Борки (усадьба)

Замок
Усадьба Борки
Фасад усадьбы, 2009 г.
Страна	Россия
Село	Борки
Основатель	Великий князь Андрей Владимирович Романов
Строительство	1902—1912 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 4800091000
Состояние	реконструкция

Уса́дьба Бо́рки (Бо́рковский за́мок) — единственный в Липецкой области  памятник архитектуры (региональный) в стиле английской неоготики. Расположена в селе Борки Тербунского района Липецкой области.

С 1901 по 1915 годы усадьба принадлежала великому князю Андрею Владимировичу, двоюродному брату императора Николая II.

История

До 1917 года

Дворцовый ансамбль построили в 1902—1903 годах по проекту петербургского архитектора Александра фон Гогена. Он предназначался для великого князя Андрея Владимировича Романова, двоюродного брата Николая II, выкупившего усадьбу в 1901 году у дворян Офросимовых. Стилизованный под средневековье замок с бойницами включал в себя усадебный дом, людскую, службы, регулярный парк, переходящий в пейзажный с каскадом прудов.

Усадебный комплекс должен был представлять собой в плане прямоугольное сооружение с конюшнями, столовой для рабочих, помещениями для обслуги, внутренним двором и въездными воротами (в настоящее время эти ворота заложены камнем, однако хорошо читаются на фасаде «замка»). Возможно, что в процессе строительства в проект были внесены некоторые изменения и в здании добавились жилые помещения.

Сам Андрей Владимирович Романов здесь не жил, хотя и не раз бывал в Борках лично. По воспоминаниям старожилов, «барин князь Андрей дважды приезжал с барыней и та горстями бросала в толпу конфекты». Князь Андрей в тот период перемещался по империи с примой-балериной Большого театра Матильдой Кшесинской. Князь Андрей также приезжал с сёстрами в Борки и в своё имение в соседнем селе Захаровке.

В 1906 году имение было выставлено на торги и в 1915 году продано купцу (по другим данным помещику) Шереметьеву, и комплекс стал центром его имения. Здесь было развито полеводство, имелся собственный конный завод.

После 1917 года

После октябрьского переворота комплекс потерял свой «усадебный» статус и был национализирован. 1 ноября 1918 года уездная ливенская газета «Свободный пахарь», а Борки в то время относилась к Ливенскому уезду, сообщила о предстоящем здесь 7 ноября открытии Дома детей. Он рассчитывался на 200 беженцев с Украины и Белоруссии. Организовывались мастерские и трудовая школа. Руководство Домом детей возлагалось на хозяйственную коллегию. Воспитательная часть была поручена, впоследствии известному ливенскому краеведу — Волкову С. П. и его ровеснику Нацкому А. Д.. Кстати, Александр Дмитриевич Нацкий позже стал прототипом Шацкого — героя повести Паустовского К. Г. «Кара-Бугаз». При Доме детей Волкову С. П. удалось создать и организовать работу школ I и II ступеней.

В 1920 году Дом детей переименован в Детский дом. В 1925 году школы I и II ступеней реорганизованы в школу крестьянской молодёжи (ШКМ), впоследствии преобразованную в Барковскую среднюю, существующую и ныне.

В 1941 году замок горел. После пожара сквозь крепкие замковые стены пробили арку, а также переделали кровлю и пристроили небольшие домики. Тогда же вырублен самовосстановившийся парк, но и сегодня хорошо прослеживается его центральная аллея. Реставрация была завершена в 1954 году и в 1956 году в усадебном доме снова разместилась Борковская средняя школа.

В 1983 году — согласно решению Липецкого облисполкома № 51 от 26 января 1983 года, замок была внесён в государственный список охраняемых объектов как  памятник архитектуры (региональный). В 1999 году школа была переведена во вновь построенное здание, после чего усадебный комплекс пришёл в запустение.

Современность

До наших дней сохранился замок в готическом стиле возведенный из бутового камня и серого мореного песчаника, который использован для изготовления элементов замка, наиболее подверженных атмосферному воздействию. Сохранились и выполненные в таком же стиле хозяйственные постройки. Южный фасад замка, центром объемно-пространственной композиции которого являлся двухэтажный корпус с круглой башней, обращен к склону глубокого оврага, занятого плодовым садом. Парк спланирован в английском стиле, украшен экспозициями из крупных ледниковых валунов серого песчаника и выходит на крутой берег реки Олым.

В 2007 году замок купил С. А. Грибанов, генеральный директор агрохолдинга «Сельхозинвест». Новый владелец планирует провести реконструкцию усадебного комплекса, после которой в усадьбе разместится гостинично-развлекательный комплекс. В 2009 году создан паспорт усадебного комплекса и разработан проект его реставрации. В настоящее время идут работы по реконструкции усадебного комплекса.

Фотогалерея

• Country residence Sheremetevy in Borky Lipetsk Oblast 2k9 3.jpg

  Стена усадьбы

• Country residence Sheremetevy in Borky Lipetsk Oblast 2k9 4.jpg

  Людская

• Country residence Sheremetevy in Borky Lipetsk Oblast 2k9.jpg

  Торец усадьбы

• Борки 2013.JPG

  Въезд в усадьбу. 2013 г.

Источники

• А. А. Голубев. Край родной. Липецк, 1999
• Крутые ступени / Сост. С. Т. Безлепкин. Елец, 1997
• Липецкая энциклопедия / сост. В. В. Шахов, Б. М. Шальнев. — Липецк: Липецкое издательство; Рязань: Гэлион, 2001. — Т. 3. — 559 с. — ISBN 5-94570-015-0.
• Усадьба Шереметевых в селе Борки // Путеводитель по Липецкому краю. — Липецк, 2003. — С. 71—72

Ссылки

• [www.fnklipetsk.org/index.php?content=materials&page=materials05 Информация об усадьбе в селе Борки]
• [www.lipetsknews.ru/today/?id=5728 Замок с привидениями продали за сто миллионов]
• [www.lipetsknews.ru/today/?id=9702 Липецкие историки теперь знают имя архитектора замка в Борках]

Отрывок, характеризующий Борки (усадьба)

Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.