31-й Нью-Йоркский пехотный полк

31-й Нью-Йоркский пехотный полк
Флаг штата Нью-Йорк
Годы существования	1861—1865 гг.
Страна	США США
Тип	Пехота
Численность	434 чел. (апрель 1863)
Командиры
Известные командиры	Кельвин Пратт

31-й Нью-Йоркский добровольческий пехотный полк (англ. 31st New York Volunteer Infantry Regiment), он же «Baxter’s Light Guard» и «Montezuma Regiment» — один из пехотных полков армии Союза во время Гражданской войны в США. Полк был сформирован в мае 1861 года, прошёл все сражения от кампании на полуострове до чанселорсвиллской кампании и был расформирован 4 июня 1863 года. Часть его рядовых перешла в 121-й Нью-Йоркский полк.

Формирование

Полк был сформирован в Нью-Йорке, кроме роты «I», набранной в Уильямсберге. Он был принят на службу штату Нью-Йорк 21 мая 1861 года, а затем был принят на службу в армию США сроком на два года: штаб и рота А были приняты 24 мая, роты B, C, D, E, F, G и H — 27 мая. Рота «I» была введена 3 июня, а рота «К» — 13 июня. Впоследствии (27 ноября) рота «К» была расформирована. Первым командиром полка стал полковник Кельвин Пратт, подполковником — Уильям Браун, майором — Эдисон Дугерти.

Боевой путь

24 июня 1861 года полк покинул штат, был отправлен в Вашингтон и включён в бригаду Дэвиса, в дивизии Диксона Майлза (в армии Маклауэлла). 16 июля началось наступление федеральной армии к Манассасу, а 21 июля произошло первое сражение при Булл-Ран, где дивизия Майлза не была задействована. В августе полк был переведён в бригаду Франклина, затем в бригаду Джона Ньютона.

10 — 15 марта 1862 года полу участвовал в наступлении к Манассасу, находясь в составе I корпуса Потомакской армии. 22 апреля полк был переправлен на Вирджинский полуостров и 7 мая участвовал в сражении при Элтамс-Лендинг, где было потеряно два офицера и 19 рядовых, два офицера и 3 рядовых смертельно ранены, 2 офицера и 28 рядовых ранено и 27 человек пропало без вести.

В мае бригада Ньютона стала частью VI корпуса (дивизии Слокама).

27 июня полк участвовал в сражении при Гейнс-Милл. В этом бою погиб капитан Генри Уайтек и 25 рядовых, были ранены 78 рядовых, 3 офицера и сам полковник Пратт. 26 человек пропало без вести. В ходе последующих боёв Семидневной битвы полк не понёс существенных потерь; 6 июня подполковник Браун покинул полк, чтобы возглавить 36-й Нью-Йоркский пехотный полк, и звание подполковника было присвоено капитану роты «В», Леопольду Ньюману.

16 августа полк был отправлен в форт Монро, оттуда по морю отправлен в Сентервилл и размещён в укреплениях Сентервилла. 1 сентября он прикрывал отступление разбитой армии Джона Поупа к Фэирфаксу. В начале сентября началась Мерилендская кампания; 10 сентября полковник Пратт стал бригадным генералом, а полк возглавил подполковник Френсис Пинто, переведённый из 32-го Нью-Йоркского полка.

14 сентября 1862 года полк участвовал в сражении в Южных Горах, где штурмовал ущелье Кремптона. В этом бою был убит один рядовой и ранено трое. Соседний 32-й Нью-Йоркский потерял и полковника и майора, поэтому подполковник Пинто после боя возглавил оба полка. 16 июня во время сражения при Энтитеме VI корпус не был активно задействовал, поэтому полк потерял ранеными одного офицера и двух рядовых. После сражения полк остался в Мериленде. 23 октября подполковник Пинто стал полковником и возглавил 32-й Нью-Йоркский, капитан Роберт Дэниел стал майором, а 25 ноября адъютант генерала Пратта, Френк Джонс, стал полковником (задним числом от 13 сентября) и возглавил 31-й Нью-Йоркский.

С 29 октября полк участвовал в наступлении к Фалмуту, а в декабре участвовал в сражении при Фредериксберге, где потерял только одного рядового раненым. В январе 1863 года полк участвовал в «Грязевом марше», а в феврале шесть полков федеральной армии были сведены в «Лёгкую дивизию», которую возглавил генерал Пратт.

29 полк участвовал в перестрелке у Франклин-Кроссинг, где потерял 1 рядового убитым и 9 ранеными. 30 апреля генерал Пратт передал командование лёгкой дивизией генералу Бёрнхаму.

3 мая полк участвовал во втором сражении при Фредериксберге, где в составе колонны Бёрнхама штурмовал высоты Мари. Один его рядовой через несколько дней вспоминал: «Мы лежали на земле до часу дня, а между тем батареи начали перестрелку и в воздухе потемнело от снарядов и прочих боеприпасов. 10 человек было ранено у нас, пока мы так лежали. Настал час дня и наша бригада вскочила на ноги, оставила ранцы и подсумки - и сразу же, как только наши головы показались из-за холма, где мы прятались, как на нас обрушился такой шквал пуль, шрапнели и картечи, что у нас дух захватило, а многих и поубивало. И всё же бригада пошла вперёд, теряя людей на каждом шагу... Оба наши знаменосца были ранены... один из лейтенантов взял знамя штата и донёс его до форта. Флаг 31-го был первым флагом, поднятым на укреплениях мятежников. Знамя штата было пробито целым залпом шрапнели».

После захвата высот дивизия Бёрнхама была отправлена на запал вслед за дивизией Брукса, но не успела помочь Бруксу, атака которого была отбита южанами в сражении у Салем-Чёч. 4 мая полк участвовал в сражении при Бэнкс-Форд, после чего отступил за Раппаханок вместе со всем VI корпусом. В боях под Фредериксбергом полк потерял убитыми одного офицера и 16 рядовых, двух офицеров и 37 рядовых ранеными, и 6 офицеров и 81 рядового (Роты A, C и F) пленными. Через несколько дней один из рядовых писал, что «наш полк вступил в бой, имея 434 боеспособных рядовых, а сейчас мы едва можем насчитать 214».

Из-за высоких потерь "Лёгкая дивизия" была расформирована в мае. 31-й Нью-Йоркский включили в бригаду Джозефа Барлетта. В начале июня у рядовых истёк срок службы и 4 июня полк был расформирован. Те рядовые, что записались на трёхлетний срок, были переведены в 121-й Нью-Йоркский полк.

Ссылки

• [civilwarintheeast.com/us-regiments-batteries/new-york-infantry/31st-new-york/ Хронология истории полка]
• [dmna.ny.gov/historic/reghist/civil/infantry/31stInf/31stInfMain.htm 31st Infantry Regiment]

Отрывок, характеризующий 31-й Нью-Йоркский пехотный полк

– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.