Гоетия

Гоетия (гоэтия, гоэция) (от др.-греч. γοητεία — «колдовство») — средневековая магическая традиция вызывания демонов и составления талисманов. Использование этого термина происходит от названия первой части «Малого ключа Соломона», «Ars Goetia».

Истоки гоетии

Самые ранние рукописи «Лемегетона» относятся к XVII столетию. Однако, возможно, этот популярнейший сборник текстов по магии имеет более ранее происхождение. Корнелий Агриппа в своей работе «О неопределённости и суетности всех наук и искусств» (De incertitudine et vanitate omnium scientarum et atrium), изданной в 1531 году в Париже, упоминает три из пяти книг «Лемегетона»: Ars Almadel, Ars Notoria, и Ars Paulina. Этот перечень был повторён учеником Агриппы Иоганном Вейером в книге «Об обманах демонов» (De Praestigiis Daemonum) в 1563 году. А вслед за Вейером, эти книги упоминает Реджинальд Скот в своем «Словаре колдовства» (Discouerie of Witchcraft), вышедшем в 1584 году. Очевидно, название «Лемегетон» является попыткой невежественного компилятора перевести на латинский язык название сборника — «Малый Ключ Соломона» (в отличие от более древнего «Большого Ключа Соломона»).

«Лемегетон» состоит из пяти частей: Goetia, Theurgia Goetia, Ars Almadel, Ars Paulina и Ars Notoria.

Легендарные истоки гоетии

По легенде, царь Соломон заключил в Медный Кувшин 72 демона, запечатал его секретной печатью и бросил в глубокое озеро. Однако вавилонские жрецы достали сосуд и распечатали его (легенда говорит, что в поисках сокровищ), выпустив "демонов″ обратно, однако они не забыли создать 72 великие печати, каждая из которых имела власть над соответствующим «демоном». Им пришлось это сделать, поскольку Великая Печать Соломона была утеряна, и не было возможности совместного управления духами кувшина. Считается, что 72 Великие Печати были вверены соответствующим Хранителям, на плечи которых легла обязанность следить за устойчивостью мира. Однако это уводит нас уже глубоко в легенду.

«Гоетия»

«Гоетия» (Goetia) — содержит перечень 72 духов, а также описание магического круга, треугольника и основных орудий, которые использовал в своей магической практике легендарный царь и маг Соломон. Само слово «гоэция» имеет греческое происхождение и означает волшебство, причем, как правило, «низшего», вредоносного толка. Этим она отличается от «теургии», которая означала «высшую» магию, направленную на общение с Богом. По своему содержанию гоетия очень напоминает каталог демонов из «Псевдомонархии демонов» (Pseudomonarchia daemonum), который дан в качестве приложения к книге Иоганна Вейера «De Praestigiis Daemonum» (1563). Своим источником Вейер называет некую рукопись, озаглавленную «Книга о служебных обязанностях духов, или Книга высказываний Empto (Императора) Соломона о князьях и царях демонов» (Liber officiorum spirituum, seu Liber dictus Empto. Salomonis, de principibus regibus daemoniorum). Вполне очевидно, что Вейер получил этот текст до 1563 года. В отличие от «Гоетии», в «Псевдомонархии» Вейера нет печатей демонов, а сами они призываются путём простых заклинаний, а не с помощью сложного ритуала. «Псевдомонархия» и «Гоетия» также различаются порядком следования духов, к тому же в «Гоетии» появляются четыре дополнительных духа (Vassago, Seere, Dantalion, и Andromalius), которых нет в тексте Вейера. Можно предположить, что, дорабатывая «Гоетию», неизвестный компилятор включил в неё также некоторые сведения из работ Реджинальда Скота, «Гептамерона» Петра де Абано, «Трёх Книг Оккультной Философии» Корнелия Агриппы.

Теургия Гоетия

Теургия Гоетия (Theurgia Goetia) — продолжает описание духов, отчасти — добрых, отчасти — злых. Некоторые материалы этой книги очевидно заимствованы из первой книги «Стеганографии» (Steganographia) Иоганна Тритемия. Хотя большинство печатей духов, приведенных в «Гоетии Теургии», не приводятся в тексте Тритемия, некоторые совпадения все же есть. Однако стоит заметить, что заклинания, которые даны у Тритемия, не соответствуют заклинаниям «Теургии Гоетии». Хотя «Стеганография» была написана Тритемием в 1500 году, издать её удалось лишь в 1608 году. Впрочем, до этого она имела широкое хождение в виде рукописи.

Арс Паулина

Арс Паулина (Ars Paulina) — повествует о духах ночных и дневных часов, о духах планет и зодиакальных знаков. Как считает Линн Торндайк («История магии и экспериментальной науки» 8 тт. 1923-56 гг.), название «Искусство Паулина» означает, что оно было получено апостолом Павлом (Paul), когда в Коринфе он был вознесен на третье небо и приобрел там тайное знание. Текст также имеет некоторые совпадения со «Стеганографией» Тритемия (второй книгой) и «Магическим Архидоксом» Парацельса. Роберт Тернер (английский исследователь магии XVII века) упоминает, что видел в Национальной Библиотеке Лондона рукопись «Арс Паулина», относящуюся к XVII столетию.

Арс Альмадель

Арс Альмадель (Ars Almadel) — описывает 20 старших духов, управляющих четырьмя мирами Вселенной. В 1608 году Иоганн Тритемий, в длинном перечне книг по магии, упоминает книгу «Альмадель», приписываемую царю Соломону. Роберт Тернер упоминает рукопись «Арс Альмадель» из Флоренции, относящуюся к XV веку. По мнению Иоганна Вейера, Альмаделем звали одного арабского мага.

Арс Ноториа

Арс Ноториа (Ars Notoria) — содержит древние воззвания к Богу и молитвы, переполненные магическими именами. Очевидно, это самая старая книга «Лемегетона». Известно много её латинских рукописей, относящихся к XIII веку, а, возможно, и ещё более раннему времени. По содержанию «Арс Ноториа» напоминает «Заклятую книгу Гонория, или Либер Юратус» (Liber Juratus), также относящуюся к XIII веку. Обращения, используемые в «Арс Ноториа» и «Либер Юратус», тесно связаны, и это позволяет предположить, что обе книги восходят к единой устной традиции. Стоит отметить, что «Арс Ноториа» включена не во все манускрипты «Лемегетона». В некоторых рукописях он содержит только первые четыре книги. Первое печатное издание «Арс Ноториа» впервые вышло на латыни в 1620 году в Лионе. А в 1657 году Роберт Тернер издал английский перевод этого текста.

История публикаций Гоетии

1898 году отдельные части из «Гоетии», «Арс Паулина» и «Арс Альмадель» были изданы Артуром Уэйтом в его «Книге Чёрной магии и Договоров». Как пишет современный исследователь магических текстов Джозеф Петерсон, «к сожалению, книга Уэйта грешит большим количеством неточностей. Его транскрипция и рисунки не заслуживают доверия, а его переводы часто вводят в заблуждение и неточны. Создается впечатление, что Уэйт хотел представить самые худшие примеры, какие только можно было найти в магических текстах, чтобы подорвать доверие к ним». (Joseph Peterson, The Lesser Key of Solomon, 2001).

Впервые полное издание «Гоетии» было осуществлено в 1904 году Макгрегором Мазерсом (Goetia: The Lesser Key of Solomon). Книга была издана со всеми необходимыми примечаниями и дополнениями.

Полный текст «Лемегетона» впервые опубликован в 2001 году (Joseph Peterson, The Lesser Key of Solomon, 2001).

Ссылки

• [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=387:2010-07-24-01-23-27&catid=24:2009-12-21-14-53-54&Itemid=36 Священная Магия Абрамелина Мага, Авраам из Ворса]

Отрывок, характеризующий Гоетия

На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?