14-й Нью-Йоркский пехотный полк

14-й Нью-Йоркский пехотный полк
Флаг штата Нью-Йорк
Годы существования	1861—1863 гг.
Страна	США США
Тип	Пехота
Численность	... чел. (авг. 1862)
Командиры
Известные командиры	Джеймс Макквад

14-й Нью-Йоркский добровольческий пехотный полк (англ. 14th New York Volunteer Infantry Regiment или же First Oneida County Regiment), — один из пехотных полков армии Союза во время Гражданской войны в США. Полк был сформирован в мае 1861 года сроком на 2 года службы, участвовал в первом сражении при Булл-Ран и всех сражениях на востоке до апреля 1863 года, когда был расформирован из-за истечения срока службы. Часть рядовых была передана в 44-й Нью-Йоркский полк. Этот полк нельзя путать с 14-м полком Нью-Йоркского ополчения (14th Regiment New York State Militia).

Формирование

Полк был сформирован под руководством полковника Макквада в Олбани, Нью-Йорк, и принял на службу штата 8 мая 1861 года. Тогда же он получил свою нумерацию. 17 мая 1862 года он был принят на службу в федеральную армию сроком на 2 года. Его роты были набраны: A, B, C и E — в Ютике, F — в Бунвиле, Форестпорте и Порт-Лейден, G в Риме, H в Сиракузах, I — в Лоувилле, и рота K — в Гудзоне. Первым командиром полка стал полковник Джеймс Макквад, подполковником — Чарльз Скиллин, майором — Чарльз Янг.

Боевой путь

18 июня полк покинул Нью-Йорк и был отправлен в Вашингтон, где около месяца простоял в местечке Мередиан-Хилл. 22 июля (или 4 августа) он был включен в бригаду генерала Уильяма Шермана, которая размещалась на Арлингтонских высотах. В сентябре полк был переведён в бригаду Морелла (в дивизии Фицджона Портера). Всю осень и зиму полк простоял в лагере Майнерс-Хилл, а 13 марта бригада Морелла стала 2-й бригадой 1-й дивизии III корпуса Потомакской армии.

Полк был переброшен по морю на Вирджинский полуостров и участвовал в осаде Йорктауна и наступлении на Ричмонд. 18 мая 1862 года дивизия Портера была передана в V корпус Потомакской армии. 27 мая полк участвовал в сражении при Хановер-Кортхауз, где потерял 4 человек ранеными.

V корпус был активно задействован в сражениях Семидневной битвы. Полк потерял 1 человека в сражении при Механиксвилле, на следующий день в сражении при Гейнс-Милл 26 человек было потеряно убитыми, в их числе подполковник Скиллин. Его место занял майор Дэвис, а место майора занял капитан роты А, Майкл Льюис. Всего в ходе Семидневной битвы было потеряно 4 офицера и 49 рядовых убитыми, 8 офицеров и 147 рядовых ранеными, 1 офицер и 15 рядовых пропавшими без вести.

Литература

• New York in the War of the Rebellion, 3rd ed. Frederick Phisterer. Albany: J. B. Lyon Company, 1912.

Ссылки

• [civilwarintheeast.com/us-regiments-batteries/new-york-infantry/14th-new-york/ Хронология истории полка]
• [dmna.ny.gov/historic/reghist/civil/infantry/14thInf/14thInfMain.htm 14th Infantry Regiment]

Отрывок, характеризующий 14-й Нью-Йоркский пехотный полк

Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.