Nikkei 225

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Nikkei 225
Дата начала
расчёта

7 сентября 1950 года

Статус

Рассчитывается

Оператор

Нихон кэйдзай симбун

Биржи

Токийская фондовая биржа

Прежние названия

TSE Adjusted Stock Price Average

Базовая дата

16 мая 1949 года

Максимальное
значение

38915,87 пунктов (значение закрытия; 29 декабря 1989 года)
38957,44 пунктов (внутридневной максимум; 29 декабря 1989 года)

Компоненты

225

Тип
компонентов

Большая капитализация

Метод
взвешивания

Среднее арифметическое взвешенное по рыночной капитализации значений цен акций

Связанные
индексы

Topix

Веб-сайт

[www.nni.nikkei.co.jp/e/fr/tnks/marketlive.aspx Официальный сайт индекса]

Nikkei 225 или Никкэй 225 (Nikkei 225 Stock Average, яп. 日経平均株価', 日経225) — один из важнейших фондовых индексов Японии. Индекс вычисляется как простое среднее арифметическое цен акций 225 наиболее активно торгуемых компаний первой секции Токийской фондовой биржи.

Впервые индекс был опубликован 7 сентября 1950 года Токийской фондовой биржей под названием TSE Adjusted Stock Price Average. С 1970 года индекс вычисляется японской газетой Нихон кэйдзай симбун. Новое название индекса произошло от сокращенного названия газеты — Nikkei.

Список компаний, охваченных индексом Nikkei 225, пересматривается как минимум раз в год, в октябре.





Статистика

Лучшие дни

Таблица показывает лучшие дни начиная с 1949 года, упорядоченные по степени процентного изменения.

Ранг Дата Закрытие
в пунктах 		Изменение
в пунктах 		Изменение
в %
1 14 октября 2008 9.447,57 1.171,14 14,15
2 2 октября 1990 22.898,41 2.676,55 13,24
3 15 декабря 1949 109,62 11,12 11,29
4 30 октября 2008 9.029,76 817,86 9,96
5 21 октября 1987 23.947,40 2.037,32 9,30
6 17 ноября 1997 16.283,32 1.200,80 7,96
7 31 января 1994 20.229,12 1.471,24 7,84
8 29 октября 2008 8.211,90 589,98 7,74
9 10 апреля 1992 17.850,66 1.252,51 7,55
10 21 марта 2001 13.103,94 912,97 7,49
11 16 апреля 1953 355,03 21,38 6,41
12 28 октября 2008 7.621,92 459,02 6,41
13 6 марта 1953 361,88 21,47 6,31
14 7 июля 1995 16.213,08 956,19 6,27
15 4 ноября 2008 9.114,60 537,62 6,27
16 21 августа 1992 16.216,88 949,12 6,22
17 7 октября 1998 13.825,61 803,97 6,17
18 27 августа 1992 17.555,00 1.013,35 6,13
19 16 января 1998 16.046,45 924,47 6,11
20 4 марта 2002 11.450,22 638,22 5,90
21 10 ноября 2008 9.081,43 498,43 5,81
22 16 марта 2011 9.093,72 488,57 5,68
23 6 января 1988 22.790,50 1.215,22 5,63
24 15 июля 1950 103,82 5,42 5,51
25 15 августа 1990 28.112,12 1.439,59 5,40
26 13 февраля 1950 112,94 5,78 5,39
27 27 июня 1972 3.548,95 179,35 5,32
28 7 сентября 1998 14.790,06 747,15 5,32
29 17 июля 1950 109,34 5,52 5,31
30 12 октября 1998 13.555,01 675,04 5,24
31 25 ноября 2008 8.323,93 413,14 5,22
32

Самые плохие дни

Таблица показывает самые плохие дни начиная с 1949 года, упорядоченные по степени процентного изменения.

Ранг Дата Закрытие
в пунктах 		Изменение
в пунктах 		Изменение
в %
1 20 октября 1987 21.910,08 −3.836,48 −14,90
2 16 октября 2008 8.458,45 −1.089,02 −11,41
3 15 марта 2011 8.605,15 −1.015,34 −10,55
4 5 марта 1953 340,41 −37,81 −10,00
5 10 октября 2008 8.276,43 −881,06 −9,62
6 24 октября 2008 7.649,08 −811,90 −9,60
7 8 октября 2008 9.203,32 −952,58 −9,38
8 30 апреля 1970 2.114,32 −201,11 −8,69
9 16 августа 1971 2.530,48 −210,50 −7,68
10 17 апреля 2000 19.008,64 −1.426,04 −6,98
11 14 декабря 1949 98,50 −7,38 −6,97
12 20 ноября 2008 7.703,04 −570,18 −6,89
13 22 октября 2008 8.674,69 −631,56 −6,79
14 30 марта 1953 318,96 −23,03 −6,73
15 12 сентября 2001 9.610,10 −682,85 −6,63
16 24 июня 1972 3.421,02 −242,14 −6,61
17 2 апреля 1990 28.002,07 −1.978,38 −6,60
18 6 ноября 2008 8.899,14 −622,10 −6,53
19 27 октября 2008 7.162,90 −486,18 −6,36
20 2 декабря 2008 7.863,69 −533,53 −6,35
21 14 марта 2011 9.620,49 −633,94 −6,18
22 19 августа 1991 21.456,76 −1.357,61 −5,95
23 19 августа 1971 2.190,16 −138,12 −5,93
24 23 августа 1990 23.737,63 −1.473,28 −5,84
25 8 октября 1998 13.026,06 −799,55 −5,78
26 22 января 2008 12.573,05 −752,89 −5,65
27 23 января 1995 17.785,49 −1.054,73 −5,60
28 12 декабря 2008 8.235,87 −484,68 −5,56
29 17 августа 2007 15.273,68 −874,81 −5,42
30 9 октября 1974 3.355,13 −191,77 −5,41
31 19 ноября 1997 15.842,46 −466,03 −5,29
32 13 ноября 2008 8.238,64 −456,87 −5,25

Компании

По состоянию на июнь 2009, Nikkei 225 включает следующие компании: (японский индекс ценных бумаг в скобках)

Продукты

Текстиль и одежда

Пр-во бумаги

Химические

Фармацевтические

Нефть и угольная продукция

Резиновые изделия

Стекло и керамика

Сталелитейные

Цветные металлы

Машиностроение

Электрические машины

Судостроение

Автомобильные

Точные приборы

Другие производства

Рыболовство

Горнодобывающие

Строительные

Торговля

Розничная торговля

Банковское дело

Ценные бумаги

Страхование

Прочие финансовые услуги

Недвижимость

Железнодорожный / автобусный транспорт

Прочий сухопутный транспорт

Морской транспорт

Воздушный транспорт

Логистика

Связь

Электроэнергия

Газ

Услуги

Родственные индексы

Наряду с наиболее известным индексом газета Nihon Keizai Shimbun вычисляет и публикует следующие индексы:

  • Nikkei 500 (Nikkei 500 Stock Average) — индекс, аналогичный Nikkei 225, но охватывающий 500 компаний первой секции Токийской фондовой биржи;
  • Nikkei Stock Index 300 — среднее взвешенное по рыночной капитализации значение цен акций 300 крупнейших компаний первой секции Токийской фондовой биржи;
  • Nikkei All Stock Index — среднее взвешенное по рыночной капитализации значение цен акций всех компаний, зарегистрированных на пяти крупнейших японских биржах (Токио, Осака, Нагоя, Саппоро, Фукуока), торговых площадках Hercules и Mothers (англ. Market of the High-Growth and Emerging Stocks). Данный индекс учитывает выплачиваемые дивиденды;
  • 36 индексов по различным отраслям экономики;
  • 8 индексов по типам формирования инвестиционных портфелей (Nikkei Style Indices).

См. также

Напишите отзыв о статье "Nikkei 225"

Ссылки

  • [indexes.nikkei.co.jp/en Официальный сайт] (англ.)

Отрывок, характеризующий Nikkei 225


На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Nikkei_225&oldid=79539938»