золото	Чили 1920
Бронза	Буэнос-Айрес 1921
Бронза	Аргентина 1929
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Анто́нио Ка́мполо (исп. Antonio Cámpolo; 7 февраля 1897, Монтевидео — 22 мая 1959, там же) — уругвайский футболист, крайний левый нападающий, чемпион Южной Америки 1920 года, Олимпийский чемпион 1928 года.

Биография

Камполо начинал карьеру в любительской команде родного района, возглавляемой одним из первых бомбардиров «Пеньяроля» Антонио Камачо. На взрослом уровне дебютировал в «Пеньяроле», где играл со звёздами команды — Хосе Пьендибене, Исабелино Градином, Джоном Харлеем и другими. Будучи крайним нападающим, Камполо отличался высокой скоростью и выносливостью на поле.

В 1920 году принял участие в чемпионате Южной Америки, где сыграл во всех трёх матчах — против Аргентины, Бразилии (забил гол) и Чили. Вместе с партнёром по «Пеньяролю» Хосе Пересом составил сильную связку в нападении «Селесте». Уругвай выиграл турнир и Камполо завоевал свой единственный титул чемпиона континента. В следующем году занял третье место со сборной на турнире в Аргентине. Камполо также сыграл во всех матчах — с Парагваем, Бразилией и Аргентиной.

В 1923 году в футболе Уругвая произошёл раскол. Была создана Федерация футбола Уругвая, под эгидой которой выступал «Пеньяроль». Камполо входил также в сборную ФУФ. По этой причине он (как и другие игроки «Пеньяроля») не поехал на ставший в итоге победным Олимпийский футбольный турнир в Париже, где основу сборной составили игроки «Насьоналя». В том же 1924 году вместе с Пеньяролем стал чемпионом Уругвая под эгидой ФУФ.

После 1925 года раскол в уругвайском футболе был преодолён и Камполо вернулся в сборную под эгидой АУФ.

Камполо принял участие в Олимпиаде в 1928 году, где всё же выиграл свою золотую медаль. Он сыграл в трёх играх турнира — с Германией, Италией (забил гол) и в первом финальном матче с Аргентиной.

В последний раз Камполо принял участие в крупном турнире в рамках чемпионата Южной Америки 1929 года, где уругвайцы заняли третье место. Камполо вновь сыграл во всех трёх матчах — против сборных Парагвая, Перу и Аргентины.

Завершил карьеру футболиста в 1930 году. Всего за клубную карьеру выиграл 6 титулов чемпиона Уругвая, включая 1 — под эгидой ФУФ. Камполо умер 22 мая 1959 года в родном городе Монтевидео.

Титулы и достижения

• Чемпион Уругвая (6): 1918, 1921, 1923 (ФУФ), 1926, 1928, 1929
• Олимпийский чемпион (1): 1928
• Чемпион Южной Америки (1): 1920

Ссылки

• [www.rsssf.com/miscellaneous/uru-recintlp.html Рекордсмены сборной Уругвая]  (англ.)
• [www.rsssf.com/tablesu/uru-diss-intres.html Матчи сборной Федерации футбола Уругвая (ФУФ) в 1922—1925 гг.]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Камполо, Антонио

12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.