Коммунистическая партия Венесуэлы

Коммунистическая партия Венесуэлы
исп. Partido Comunista de Venezuela
Лидер:	Херонимо Каррера (Председатель) Оскар Фигера (Генеральный секретарь)
Дата основания:	5 марта 1931 года
Штаб-квартира:	Каракас
Идеология:	коммунизм, марксизм-ленинизм
Интернационал:	Форум Сан-Паулу Международный коммунистический семинар Международная конференция коммунистических и рабочих партий
Союзники и блоки:	Единая социалистическая партия Венесуэлы
Молодёжная организация:	Коммунистическая молодёжь Венесуэлы
Мест в Национальной ассамблее:	2 / 165
Партийная печать:	«Народная трибуна» (исп. Tribuna Popular)
Сайт:	[www.pcv-venezuela.org/ PCV-venezuela.org]

К:Политические партии, основанные в 1931 году

Коммунистическая партия Венесуэлы (исп. Partido Comunista de Venezuela, PCV) — марксистско-ленинская партия в Венесуэле, на сегодняшний день является старейшей в стране. Молодёжным крылом партии является организация Коммунистическая молодёжь Венесуэлы (исп. Juventud Comunista de Venezuela), центральный печатный орган партии — газета «Народная трибуна» (исп. Tribuna Popular). Сотрудничает с Единой соцпартией Венесуэлы.

История партии

Коммунистическая партия Венесуэлы (КПВ) была образована 5 марта 1931 года. Основателями партии стали ряд венесуэльских интеллектуалов, среди них историк Хуан Баутиста Фуэнмайор, антрополог Родольфо Кинтеро, поэт Пио Тамайо и др. Партия возникла во время диктатуры Хуана Гомеса и с самого начала была вынуждена действовать в подполье. В августе 1935 года КПВ была принята в Коминтерн.

I национальная конференция КПВ состоялась в августе 1937 года в городе Маракай. На ней были избраны руководящие органы, принят ряд мер, направленных на организационное укрепление партии.

КПВ поддерживала правительство генерала Медины Ангариты (1941—1945), однако официально партия была разрешена только после свержения авторитарного режима в августе 1945 года.

В 1946 году двое членов Компартии, Хуан Фуэнмайор и Густаво Мачадо были избраны в Конституционную ассамблею и участвовали в принятии новой Конституции страны. В ноябре того же года состоялся I съезд КПВ, принявший политические тезисы и устав партии; в избранное руководство КПВ вошли Х. Б. Фуэнмайор, Х. Фариа и Г. Мачадо. В сентябре 1947 года была основана молодёжная организация КПВ, «Коммунистическая молодёжь Венесуэлы» (КМВ).

На президентских выборах 1947 года КПВ выдвинула своим кандидатом Г. Мачадо, который получил 3,33 % голосов (президентом был избран Р. Гальегос). На выборах в Конгресс, проходивших одновременно с президентскими, коммунисты получили 3,6 %, что обеспечило партии 3 места в Палате депутатов и 1 место в Сенате.

В августе 1948 года прошёл II съезд КПВ. На нём коммунисты призвали все прогрессивные силы страны сформировать единый фронт борьбы против империалистических монополий и внутренней реакции.

КПВ выступила против переворота (ноябрь 1948), в результате которого власть захватила военная хунта во главе с Дельгадо Чальбо. В мае 1950 года партия приняла участие в антиправительственной забастовке нефтяников, после чего её деятельность была запрещена. Во время диктаторского режима Переса Хименеса (1952—1958) Компартия находилась на нелегальном положении, её члены подвергались жестоким преследованиям.

В апреле 1951 года из КПВ был исключен один из её основателей и первый генеральный секретарь Х. Б. Фуэнмайор, несогласный с линией большинства партийного руководства; в дальнейшем КПВ возглавлял Хесус Фариа (генеральный секретарь до 1985).

В 1957 году КПВ выступила инициатором создания Патриотической хунты, поставившей своей целью свержение диктатуры, куда помимо неё вошли также представители Демократического действия, Демократического республиканского союза и Социал-христианской партии КОПЕЙ.

После свержения диктатуры в 1958 году Компартия вышла из подполья. На всеобщих выборах в декабре того же года коммунисты получили 9 мест в конгрессе, а поддержанный ими кандидат на пост президента от Демократического республиканского союза В. Ларрасабаль набрал почти 35 % голосов, уступив лишь Р. Бетанкуру.

В 1959 году при участии КПВ были созданы Единый центр трудящихся Венесуэлы (исп. Central Unitaria de Trabajadores de Venezuela) и Национальная крестьянская федерация.

Состоявшийся в марте 1961 года III съезд Компартии выдвинул задачу нанести поражение правительственной политике капитуляции перед империализмом США, постановил бороться за создание демократического и патриотического правительства всеми возможными способами, в том числе и с использованием методов вооружённой борьбы. Также на съезде были приняты политические тезисы и новый устав.

В мае 1961 года революционно настроенные военные при поддержке коммунистов и Революционного левого движения подняли в городах Карупано и Пуэрто-Кабельо восстания против правительства Р. Бетанкура. После их подавления КПВ была вновь запрещена, а многие из её руководителей, в том числе Альберто Ловера и генеральный секретарь Х. Фариа, брошены в тюрьмы, некоторые были вынуждены покинуть Венесуэлу. В стране развернулась вооружённая борьба, в которой активное участие приняли коммунисты.

В октябре 1965 года в Каракасе агентами политической полиции был арестован и убит один из руководителей компартии Альберто Ловера, его тело было позднее обнаружено со следами пыток.

После 1966 года КПВ отказалась от вооружённой борьбы, признав её бесперспективной в существующих условиях.

В феврале 1967 года КПВ организовала побег из тюрьмы Сан-Карлос трёх своих руководителей — Помпейо Маркеса, Г. Гарсиа Понсе и Теодоро Петкоффа. Состоявшийся в апреле того же года VIII пленум ЦК КПВ обратился ко всем демократическим силам с призывом создать широкий фронт гражданских и военных лиц ради достижения прогрессивных перемен, которые должны открыть путь к независимому развитию страны.

Будучи запрещённой партией, КПВ участвовала в парламентских выборах декабря 1968 года под названием «Объединение за прогресс» (исп. Unidos Para Avanzar — UPA), получив 6 мест в Национальном конгрессе.

В марте 1969 года правительство нового президента Р. Кальдеры легализовало Компартию. XIII пленум ЦК КПВ в мае того же года выступил за расширение антиимпериалистических мер в защиту суверенитета и независимости страны, за национализацию нефтяной промышленности и восстановление дипломатических и торговых отношений с Советским Союзом.

IV съезд Компартии (январь 1971) принял политическую декларацию, программу ближайших требований, новый устав и наметил линию борьбы против империализма, за глубокие социальные преобразования. На съезде из КПВ была исключена критиковавшая советскую модель коммунизма и подавление Пражской весны группа Петкоффа-Маркеса, обвинённая в оппортунизме и правом уклоне. Таким образом, в 1971 году от Компартии откололись сразу две новые левосоциалистические партии — «Движение к социализму» (созданная группой Теодоро Петкоффа и Помпейо Маркеса) и «Радикальное дело» (синдикалистской и «радикально-демократической» группы Альфредо Манейро).

Компартия активизировала свою деятельность, её численность к январю 1973 года увеличилась до 16 000 членов. Несмотря на это, результаты КПВ на всех последующих выборах оставались низкими в условиях существовавшей де-факто двухпартийной системы: основная борьба на политической арене шла между социал-демократами из Демократического действия и социал-христианской партией КОПЕЙ. Так на всеобщих выборах 1973 года коммунисты собрали 0,69 % голосов и получили 2 места в парламенте, а в 1978 году кандидат Компартии Э. Мухика набрал только 0,55 %. Даже на левом фланге КПВ значительно уступала таким партиям как Движение к социализму, созданному Петкоффым, и Народное избирательное движение.

На V съезде КПВ, прошедшем в июле 1974 года, была принята политическая декларация, внесены изменения в Устав партии. Съезд поставил задачу дальнейшего организационного укрепления КПВ, активизации деятельности всех коммунистов среди трудящихся масс, повышения уровня идеологической работы. Решением съезда из КПВ была исключена группа во главе с братьями Гарсиа-Понсе. В августе 1975 года компартия провела VII национальную конференцию, посвященную работе коммунистов в массах, в частности в профсоюзах.

8—11 августа 1980 года в Каракасе состоялся VI съезд КПВ; на нём были приняты новая Программа партии и политическая декларация, Х. Фариа и Г. Мачадо были переизбраны генеральным секретарём и председателем партии соответственно. На следующем VII съезде, проходившем с 23 по 27 ноября 1985 года, Фариа занял пост председателя, а генеральным секретарем КПВ стал А. Охеда.

На президентских выборах в декабре 1993 года Компартия поддержала Р. Кальдеру, кандидата от христианско-демократической партии «Национальная конвергенция», который одержал победу с результатом 30,46 % голосов, однако вскоре КПВ перешла в оппозицию к новому правительству по причине несогласия с проводимой им социально-экономической политикой.

Современное положение

В 1998 году коммунисты выступили в поддержку кандидата в президенты страны от левосоциалистической партии Движение за Пятую республику Уго Чавеса, который победил, получив 56,20 %. С тех пор Компартия поддерживает политический курс Уго Чавеса и его преемника Николаса Мадуро.

По итогам парламентских выборов в декабре 2005 года, которые бойкотировали ведущие партии оппозиции, коммунисты получили 3,78 % голосов, завоевав 7 мест в Национальной ассамблее (четвёртое по величине парламентское представительство).

С 3 по 4 марта 2007 года в Каракасе состоялся XIII внеочередной съезд КПВ, на котором обсуждался вопрос о возможном вхождении Компартии в создаваемую Уго Чавесом Единую социалистическую партию Венесуэлы (ЕСПВ). Съезд выразил поддержку политической линии президента, однако отказался присоединиться к ЕСПВ через самороспуск, что предлагал Чавес. КПВ заявила о необходимости создания Широкого антиимпериалистического фронта на национальном и континентальном уровне.

На выборах в октябре 2010 года выступила в блоке с «чавистской» ЕСПВ, получив одно место в Национальной Ассамблее вместо прежних семи, хотя общее число поданных за партию голосов значительно увеличилось с предыдущих выборов.

7 октября 2011 года КПВ вступила в блок «Большой патриотический полюс Симона Боливара», созданный с целью объединить политические и общественные силы, поддерживавшие Уго Чавеса на приближающихся выборах. На президентских выборах 2012 года Компартия принесла Чавесу 489 941 голос (3,29 % от общего количества или 5,98 % от голосов, поданных за Чавеса). На досрочных выборах президента в 2013 году КПВ обеспечила преемнику Чавеса Николасу Мадуро 283 678 голосов (1,89 % от всех голосов или 3,74 % от голосов, поданных за Мадуро). И в 2012 и в 2013 Компартия оказывалась второй среди чавистских партий по популярности, уступая только ЕСПВ.

Парламентские выборы 2015 года закончились первым с 1999 года поражением чавистов. Большинство мест в парламенте получил оппозиционный блок «Круглый стол демократического единства». Коммунистам удалось провести в Национальную ассамблею двоих депутатов.

Руководство партии

Согласно Уставу (принят на XI съезде), КПВ строится на основе принципа демократического централизма. Высшим органом партии является съезд, в промежутках между съездами — ЦК, который избирает Политбюро, генерального секретаря и председателя партии. Политбюро избирает Секретариат.

Список руководителей

Генеральные секретари:

• август 1937 — декабрь 1946 — Хуан Баутиста Фуэнмайор

На I (объединительном) съезде (1946) был избран Секретариат, руководивший партией до 1953: Хуан Баутиста Фуэнмайор (исключен в 1951), Густаво Мачадо и Луис Эмиро Арриета (заменён на Хесуса Фариа в 1948). В 1953 году должность генерального секретаря была восстановлена.

• 1953—1985 — Хесус Фариа
• 1985—1990 — Алонсо Охеда Олаэчеа
• 1990—1996 — Трино Мелеан
• 1996—по настоящее время — Оскар Фигера

Председатели:

• 1971—1983 — Густаво Мачадо
• 1985—1990 — Хесус Фариа
•  ? — 2006 — Педро Ортега Диас
• 2006—2013 — Херонимо Каррера Дамас

Съезды и важнейшие конференции КПВ

• I национальная конференция — август 1937, Маракай;
• I (объединительный) съезд — ноябрь — декабрь 1946, Каракас;
• II съезд — август 1948, Каракас;
• VI национальная конференция — апрель 1951, штат Яракуй;
• III съезд — март 1961, Каракас
• IV съезд — январь 1971, Каракас;
• V съезд — июль 1974, Каракас;
• VI съезд — 8-11 августа 1980, Каракас;
• VII съезд — 23-27 ноября 1985, Каракас;
• VIII съезд — 1990 ?;
• IX съезд — 199?;
• X съезд — ноябрь 1996, Каракас;
• XI съезд — 8-10 марта 2002, Каракас;
• XII съезд — 21-24 июля 2006, Каракас;
• XIII (внеочередной) съезд — 3-4 марта 2007, Каракас;
• XI национальная конференция — 1-2 сентября 2007, Каракас;
• XIV съезд — 4-7 августа 2011, Каракас.

Литература

• Коммунистическая партия Венесуэлы // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Карлос Лопес. «Компартия Венесуэлы и современное положение в стране». «Проблемы мира и социализма», № 10 (74), 1964. стр.19-26

Отрывок, характеризующий Коммунистическая партия Венесуэлы

Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.