Ремедиос (Колумбия)
Город
Показать/скрыть карты
|
Ремедиос (исп. Remedios) — город и муниципалитет на севере Колумбии, на территории департамента Антьокия. Входит в состав субрегиона Северо-Восточная Антьокия.
История
Поселение из которого позднее вырос город было основано 6 апреля 1560 года испанским конкистадором Франсиско Мартинесом де Оспиной. Муниципалитет Ремедиос был выделен в отдельную административную единицу в 1840 году.
Географическое положение
Город расположен в северо-восточной части департамента, в предгорьях Центральной Кордильеры, на расстоянии приблизительно 124 километров к северо-востоку от Медельина, административного центра департамента. Абсолютная высота — 576 метров над уровнем моря[1].
Муниципалитет Ремедиос граничит на севере с муниципалитетом Сеговия, на западе — с муниципалитетами Амальфи и Вегачи, на юго-западе — с муниципалитетами Вегачи и Яли, на юге — с муниципалитетом Йоломбо, на юго-востоке — с муниципалитетом Пуэрто-Беррио, на востоке — с муниципалитетом Йондо и территорией департамента Боливар. Площадь муниципалитета составляет 1985 км²[2].
Население
По данным Национального административного департамента статистики Колумбии, совокупная численность населения города и муниципалитета в 2012 году составляла 27 172 человек[3]. Динамика численности населения муниципалитета по годам:
| 2005 | 2006 | 2007 | 2008 | 2009 | 2010 | 2011 | 2012 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 22 769 | 23 356 | 23 966 | 24 584 | 25 214 | 25 861 | 26 510 | 27 172 |
Согласно данным переписи 2005 года мужчины составляли 50,7 % от населения Ремедиоса, женщины — соответственно 49,3 %. В расовом отношении белые и метисы составляли 78,4 % от населения города; негры, мулаты и райсальцы — 21,4 %, индейцы — 0,2 %[4]. Уровень грамотности среди всего населения составлял 80,8 %.
Экономика
Основу экономики Ремедиоса составляют горнодобывающая промышленность, сельскохозяйственное производство и заготовка древесины.
49,9 % от общего числа городских и муниципальных предприятий составляют предприятия торговой сферы, 30,1 % — предприятия сферы обслуживания, 6,3 % — промышленные предприятия, 13,7 % — предприятия иных отраслей экономики[4].
Напишите отзыв о статье "Ремедиос (Колумбия)"
Примечания
- ↑ [www.fallingrain.com/world/CO/02/Remedios.html Remedios, Colombia Page] (англ.). Проверено 24 сентября 2013.
- ↑ [www.statoids.com/yco.html Municipalities of Colombia] (англ.). Statoids.com. Проверено 24 сентября 2013.
- ↑ [www.dane.gov.co/files/investigaciones/poblacion/proyepobla06_20/ProyeccionMunicipios2005_2020.xls Proyecciones de Población departamentales y municipales por área 2005 - 2020] (исп.). Departamento Administrativo Nacional de Estadística. Проверено 25 сентября 2013.
- ↑ 1 2 [www.dane.gov.co/files/censo2005/PERFIL_PDF_CG2005/05604T7T000.PDF Censo General 2005. Perfil Remedios - Antioquia] (исп.). Departamento Administrativo Nacional de Estadistica. Проверено 25 сентября 2013.
|
Это заготовка статьи о Колумбии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ремедиос (Колумбия)
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
