Исследование диалектов английского языка (1950—1961)
Исследование диалектов английского языка 1950 - 1961 гг. (англ. the Survey of English Dialects) проводилось в течение 1950-1961 гг. под руководством организатора проекта, Гарольда Ортона, профессора факультета английского языка Университета Лидса. Целью было собрать максимум региональных особенностей английского языка в Англии и Уэльсе, пока диалектные различия не растворились, ведь в послевоенный период, в связи с ростом социальной мобильности и активным распространением средств массовой информации, прогнозировалась унификация языка.[1] Идея проведения исследования возникла у профессоров Г. Ортона и Е. Дит (Цюрихский университет) в целях создания лингвистического атласа Англии. Список вопросов был составлен между 1947 и 1952 годами.[2]
Методология
Для исследования были отобраны 313 населенных пунктов в Англии, на острове Мэн и в некоторых регионах Уэльса, которые были расположены близко к английской границе. Приоритет был отдан сельским районам с исторически стабильным населением. При выборе говорящих главными критериями были: мужской пол, пожилой возраст и главный вид деятельности - сельское хозяйство. Один опрашиваемый жаловался, что проводя полевые исследования, ему приходилось надевать старую одежду, чтобы завоевать доверие старшей части опрашиваемых.[3]
Публикации материалов
Начиная с 1962 года, было собрано 404000 диалектизмов, которые были опубликованы в тринадцати томах «основного материала». Процесс занял много лет по причине множества возникших при обработке результатов трудностей.[3][4]. Основной материал был написан с использованием специализированных фонетических сокращений, непонятных для широкой общественности. В 1975 году свет увидела книга по теме, написанная доступным языком - "Лингвогеография Англии" (A Word Geography of England).[5] Вскоре после этого, в марте 1975 г., умер Г. Ортон.[6]
"Лингвистический атлас Англии" (The Linguistic Atlas of England) был опубликован в 1978 году под редакцией Г. Ортона, Д. Видовсона и К. Аптона.[7] В нем приведены более 400 карт: 249 фонетических, 65 лексических, 83 морфологические и 9 синтаксических. Позже, на основе материалов опроса были изданы еще две работы. В 1993 - "Исследования английских диалектов: Словарь и грамматика" (Survey of English Dialect: the Dictionary and Grammar), а в 1996 - "Атлас английских диалектов" (An Atlas of English Dialects).[8]
Архивные документы
Большое количество «второстепенного материала» исследования не было опубликовано. Эти материалы хранятся в Лидском архиве местной культуры Школы английского языка Университета Лидса.[9]
См. также
Напишите отзыв о статье "Исследование диалектов английского языка (1950—1961)"
Примечания
- ↑ «Eighty-eight ways of saying left-handed», The Times, September 8, 1970
- ↑ "Where a snack is nummick - 16-year survey of dialect", The Times, November 1, 1962
- ↑ 1 2 "Dialect survey needs cash", The Times, September 17, 1969
- ↑ "Is it nessy to make a donkey out of that lovely nirrup?", The Times, October 7, 1972
- ↑ "Saving gibble-fisted mawkin from extinction", The Times, January 6, 1975
- ↑ Obituary of Harold Orton, The Times, March 14, 1975
- ↑ Review of The Linguistic Atlas of England, The Times, September 6, 1978
- ↑ [www.leeds.ac.uk/english/staff/pages/publics/uptpubs.htm Recent publications by Clive Upton (School of English, University of Leeds)]
- ↑ [www.leeds.ac.uk/english/activities/lavc/IMdocs.htm Incidental Material Documents (Leeds Archive of Vernacular Culture)]
Отрывок, характеризующий Исследование диалектов английского языка (1950—1961)
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.
Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
