Английский язык Барроу-ин-Фернесс
Английский язык Барроу-ин-Фернесс (англ. Barrow-in-Furness English, Barrovian) — один из диалектов и акцентов английского языка, распространённый на территории камбрийской общины Барроу-ин-Фернесс и одноимённого города. Технически он является поддиалектом камбрийского диалекта, однако отличается от него рядом особенностей. Английский Барроу-ин-Фернесс испытал влияние языков мигрантов из Шотландии и северо-восточной Англии, а также ланкаширского диалекта.
Слово «Barrovian», кроме всего прочего, обозначает жителя Барроу-ин-Фернесс и окрестностей.
Содержание
Происхождение
До середины XIX века Барроу-ин-Фернесс был маленькой рыбацкой деревушкой, и среди местных жителей преобладал камбрийский диалект. Быстрое развитие города началось в период с 1860 до 1880 годов, когда на полуостров Фернесс была проведена железная дорога и были построены крупные сталелитейные предприятия.[1] В начале XX века город также стал центром кораблестроения в регионе, а население выросло до 70 000 человек менее чем за пятьдесят лет за счёт трудовых иммигрантов. Наибольший приток мигрантов наблюдался из близлежащих районов Ланкашира, Ирландии и Шотландии; в первой половине XX века приезжало много рабочих кораблестроительных предприятий из Клайда и Тайнсайда.[1] Таким образом, в Барроу-ин-Фернесс возник новый диалект, испытавший влияние говоров широкой территории севера Великобритании. Основой его, однако, по-прежнему остаётся камбрийский и ланкаширский диалект.
Названия многих мест в общине Барроу-ин-Фернесс происходят из древнескандинавских и кельтских языков. Несмотря на то, что эти названия уже давно англифицированы, иммигранты из вышеперечисленных регионов продолжают произносить их по-своему. Например, название района Roose, который был основан корнуэльскими шахтёрами, добывающими олово, местные произносят со звуком z на конце вместо s. Даже само название Furness произносится по-особому, близко к furnace.
Фонология
В 2005 году Британская библиотека провела исследование английского языка Барроу-ин-Фернесс, выделив его ключевые отличительные черты. Множество особенностей роднит диалект Барроу с другими североанглийскими диалектами: например, буква o произносится как u (gud вместо good). Также была замечена частая t-глоттализация в середине и конце слов — звук t в этих положениях заменятся на гортанную смычку.[2] Таким образом, слово cart произносится как car, причём r тоже почти не произносится. Кроме того, twenty могут произнести как tweny. Среди других особенностей исследователи отметили частые случаи ng-передизации (freezing, exciting, sleeping произносятся как freezin', excitin', sleepin'), th-передизации (frough вместо through) и опущения H (happy hour произносится как 'appy 'our).[2]
Английский язык Барроу-ин-Фернесс также легко можно распознать по характерному произношению слов с окончанием -ure.[3] В некоторых словах u произносится как её название в алфавите, а re превращается в er; в других словах u вообще опускается, однако инверсия re остаётся. Последний случай можно проиллюстрировать следующими примерами: brochure произносится как broch-er, texture как text-er и figure как fig-er. Часть слов произносится с дополнительным выделением u, например, cure — c-you-er, insure — ins-you-er, immature — immat-you-er и secure — sec-you-er. Особых правил выбора, когда u опускается, а когда наоборот, выделяется, не существует.
Фразеология и лексика
Слова dead и well используются наряду с very в значении «очень». Словом-паразитом выступает like, а вместо стандартного etc. («и так далее»), присущего письменной речи, в разговоре употребляется фраза and that. Нижеприведённый список содержит распространённые слова и выражения в стандартном английском (слева) и соответствующие им эквиваленты в диалекте Барроу-ин-Фернесс (справа).[2]
|
|
«Barrovian» в качестве этнохоронима
Словом Barrovian в английском языке называют ещё и жителя Барроу-ин-Фернесс. Оно также прочно ассоциируется с местной футбольной командой Barrow A.F.C. Словосочетание Old Barrovian в XX веке относилось к выпускникам Barrow Boy and Girl Grammar School, позднее переименованной в Furness Academy.
Признание
За пределами Северо-Западной Англии диалект Барроу-ин-Фернесс относительно малоизвестен. Опрос, проведённый в 2014 году гостиничной компанией Travlodge, выявил, что английский Барроу-ин-Фернесс находится на шестом месте среди «самых неприятных» диалектов Англии после эссекского, брумми, кокни, белфастского и нагорного английского.[4]
См. также
Напишите отзыв о статье "Английский язык Барроу-ин-Фернесс"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.visitcumbria.com/sl/barrow-in-furness/ History of Barrow-in-Furness]. Visit Cumbria. Проверено 23 сентября 2014.
- ↑ 1 2 3 [sounds.bl.uk/related-content/TEXTS/021T-C1190X0011XX-0101A0.pdf BBC Voice Recordings Barrow-in-Furness, Cumbria]. British Library. Проверено 23 сентября 2014.
- ↑ [www.nwemail.co.uk/news/phd-stuent-studies-barrow-accent-1.1088163 PHD Student Studies Barrow Accent]. North West Evening Mail. Проверено 23 сентября 2014.
- ↑ [www.nwemail.co.uk/news/barrow/barrow-dialect-polls-as-least-favourite-1.1175970 Barrow Dialect Polls as Least Favourite]. North West Evening Mail. Проверено 20 ноября 2014.
Отрывок, характеризующий Английский язык Барроу-ин-Фернесс
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
