Северные говоры западнословацкого диалекта

Се́верные го́воры западнослова́цкого диале́кта (словацк. severná skupina západoslovenských nárečí, severná podskupina západoslovenských nárečí, severný región západoslovenských nárečí, severná skupina západoslovenského dialektu) — говоры, распространённые в северной части западнословацкого диалектного ареала. Согласно классификации, представленной в «Атласе словацкого языка», противопоставлены юго-западным и юго-восточным западнословацким говорам, в других классификациях противопоставлены либо всему южному западнословацкому ареалу, либо южным говорам и отдельно от них загорским говорам.

Область распространения северных западнословацких говоров охватывает северо-западные территории Словакии в среднем течении реки Ваг.

К числу северных говоров западнословацкого диалекта относят верхнетренчинские, нижнетренчинские и поважские говоры. Некоторые исследователи словацких диалектов исключают из состава северной группы поважские говоры и отдельно выделяют кисуцкие говоры.

Среди характерных диалектных особенностей северного ареала западнословацкого диалекта отмечаются: наличие дифтонгов; отсутствие слоговых, как рефлексов сочетания редуцированного с плавным l в позиции между двумя согласными, первый из которых — язычный (tьlstъ); наличие ассибилированных или отвердевших ť > c, ď > ʒ, ť > t, ď > d и позиция реализованной ассибиляции перед гласной e любого происхождения, за исключением рефлекса ъ, а также в форманте инфинитива.

Классификация

Северный ареал как одна из основных диалектных единиц западнословацкого диалекта выделяется в большинстве вариантов классификаций словацких диалектов, представленных в исследованиях по словацкой диалектологии. Различия в классификациях, так или иначе связанные с северными говорами, касаются прежде всего границ северного ареала и состава входящих в него групп говоров, также различия относятся к определению места северных говоров в пределах западнословацкого диалекта по отношению к остальным диалектным ареалам Западной Словакии.

Согласно классификации, данной в «Атласе словацкого языка» (1968), северные говоры западнословацкого диалекта включают:

• верхнетренчинские говоры:
  • собственно верхнетренчинские говоры;
  • кисуцкие говоры;
  • верхнекисуцкие говоры;
• нижнетренчинские говоры;
• поважские говоры:
  • собственно поважские говоры;
  • миявские говоры.

Северным говорам противопоставляются юго-западные западнословацкие говоры — загорские и трнавские, а также юго-восточные западнословацкие говоры — средненитранские и нижненитранские.

Р. Крайчович приводит следующую классификацию:

• верхнетренчинский основной ареал;
• нижнетренчинский основной ареал:
  • подъяворинский район;
• верхнекисуцкий переходный ареал;
• нижнекисуцкий переходный ареал.

Особенностью данной классификации является выделение в составе северных говоров двух основных диалектных ареалов и двух переходных ареалов. По терминологии Р. Крайчовича северные говоры образуют северный диалектный регион в составе западнословацкого макроареала. Отличиями данной классификации от диалектологической карты из «Атласа словацкого языка» являются:

• сокращение территории верхнетренчинского ареала за счёт выделения в пределах её северной части переходных ареалов — верхнекисуцкого и нижнекисуцкого;
• включение поважских говоров в состав южного диалектного региона (без подъяворинского диалектного района, который отнесён к нижнетренчинскому ареалу);
• сокращение нижнетренчинского ареала за счёт включения его восточных районов, выделенных как бановский переходный ареал в состав среднесловацкого макроареала.

В рамках западнословацкого макроареала говоры северного региона противопоставляются говорам южного региона, включающим четыре основных ареала — загорский, трнавский, пьештянский и глоговский, а также два переходных ареала — миявский и нижненитранский. Р. Крайчович отмечает отсутствие чёткой границы между северным и южным регионами, тем не менее, в состав намечаемого пучка изоглосс, разделяющего два ареала, можно, по его мнению, включить изоглоссу распространения асибилированных c и ʒ с одной стороны и мягких ť и ď или твёрдых t и d (в нижетренчинских говорах) — с другой (ʒeci — ďeťi / deti); изоглоссу слогообразующей l̥, отмечаемой в южных говорах, и сочетания lu, распространённого в нижетренчинских говорах (tl̥stí — tlustí); изоголоссы распространения форм типа gadzi (с флексией -i у одушевлённых существительных на a в форме родительного падежа единственного числа), noze, ruce, macose (с чередованием заднеязычных в основе существительных) в нижнетренчинских говорах при наличии форм типа gadzu, nohe, ruke, macoxe в пьештянских говорах; изоглоссу праславянского изменения *x в s (Česi) в нижнетренчинских говорах при изменении *x в š (Češi) в южных говорах.

На диалектологической карте И. Рипки (I. Ripka), представленной в «Атласе населения Словакии» (Atlas obyvatel’stva Slovenska) (2001), выделяются следующие северные западнословацкие говоры:

• кисуцкие говоры;
• верхнетренчинские говоры;
• нижнетренчинские говоры.

Перечисленным говорам северного региона в составе западнословацкого макроареала противопоставлены говоры южного региона — загорские, поважские, трнавские и нижненитранские.

Согласно классификации, опубликованной в издании «Энциклопедии языкознания» (Encyklopédia jazykovedy) (1993) и работе Й. Мистрика «Грамматика словацкого языка» (1985), северный западнословацкий ареал, включающий верхнетренчинские, нижнетренчинские и кисуцкие говоры, противопоставляется южной группе (с поважскими, трнавскими и нитранскими говорами) и загорской группе (с собственно загорскими говорами).

Область распространения

Основной частью области распространения северных говоров западнословацкого диалекта является территория прежде всего исторического Тренчинского комитата (исключая ареал говоров гуралей в его северной части), а также северные районы Нитранского комитата. Согласно современному административно-территориальному делению Словакии данный регион размещён в северо-западной части территории Жилинского края, на всей территории Тренчинского края, исключая его юго-восточные районы, а также в северо-восточной части территории Трнавского края северо-западной Словакии. На севере к ареалу северных говоров примыкает граница Словакии с Польшей, на западе и северо-западе граница ареала северных говоров совпадает с государственной границей Словакии и Чехии. Наиболее крупными городами в северном западнословацком ареале являются Жилина, Битча, Поважска-Бистрица, Пухов, Илава, Кисуцке-Нове-Место, Чадца, Тренчин, Бановце-над-Бебравоу, Нове-Место-над-Вагом, Миява.

На востоке ареал северных западнословацких говоров граничит с ареалами говоров среднесловацкого диалекта: оравским, турчанским и верхненитранским. На юго-востоке к ареалу северных западнословацких говоров примыкает ареал юго-восточных западнословацких средненитранских говоров, на юге — ареал юго-западных западнословацких трнавских говоров и на юго-западе — ареал загорских говоров. На западе северные западнословацкие говоры граничат с ареалами чешских диалектов: на западе и юго-западе — с областью распространения копаничарских говоров, южного (словацкого) диалекта и северного (валашского) диалекта восточноморавской (моравско-словацкой) диалектной группы, на северо-западе к ареалу северных западнословацких говоров примыкает область распространения южного (моравского) диалекта и восточного (остравского) диалекта (включая верхнеостравицкие говоры) североморавской (силезской, ляшской) диалектной группы, а также ареалы яблонковских и чадецких говоров силезского диалекта польского языка (или же польско-чешских говоров). На севере ареал северных западнословацких говоров граничит с так называемыми говорами польских гуралей — живецкими говорами малопольского диалекта.

Диалектные особенности

Северный ареал западнословацкой диалектной области выделяется по нескольким языковым признакам.

Один из таких признаков сформировался уже в ранний период развития празападнословацкого диалекта. Территорию, включающую говоры правосточнословацкого диалекта и ряд празападнословацких говоров, на основе которых развились современные северные и крайне западные говоры Западной Словакии, не затронул процесс формирования слоговых согласных на месте сочетания редуцированного с плавным l в позиции между двумя согласными, первый из которых — язычный (tьlstъ), в данных говорах в этой позиции сохранились изначальные сочетания, изменившиеся впоследствии в сочетание lu с возможной утратой l (dluh, slunko /sunko, tustí). В то же время в остальных празападнословацких и во всех прасреднесловацких говорах сформировались слоговые согласные (dl̥h, sl̥nko). Данная черта сближает северные западнословацкие говоры с загорскими, но последние отличаются тем, что в них отсутствуют также слоговые как рефлексы сочетаний плавного со слоговым (krest, blexa). В настоящее время в северном западнословацком ареале слоговой l̥ отмечается только в северо-западных поважских говорах. Наличие слогового l̥ на месте сочетания редуцированного с плавным l после язычного согласного представлено в юго-восточных западнословацких и в трнавских говорах.

В северном западнословацком ареале сформировалось также такое языковое явление, в целом нехарактерное для западнословацкой диалектной области, как наличие дифтонгов. Система вокализма, включающая дифтонги, сближает северные говоры с говорами среднесловацкого диалекта, хотя в отличие от последних дифтонги представлены в них ограниченно и непоследовательно, кроме того, артикуляционная характеристика данных сочетаний гласных зачастую не позволяет считать их в полной мере дифтонгами. Процесс дифтонгизации долгих гласных é > i̯e и ó > u̯o, охвативший западнословацкий диалект в XII—XIII веках (не всегда последовательно и не все говоры), привёл к размежеванию северных говоров с юго-западными и юго-восточными, поскольку в северном ареале дифтонги частично сохранились (при этом слогообразующий компонент в них мог оставаться долгим — bi̯élí, ku̯óň, либо на месте неслоговых элементов сочетаний могли формироваться согласные звуки — bjelí, kvoň), а в южном ареале превратились в монофтонги — bílí, kóň (так же, как и в чешском языке). Позднее, в XIV—XV веках, дифтонгизировалась долгая гласная ȁ > ɪ̯a, но ареал этого явления охватил не всю территорию северных говоров, данный дифтонг сохраняется в основном в верхнетренчинских и северо-западных поважских говорах. В наибольшем объёме дифтонги представлены в верхнетренчинских говорах: i̯e, u̯o, а также иногда и i̯a, i̯u (в плане артикуляции они могут ппредставлять собой сочетание двух самостоятельных звуков — гласного и согласного: je, vo, ja, ju). В нижнетренчинских говорах дифтонги представлены более ограниченно, широко распространён дифтонг i̯e (нередко с долгим слоговым компонентом), менее распространённым является дифтонг u̯o, в нижнетренчинских говорах вместо дифтонга u̯o в те же лексемах может отмечаться долгая ó. Дифтонг i̯e (нередко как i̯é) также широко распространён в поважских говорах, при этом без долгого слогового компонента дифтонг употребляется в северо-западных поважских говорах (в этих говорах также встречается дифтонг i̯a), а с долгим слоговым компонентом — в южных и восточных поважских говорах (в некоторых грамматических формах долгая é не дифтонгтзировалась). Как правило в поважском ареале отмечается отсутствие дифтонгизации гласной ó, между тем на северо-востоке на месте ó встречается сочетание vó. В юго-западных и юго-восточных западнословацких говорах дифтонги отсутствуют полностью.

Северный ареал западнословацкого диалекта выделяется кроме того по наличию в их консонантной системе ассибилированных согласных c и ʒ. Процесс ассибиляции согласных ť и ď: ť > c, ď > ʒ, произошедший в XII—XIII веках, был характерен и для юго-западных говоров. При этом позиции, в которых осуществлялась ассибиляция (а также и смягчение согласных), в северных и юго-западных говорах были различными. В юго-западных западнословацких говорах ассибиляция осуществилась в позиции перед гласным e из ě и частично из ę (ʒeci, deň, vrácic), в то время как в северных западнословацких — перед гласным e любого происхождения, кроме e < ъ, а также в форманте инфинитива (ʒeci, ʒeň, vrácit). Данное явление сблизило северные западнословацкие говоры с говорами восточнословацкого диалекта, в которых происходили аналогичные языковые процессы. Позднее, в нижнетренчинских говорах ассибилированные согласные подверглись реституции в тех же позициях, что и в среднесловацком диалекте — изменились в мягкие ť и ď. Ассибилированные c и ʒ представлены в поважских говорах лишь частично, чаще всего отмечаются отвердевшие t и d. В юго-восточных западнословацких говорах ассибиляция ť и ď отсутствует, в юго-западных ассибиляция отмечается в позициях перед исконным i и e из ě и частично из ę.

Тесные языковые контакты северных говоров среднесловацкого диалекта с говорами соседнего среднесловацкого диалекта отражены в распространении на той или иной части территории северного западнословацкого ареала типичных среднесловацких языковых черт. При этом круг диалектных черт среднесловацкого происхождения для каждой из групп говоров северного ареала оказывается различным, более того часто среднесловацкие явления часто отмечаются только на части территории распространения группы говоров, прежде всего в восточной (на границе со среднесловацким ареалом). Так, в верхнетренчинских говорах реализуется закон ритмического сокращения, как правило, не действующий в других северных говорах. В нижнетренчинских говорах распространены мягкие согласные ť и ď, а в поважских говорах отмечается билабиальная u̯ в причастиях мужского рода на -l также неизвестные в остальном северном западнословацком ареале. В целом поважский ареал подвергся меньшему среднесловацкому влиянию, нежели верхнетренчинский и нижнетренчинский ареалы. В отличие от остальных северных западнословацких говоров нижнетренчинские говоры испытали воздействие среднесловацкого диалекта не только из-за того, что территории их ареалов непосредственно граничат друг с другом, но и вследствие массовой миграции носителей среднесловацких говоров, начавшейся с XIV века, в нижнетренчинскую область.

В целом северные западнословацкие говоры характеризуются типичными чертами западнословацкого диалекта. В их числе такие фонетические явления, как:

1. Наличие фонологически долгих гласных при отсутствии дифтонгов в большей части говоров: собственно долгие гласные á, í, ú; соответствующие среднесловацким дифтонгам исконные долгие монофтонги é, ó, á и монофтонгизировавшиеся или распавшиеся дифтонги í, i̯é je, ú и vo. В распространении данной черты в ареале северных говоров наблюдается отклонение, так как в них отмечаются дифтонги, главным образом i̯e и u̯o. В то же время система вокализма северных говоров отличается от системы гласных среднесловацкого диалекта, поскольку в последних дифтонги распространены шире, в их число входят не только дифтонги i̯e, u̯o, но и i̯a, i̯u.
2. Отсутствие закона ритмического сокращения слога (закона слоговой гармонии, согласно которому в слове не могут следовать друг за другом два слога с долгими гласными): xválím «я хвалю», krásní и т. п. Исключение в северном ареале составляют верхнетренчинские говоры, в которых ритмическое сокращение известно.
3. Тенденция к утрате парных мягких согласных — их полное отсутствие или наличие только одной пары по твёрдости / мягкости n — ň. В верхнетренчинских говорах отмечаются только мягкие ľ и ň, в нижнетренчинских — ť и ď, в поважских парные мягкие согласные отсутствуют полностью.
4. Палатализация согласных в позициях перед e из ě или ę. В северных говорах смягчение согласных и реализация ассибиляции охватывает большее число позиций — перед гласным e любого происхождения, кроме e < ъ.
5. Инициальное ударение, всегда падающее на первый слог в слове.

Среди фонетических явлений, характеризующих западнословацкий диалект, выделяется ряд праславянских рефлексов, а также некоторые более поздние фонетические особенности:

1. Наличие в большинстве случаев на месте праславянских сочетаний *orT-, *olT- не под акутовым ударением roT-, loT-: rokita, rost’em, vloňi и т. п.
2. Сохранение сочетаний tl, dl или изменение их в ll (исключая причастия на -l): krídlo / kríllo, šidlo / šillo.
3. Изменение согласного ch в š по второй палатализации: Češi, mňíši и т. п.
4. Изменение сочетания редуцированных с плавным l̥ (tьlstъ) в позиции между двумя согласными, один из которых язычный, в сочетание lu (tlust).
5. Изменение редуцированного в сочетаниях trъt, tlъt, trьt, tlьt в гласный полного образования: krest, blexa и т. п.

Кроме того, к западнословацким фонетическим чертам относится более позднее диалектное явление — вокализация редуцированных ь, ъ в сильной позиции с образованием на их месте e: deska «доска», kotel «котёл», oves «овёс», ocet «уксус», statek «скот», ven «вон», «вне» и т. п., а также другие диалектные черты. В числе западнословацких морфологических черт отмечаются такие явления, как:

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

1. Krajčovič R., Žigo P. Dejiny spisovnej slovenčiny. — Bratislava: Vydavateľstvo Univerzity Komenského, 1988. — 252 S. — ISBN 80-223-2158-3.
2. Short D. Slovak // The Slavonic Languages / Comrie B., Corbett G. — London, New York: Routledge, 1993. — P. 533—592. — ISBN 0-415-04755-2.
3. Štolc J., Habovštiak A., Jazykovedný ústav L’udovíta Štúra. Atlas slovenského jazyka. — 1 vyd. — Bratislava: SAV, 1968—1984. — Vol. I—IV (I.Vokalizmus a konsonantizmus; II.Flexia; III.Tvorenie slov; IV.Lexika).
4. Лифанов К. В. Диалектология словацкого языка: Учебное пособие. — М.: Инфра-М, 2012. — 86 с. — ISBN 978-5-16-005518-3.
5. Мистрик Й. Грамматика словацкого языка. — Братислава: Словацкое педагогическое издательство, 1985. — 182 с.
6. Смирнов Л. Н. Западнославянские языки. Словацкий язык // Языки мира. Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 274—309. — ISBN 5-87444-216-2.

Отрывок, характеризующий Северные говоры западнословацкого диалекта

Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.