Шопениана

Шопениана
Les Sylphides
А. Бенуа. Эскиз декорации для балета «Сильфиды», 1909.
Композитор	Фредерик Шопен
Хореограф	Михаил Фокин
Оркестровка	Александр Глазунов
Сценография	Александр Бенуа
Первая постановка	1907, Мариинский театр 1909, Русский балет Дягилева

Шопениа́на (фр. «Les Sylphides», Сильфиды) — балет Михаила Фокина, поставленный на фортепианные произведения Фредерика Шопена, оркестрованные А. К. Глазуновым и М. Келлером, затем С. И. Танеевым, А. К. Лядовым, Н. Н. Черепниным и Гершвиным.

	Полонез Ля мажор (Op. 40 no.1 A-dur)
	Увертюра
Помощь по воспроизведению

	Вальс. Op. 64 no.2 Cis-moll
	в исполнении И.Я. Падеревского, 1917
Помощь по воспроизведению

	Мазурка Ре мажор (Op. 33, no.2. D-Dur)
Помощь по воспроизведению

	Grande valse brillante
	Кода
Помощь по воспроизведению

	Вальс в исполнении Рахманинова
Помощь по воспроизведению

Премьера состоялась 10 февраля 1907 года на благотворительном представлении в Мариинском театре и была посвящена памяти Фредерика Шопена. Костюмы изготовили по эскизам Л.Бакста.

Романтический лирический бессюжетный балет отличался безукоризненным вкусом Фокина. Одна поза плавным балансе́ переливалась в другую, словно рисуя идеальную картину единого завораживающего действа.

Первоначальный свой замысел Михаил Фокин дополнил новыми музыкальными номерами.

Первая редакция. Сюита «Шопениана», памяти Ф. Шопена (спектакль 10 февраля 1907 года) состояла из пяти фортепианных пьес Шопена, оркестрованных А. К. Глазуновым. Дирижёр Р. Дриго:

1. Полонез Ля мажор (Op. 40 no.1 A-dur): исполняли балерины кордебалета
2. Ноктюрн Фа мажор (Op 15 no.1 F-dur): Шопен — А. Д. Булгаков, Муза — А. П. Уракова
3. Мазурка До диез минор (Op 50 no.3 Cis-moll): Ю. Н. Седова, П. А. Гердт
4. Вальс До диез минор (Op. 64 no.2 Cis-moll (Седьмой вальс): А. П. Павлова, М. Обухов
5. Тарантелла Ля бемоль мажор (Op. 43. As-Dur): В. П. Фокина, А. В. Ширяев

Вторая редакция спектакля: «Романтические грёзы», из восьми пьес в оркестровке А. К. Глазунова и М. Ф. Келлера.

Для увертюры Фокин выбрал полонез Ля мажор, на последних тактах которого плавно скользящий занавес открывал перед восхищёнными взорами публики застывшую балетную картину. С первыми аккордами ноктюрна кордебалет раскрывался, словно бутон розы: балерины мягко опускались в плие́, и солист выходил на середину сцены.

В таком варианте спектакль был показан на благотворительном вечере в Мариинском театре 8 марта 1907 года, под названием «Балет под музыку Шопена». В том вечере были ещё балеты «Египетские ночи» («Клеопатра») и «Павильон Армиды» с Т. П. Карсавиной, В. Ф. Нижинским и Б. Ф. Нижинской.

Исполнители: О. И. Преображенская, А. П. Павлова, Т. П. Карсавина, В. Ф. Нижинский.

• Увертюра : Полонез Ля мажор (Op. 40 no.1 A-dur)

1. Ноктюрн Ля бемоль мажор (Op. 32, no.2. As-Dur) ^lento.4/4
2. Вальс Соль бемоль мажор (Op. 70, no.1. Ges-Dur)
3. Мазурка Ре мажор (Op. 33, no.2. D-Dur)
4. Мазурка До мажор (Op. 67, no.3. C-Dur)
5. Прелюд Ля мажор (Op. 28, no.7. A-Dur) ^Andantino
6. Вальс До диез минор (Op. 64 no.2 Cis-moll)
7. Grande valse brillante Ми бемоль мажор (Op. 18, Es-dur)

Симпатии В.Светлова принадлежали г-же Павловой, и как бы не станцевала Карсавина, он писал в «Биржевых новостях»:

Г-жа Павлова 2-я и здесь прониклась стилем в гораздо более полной мере, чем г-жи Преображенская и Карсавина

Л.Козлянинов напротив, следил за танцем г-жи Карсавиной:

В исполнении Карсавиной элегическая мечтательность, сменяясь упоением радости, вызывала представление, создаваемое музыкой.

Далее редакция менялась незначительно, 6 апреля 1908 года спектакль шёл под названием «Гран па на музыку Шопена», а 19 февраля 1909 года в афише написали «Шопениана».

2 июня 1909 года состоялась премьера «Шопенианы» (фр. «Les Sylphides») в дягилевских русских сезонах в театре Шатле в Париже, с участием Тамары Карсавиной, Анны Павловой и Вацлава Нижинского. Костюмы Леон Бакст нарисовал по литографиям Марии Тальони в Сильфиде.

Кроме готовых оркестровок А. К. Глазунова, «Grande valse brillante» переложил на большой оркестр и аранжировал Джордж Гершвин, остальные фортепианные произведения Фредерика Шопена оркестровали С. И. Танеев, А. К. Лядов и Н. Н. Черепнин.

Следующие представления состоялись в Ковент-Гардене 14 июня 1911 года и в Нью-Йорке в «Century Theatre» 20 января 1916 года, с участием Александры Балдиной. 14 апреля 1916 года — спектакль «Les Sylphides» с участием Нижинского в Метрополитен-Опера. Следующая редакция — в оркестровке Витторио Риети, сценографией князя А. К. Шервашидзе и костюмами Александра Бенуа, в таком варианте спектакль был показан во время турне по Латинской Америке (1943—1946) компанией Original Ballet Russe.

4 февраля 1923 года в Петрограде возобновили последнюю редакцию Фокина, 16 мая 1928 года А. Я. Ваганова обновила «Шопениану» для Ленинградского хореографического училища, спектакль прошёл на сцене Театра оперы и балета (выпускной спектакль Г. С. Улановой). Декорации были выполнены по эскизам Ореста Аллегри.

24 января 1932 года Большой театр поставил фокинский вариант спектакля, дирижёр Ю. Ф. Файер; исполнители В. П. Васильева, Т. В. Васильева, А. И. Абрамова, Г. П. Добрынина, Н. А. Капустина, Т. В. Лазаревич, А. Н. Ермолаев. После войны, 11 января 1946 года Л. М. Лавровский возобновил на сцене Большого театра спектакль «по Фокину».

Видео

• [youtube.com/watch?v=emmBMwokTT0 Макарова] на YouTube
• [youtube.com/watch?v=EksWfYycnnI Барышников] на YouTube
• [youtube.com/watch?v=3LaazrEHLFg Асылмуратова, Заклинский, Панкова, Поликарпова] на YouTube
• [youtube.com/watch?v=o-KCR_sAsGQ Фонтейн - Нуриев] на YouTube
• [youtube.com/watch?v=IB-y3rwvlAs Academia Vaganova] на YouTube — Grand valse brilliant (coda)

Литература

• Суриц Е.Я. Всё о балете = словарь-справочник / под редакцией Ю.И.Слонимского. — Л.: «Музыка», 1966. — С. 421. — 454 с. — 28 000 экз.
• Красовская В.М. «Русский балетный театр начала ХХ века». — Искусство, 1972. — С. 283. — 458 с. — 30 000 экз.
• Балет. Энциклопедия. — Балет. Энциклопедия, 1981. — 624 с. — 100 000 экз.

Отрывок, характеризующий Шопениана

– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.