Мохамед, Антонио

Антонио Мохамед
Общая информация
Полное имя	Антонио Рикардо Мохамед Матихевич
Прозвище	El Turco (Турок), Тони
Родился
Гражданство
Рост	175 см
Позиция	Нападающий, ныне тренер
Информация о клубе
Клуб	Монтеррей
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
	Велес Сарсфилд
Клубная карьера*
1988—1991	Уракан	109 (41)
1991—1992	Бока Хуниорс	15 (4)
1992—1993	Индепендьенте	26 (2)
1993—1998	Торос Неса	180 (40)
1998—2000	Монтеррей	58 (12)
2000	Депортиво Марте	20 (12)
2001	Ирапуато	16 (2)
2001—2002	Атланте	24 (1)
2002	Селая	14 (1)
2003	Сакатепек	16 (1)
Национальная сборная**
1988—1991	Аргентина	4 (1)
Тренерская карьера
2003	Уракан
2003	Сакатепек
2004	Морелия
2005	Керетаро
2006	Ягуарес Чьяпас
2007—2010	Колон
2010—2011	Индепендьенте
2011—2013	Тихуана
2013	Уракан
2014	Америка (Мехико)
2015—н.в.	Монтеррей
Международные медали
Кубок Америки
Золото	Чили 1991
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Анто́нио Моха́мед (прозвище Турок, исп. Antonio Ricardo Mohamed Matijevich; род. 2 апреля 1970, Буэнос-Айрес) — аргентинский футболист, нападающий, игрок сборной Аргентины. В настоящее время — футбольный тренер. Вся игровая и тренерская карьера Мохамеда связана с двумя странами — Аргентиной и Мексикой.

Биография

Карьера футболиста

Антонио Мохамед родился в семье выходцев из Сирии и Ливана в Буэнос-Айресе. Несмотря на то, что это арабские страны, в Аргентине их по ошибке называют турками ещё с момента установления Аргентиной дипломатических отношений c Оттоманской империей в 1900-е годы. Из-за этого за Антонио ещё в годы игровой карьеры закрепилось прозвище «Турок».

Мохамед начал игровую карьеру в клубе «Уракан», хотя являлся воспитанников другого столичного клуба, «Велес Сарсфилда». В 1990 году выиграл с «красно-белыми» чемпионат Второго дивизиона Аргентины и, несмотря на то, что впоследствии Мохамед выступал за такие титулованные и популярные клубы, как «Бока Хуниорс» и «Индепендьенте», этот трофей остался единственным за всю клубную карьеру игрока.

Однако на уровне сборной Мохамеду удалось завоевать Кубок Америки. В состав «Альбиселесте» игрок призывался ещё с 1988 года, ещё будучи нападающим молодёжных национальных команд. Так, в 1989 году Мохамед занял на молодёжном чемпионате Южной Америки вместе со сборной Аргентины третье место, а затем выступал на юношеском чемпионате мира (до 20 лет), прошедшем в том же году в Саудовской Аравии. Но в основной сборной Туркито впервые сыграл только в 1991 году, и это был единственный год, когда он выступал за сборную. Дебют состоялся 19 февраля в товарищеской игре против сборной Венгрии (победа 2:0). Затем он сыграл ещё в трёх матчах, в которых забил один гол. На Кубке Америки 1991 года Мохамед сыграл один полный матч — это была последняя игра первого группового этапа против Перу, в которой Альфио Басиле дал шанс некоторым игрокам, сидевшим в резерве или выходившим в ходе турнира на замену. Аргентинцы выиграли матч со счётом 3:2 и прошли с первого места в своей группе в финальную пульку. Больше Мохамед на поле не появлялся, но в итоге также стал победителем Кубка Америки.

В 1991 году «Уракан» продал Антонио в «Боку Хуниорс» за 1,2 млн песо. В стане «сине-золотых» он провёл лишь сезон, который нельзя было назвать очень успешным, после чего перешёл в «Индепендьенте». Однако и там он в 26 играх чемпионата Аргентины забил лишь 2 гола. Антонио не хватило всего одного года, чтобы стать в составе «Индепендьенте» чемпионом Аргентины (Клаусура 1994). Мохамед принял решение уехать в Мексику, где и выступал до самого завершения карьеры футболиста в 2003 году.

Тренерская карьера

После завершения игровой карьеры Мохамед вернулся в Буэнос-Айрес, где стал тренировать давший ему путь в большой футбол «Уракан», но довольно быстро вернулся в Мексику, где тренировал ряд средних по силе команд вплоть до возвращения в Аргентину в 2007 году.

В конце июня 2006 года, во время чемпионата мира в Германии, Антонио Мохамед вместе с членами своей семьи попал в тяжелейшую автомобильную аварию. Пятеро аргентинцев ехали по Федеральному шоссе 4 из Дрездена во Франкфурт-на-Майне, и в них врезался выехавший на встречную полосу автомобиль с тремя немцами. От полученных травм 4 июля в больнице скончался 9-летний сын Мохамеда, сам же тренер получил тяжёлый перелом ноги, какое-то время ему угрожала ампутация ноги. После этой трагедии Мохамед восстанавливался около года.

В середине 2007 года Антонио вернулся на родину и возглавил «Колон» из Санта-Фе. Он вывел команду из зоны вылета и более того, вступил в борьбу за попадание в зону Кубка Либертадорес 2009. 21 сентября Мохамед подал в отставку. Вскоре последовало назначение на пост главного тренера неудачно стартовавшего в Апертуре 2010 «Индепендьенте», с которым он в итоге выиграл 8 декабря свой первый трофей в качестве тренера — Южноамериканский кубок.

Достижения

Как игрок

• Победитель Кубка Америки (1): 1991
• Чемпион Второго дивизиона Аргентины: 1989/90

Как тренер

• Обладатель Южноамериканского кубка (1): 2010.

• Победитель Чемпионата Мексики — Апертура 2012, Апертура 2014

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=15533 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.futbolxxi.com/Tecnico.aspx?ID=382&SEOTecnico=Mohamed+Antonio+Ricardo Тренерская карьера в Аргентине]

</div>

Отрывок, характеризующий Мохамед, Антонио

– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.