55-й Нью-Йоркский пехотный полк

55-й Нью-Йоркский пехотный полк
флаг штата Нью-Йорк
Годы существования	1861—1862 гг.
Страна	США США
Тип	Пехота
Численность	... чел. (1862)
Командиры
Известные командиры	Режи де Тробрианд

55-й Нью-Йоркский пехотный полк (55th New York Volunteer Infantry Regiment, так же Garde De Lafayette) — представлял собой один из пехотных полков армии Союза во время Гражданской войны в США. Он был набран в основном из французских эмигрантов. Полк прошел начальные сражения Гражданской войны на востоке от осады Йорктауна до сражения при Фредериксберге, после чего был расформирован и объединен с 38-м Нью-Йоркским пехотным полком.

Формирование

25 июля 1861 года полковник Режи де Тробрианд был уполномочен Военным Департаментом набрать пехотный полк. Набор производился в Нью-Йорке и преимущественно среди франкоговорящих. Полк формировался в лагере на острове Статен и там же 28 августа 1861 года был принят на службу в федеральную армию сроком на три года. Рота В была сформирована позже и введена в состав полка уже в апреле 1862. Первым командиром полка стал полковник Режи де Тробрианд, подполковником - Луис Туро и майором - Фрэнсис Джел.

Полк был набран в основном из французских эмигрантов, в его ряды попали ветераны французских войн в Алжире, Крымской войны и войн в Италии. Кроме французов, в полку служили так же ирландцы, немцы, итальянцы и испанцы. Но только одна из рот полка носила форму французских зуавов.

Боевой путь

31 августа полк покинул штат и был отправлен в Вашингтон, где в сентябре-октябре стоял в Форт-Гейнс (Мериленд) в укреплениях Вашингтона. Он числился в бригаде Пека, дивизии Бьюэлла, в составе Потомакской армии.

8 января 1862 года полк торжественно отметил 50-летие сражения при Новом Орлеане, и на этот праздник по приглашению полка явился президент Линкольн. Был устроен небольшой парад, после которого президента пригласили на банкет. Полковник Де Тробрианд произнёс тост: «За здоровье и процветание президента республики. Пусть он вскоре увидит восстановление Союза под его администрацией; но не прежде, чем 55-й получил шанс внести свой вклад в это дело на поле боя». Линкольн произнёс ответный тост: «Всё, что я скажу: если вы сражаетесь так же хорошо, как встречаете гостей, то победа нам гарантирована. А так как Союз едва ли будет восстановлен до того, как 55-й побывает в бою, то я выпью за сражение для 55-го, и надеюсь, что оно случится как можно раньше».

В марте 1862 года бригада Пека стала 3-й бригадой 1-й дивизии (Дариуса Кауча) IV корпуса Потомакской армии. 11 -15 марта полк участвовал в марше к Проспект-Хилл в Вирджинии, а 28 марта был переправлен на Вирджинский полуостров.

В апреле 1862 года полк участвовал в осаде Йорктауна, в ходе которой полк потерял двух рядовых ранеными. 5 мая полк участвовал в сражении при Уильямсберге, где было потеряно 5 человек убитыми и 12 ранеными. 20 - 23 мая полк действовал около Боттомс-Бридж, а 21 мая - 1 июня сражался при Севен-Пайнс. В этом бою было потеряно 25 человек убитыми, 4 офицера и 73 рядовых - ранеными.

В июне полк прошёл сражения Семидневной битвы: 1 июня он участвовал в сражении при Малверн-Хилл, где потерял 5 человек убитыми и 32 человека ранеными. После сражения полк отступил в лагерь у Харрисон-Лендинг, где уволился подполковник Тоурот. 16 августа полк был переброшен в форт Монро, а оттуда - в северную Вирджинию, в Сентервилл. В сентябре его снова отвели в укрепления Вашингтона, где включили в бригаду Орландо По в дивизии Джорджа Стоунмана (III корпус). Полк был сведён в 4-ротный батальон.

В октябре полк участвовал в наступлении на Фалмут, при этом был переведён в бригаду Дэвида Бирни. 30 октября Бирни стал командиром дивизии, а бригаду возглавил Хобард Уорд.

В декабре полк участвовал в сражении при Фредериксберге, где потерял 1 офицера и 7 рядовых ранеными.

21 декабря полк был расформирован и его роты перевели в 38-й Нью-Йоркский пехотный полк как роты G, H, I, K. Полк возглавил полковник Де Тробрианд, а из 34-го Нью-Йоркского был переведен подполковник Уильям Кинг.

Ссылки

• [civilwarintheeast.com/us-regiments-batteries/new-york-infantry/55th-new-york/ Хронология истории полка]
• [dmna.ny.gov/historic/reghist/civil/infantry/55thInf/55thInfMain.htm 55th Infantry Regiment, Fifty-fifth Militia; Garde De Lafayette]

Отрывок, характеризующий 55-й Нью-Йоркский пехотный полк

В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.