Новое государство (Португалия)
| Новое государство | |||||||||
| порт. Estado Novo | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
| Гимн Гимн Португалии | |||||||||
| |||||||||
| Столица | Лиссабон | ||||||||
| Язык(и) | Португальский | ||||||||
| Религия | Римско-католическая церковь | ||||||||
| Денежная единица | Португальский эскудо | ||||||||
| Площадь | 2 168 071 км² (1940) | ||||||||
| Население | 17 103 400 чел. (1940) 22 521 000 чел. (1970) | ||||||||
| Форма правления | республика (формально), авторитарная диктатура (фактически) | ||||||||
| Президент Португалии | |||||||||
| - 1933—1951 | Антониу Ошкар Кармона | ||||||||
| - 1951 | Антониу ди Салазар | ||||||||
| - 1951—1958 | Франсишку Кравейру Лопиш | ||||||||
| - 1958—1974 | Америку Томаш | ||||||||
| Премьер-министр | |||||||||
| - 1932—1968 | Антониу ди Салазар | ||||||||
| - 1968—1974 | Марселу Каэтану | ||||||||
| История | |||||||||
| - 19 марта 1933 | Конституция Португалии | ||||||||
| - 19 декабря 1961 | Индийская аннексия Гоа | ||||||||
| - 1961—1974 | Колониальная война Португалии | ||||||||
| - 25 апреля 1974 | Революция гвоздик | ||||||||
«Но́вое госуда́рство» (порт. Estado Novo) — политический режим, установившийся в Португалии вследствие военного переворота 28 мая 1926 года.
После переворота руководство страной перешло к генералу Антониу Оскару ди Фрагушу Кармоне, который сначала стал временным президентом, а затем избирался президентом в 1928 г., 1935 г., 1942 г. и 1949 г. и умер на этом посту в 1951 г.
В 1928 г. Кармона пригласил на должность министра финансов Антониу ди Оливейру Салазара. Налоговые реформы Салазара обеспечили увеличение доходов бюджета, государственный долг был сокращён, выделялись значительные средства на экономическое развитие, общественные работы, оборону и социальную сферу.
В 1932 Салазар стал премьер-министром и подготовил проект конституции, принятой в 1933 г. на референдуме. За конституцию проголосовали 719 364 человек, 5955 человек проголосовали против, 488 840 голосовавших воздержались, но их голоса были засчитаны как поданные в поддержку конституции. Конституция была основана на идеологии корпоративизма и была объявлена «первой корпоративной конституцией в мире». По ней президент избирался на 7 лет грамотными мужчинами или теми, кто платил не менее 100 эскудо налогов в год, а также женщинами, имевшими образование не ниже среднего или платившими налоги в размере не менее 200 эскудо ежегодно, поэтому избирательным правом могли воспользоваться лишь 1,2 млн человек из 7 млн жителей. Президент назначал премьер-министра и министров. Правительство формально отвечало перед президентом, а не перед ассамблеей. Ассамблея состояла из 120 депутатов, избиравшихся на 4 года. Законодательной инициативой обладали и правительство, и ассамблея, но ассамблея носила декоративный характер и не могла принимать решения, которые увеличивали бы расходы или снижали доходы. Руководители 18 провинций назначались центральной исполнительной властью. Была создана корпоративная палата — консультативный орган, избиравшийся культурными и профессиональными ассоциациями, созданные режимом и ему же подконтрольными, а также организациями предпринимателей. Свобода слова, собраний, прессы в конституции предусматривались, но была статья, по которой правительство ограничивало эти свободы «для общей пользы».
С 1933 г. фактически управлял Португалией Антониу ди Салазар. Правящей и единственной партией являлся Национальный союз. Проводились выборы, но они всегда оспаривались оппозицией, которая обвиняла власти в фальсификации результатов и пренебрежении принципом пропорциональности.
Согласно Национальному статуту о труде, введённому в действие 23 сентября 1933 г., забастовка каралась заключением в тюрьму, а позже и в концентрационный лагерь Таррафал на Островах Зелёного Мыса. В тот же день другим декретом была введена государственная система ассоциаций работодателей, которые стали называться гремиу (gremios). В отношении крестьян и рыбаков режим ограничился организацией так называемых народных домов и домов рыбаков в сельских местностях, которые не пользовались у населения популярностью, и даже в 1956 г. едва охватывали 20 % крестьян.
Несмотря на то, что в 1930-е гг. ХХ в. 70 % населения страны было неграмотным, Салазар заявил в 1932 г.: «Я считаю более важным делом создание элиты, чем обучение народа чтению». Поэтому неграмотность уменьшалась медленно: в 1950 г. неграмотных было 40 %, в 1970 г. — 15 %.
Отделение церкви от государства хотя и сохранялось, но государство восстанавливало почти все привилегии церкви, существовавшие при монархии, включая финансовую поддержку. 7 мая 1940 г. был заключён конкордат с Ватиканом, согласно которому государство оплачивало 30 % стоимости строительства храмов, если верующие собирали остальные 70 %. В 1940 г. офицерам и другим госслужащим были запрещены гражданские браки, они были обязаны венчаться в храме. Другим указом офицерам было запрещено жениться на женщинах без университетского образования.
Действовала жёсткая цензура, даже президент США Джон Кеннеди был в списке запрещённых авторов. Салазар часто делал два разных заявления по одному и тому же поводу — для заграницы и для Португалии.
Действовала политическая полиция, PIDE (порт. Polícia internacional e de Defesa do Estado — Полиция по международным делам и защите государства), а позднее DGS (Direcção Geral de Segurança — Генеральное управление безопасности), которая начиналась как PVDE (Polícia de Vigilancia e Defesa do Estado — Полиция надзора и защиты государства), преследовавшая любую оппозицию. Тем не менее, в Португалии во время режима Нового государства отсутствовала смертная казнь, отменённая в этой стране ещё в 1867 году.
Во время гражданской войны в Испании на стороне Франко воевал Легион Вириата из португальских добровольцев. Во время Второй мировой войны Португалия сохраняла нейтралитет, хотя в 1943 г. она предоставила Великобритании военные базы на Азорских островах. В 1949 г. она вступила в НАТО.
Серьёзная оппозиция Салазару впервые проявилась на президентских выборах 1958 г., когда победил адмирал Америку Томаш, поддерживаемый Салазаром, но генералу Умберту Делгаду, возглавлявшему оппозицию, удалось набрать четверть всех голосов. В результате в 1959 г. прямые выборы президента были отменены, а право выбора президента было передано избирательной коллегии.
В 1961 г. португальские территории Гоа, Даман и Диу в Индии были оккупированы индийскими войсками и присоединены к Индии. В 1960-е годы начались антиколониальные восстания в Анголе, Мозамбике и Португальской Гвинее, принадлежавших Португалии. В результате Португалия направила в эти колонии значительную часть армии и тратила большие средства на борьбу с повстанцами. Одним из последствий колониальных войн стала эмиграция 1,6 млн португальцев, которые не желали служить в армии и в поисках работы выехали в разные страны мира.
В сентябре 1968 г. у Салазара произошло кровоизлияние в мозг после падения со сломавшегося под ним стула, и премьер-министром стал Марселу Каэтану, который продолжил политический курс в несколько смягчённом виде.
В сентябре 1973 г. возникло подпольное «Движение капитанов», образованное средними и младшими офицерами. 25 апреля 1974 г. армия, возглавляемая «Движением капитанов», свергла правительство Каэтану.
См. также
Напишите отзыв о статье "Новое государство (Португалия)"
Литература
- Антонов М. Ф. [m-antonov.chat.ru/from_to/part_06.htm Глава 6. Корпоративное «новое государство» Антониу Салазара] // [m-antonov.chat.ru/from_to/index.htm От лжекапитализма к тоталитаризму! Мир в XXI веке и судьбы России]. — М.: Альта-Принт, 2008. — 592 с. — 1 000 экз. — ISBN 978-5-98628-110-0.
Ссылки
- Асланов Л. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Aslan/16.php Культура и власть - ЧАСТЬ III. ПОРТУГАЛИЯ]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Новое государство (Португалия)
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
