Поттерис

Поттерис (англ. Potteries) — диалект английского языка, который распространён на территории английского региона Северный Мидлендс, в городе Сток-он-Трент и в близлежащих районах.

Происхождение и история

Как и многие диалекты английского языка, поттерис развился из древнеанглийского языка времён англосаксов. В англосаксонской поэме XIV века Сэр Гавэйн и Зелёный Рыцарь, которая присутствует в знаменитом собрании Роберта Коттона, встречается множество слов из диалекта поттерис. Этот факт позволил многим исследователям ошибочно предположить, что поэму написал один из монахов цистерцианского монастыря Дюлакр. Однако чаще всего авторство приписывают Джону Мэсси Коттонскому из Коттона, Чешир (на территории современного города Кранидж, за часовней Холмс). В один манускрипт с поэмой Сэр Гавэйн и Зелёный Рыцарь также вошли три аллитерационные поэмы религиозного содержания — Жемчужина, Терпение и Чистота. Предполагается, что автором всех четырёх поэм является один и тот же человек. Несмотря на то, что вопрос авторства по отношению к данным произведениям всё ещё остаётся открытым, Дж. Р. Р. Толкин и Е. В. Гордон в 1925 году на основе проведённых ими исследований сделали следующий вывод:

Он (автор) был человеком с серьёзным и благочестивым складом ума, но не лишённым чувства юмора; он интересовался теологией и обладал некоторыми знаниями в этой области, скорее знаниями любительскими, нежели профессиональными; он владел французским языком и латынью, и был способен читать в оригинале французские книги, как романтические, так и обучающие, но его родиной является английский регион Уэст-Мидлендс; об этом свидетельствуют его язык, размер стихосложения и описание пейзажей.

Оригинальный текст (англ.)  

He was a man of serious and devout mind, though not without humour; he had an interest in theology, and some knowledge of it, though an amateur knowledge perhaps, rather than a professional; he had Latin and French and was well enough read in French books, both romantic and instructive; but his home was in the West Midlands of England; so much his language shows, and his metre, and his scenery.

Впервые диалект поттерис был упомянут в печати в 1843 году в книге видного стаффоширского юриста Джона Уорда (1781—1870), написанной в соавторстве с краеведом Симеоном Шоу. В работе под названием Городской район Сток-апон-Трент (англ. The Borough of Stoke-upon-Trent) Уорд приводит фонетический анализ разговора, который он услышал на рынке в Бурслеме в 1810 году (так называемый Бурслемский Диалог). Автор также объясняет значение некоторых слов из диалога, характерных для всего Бурслема: «mewds» (плесень), «kale» (рассчитываться по порядку номеров), «heo» (она) «shippon» (хлев).

В результате промышленной революции начиная с 50-х годов XVII века в городе Сток-он-Трент и близлежащих районах активно развивается керамическая и угледобывающая промышленность. Поттерис в итоге развился как специфический диалект специалистов данных отраслей — шахтёров, гончаров и других. Некоторые современные исследователи считают, что диалект постепенно вымирает, поскольку в XXI веке молодёжь всё реже использует его в повседневной речи. Исследователь Стаффордшира Стив Биркс выделяет следующие факторы исчезновения диалекта поттерис:

• Облегчение условий дальних путешествий;
• Упадок гончарной промышленности, вынуждающий людей уезжать из региона в поисках работы;
• Преобладание Received Pronunciation на телевидении и радио;
• Однородность языковой составляющей британской системы образования (учащимся преподаётся единый вариант языка).

ППо мнению писателя Алана Поуви, представители его поколения станут последними носителями поттериса, а после их смерти диалект исчезнет навсегда. Однако, по словам Биркса, диалект не раз с начала XIX века оказывался под угрозой исчезновения, что не помешало ему сохраниться до наших дней. В 1843 году Уорд писал, что поттерис «в данный момент почти исчез благодаря усердию директоров школ». Биркс также отметил, что диалект всё ещё активно употребляется местными жителями в разговорах друг с другом, но не с приезжими, поскольку тот для них непонятен. Данный факт свидетельствует о том, что в настоящий момент поттерис не утратил своего значения в повседневной коммуникации. К тому же, автором фиксируется «рост интереса к сохранению диалектов, чтению о диалектах и общении на них».

Особенности

В поттерисе распространено явление L-вокализации: там, где в стандартном английском употребляется звук ol, произносится ow. Так, cold становится cowd, а told — towd, и так далее. Также в диалекте часто используется thee и they вместо личного местоимения they (они), что характерно в том числе и для йоркширского и ланкаширского диалектов.

Другая заметная особенность — добавление частицы ne на конце слова для вместо стандартного отдельно стоящего отрицания not (например, в thee cosne goo dine theyr sirree, theyl get thesen ow bautered u). Подобная система выражения значения отрицания в предложении используется также в латинском языке, однако данное совпадение может быть и случайным.

Существуют также определённые отличия между поттерисом и диалектами деревень в сельском районе Стаффордшир Мурлендс. До последнего времени по словарному запасу и акценту человека можно было с лёгкостью определить, в какой из деревень графства он проживает. Например, thesen используется только в Мурлендс, а theself — в поттерисе. Воробья жители Мурлендса называют spuggy, лейку — lecking can, а лошадь — tit; в диалекте поттерис же используются совсем другие слова.

Исследователь Джон Левитт из Килского университета был одним из тех, кто интересовался этим диалектом и описывал его. По его словам, из всех британских диалектов на поттерисе говорить сложнее всего, поскольку тот ближе остальных к древнеанглийскому языку. Если кто-нибудь из носителей диалекта станет читать средневековую поэму Сэр Гавейн и Зелёный Рыцарь, то он не просто не будет испытывать трудностей при чтении, но и сможет в полной мере насладиться замысловатым, весёлым слогом автора, недоступным простому носителю английского. Левитт также удивлялся тому, как носители поттериса намеренно или случайно путают буквы H и O в таких словах, как otel или horanges.

Примеры

• Nesh означает «мягкий», «нежный» или «легко подверженный холоду» от староанглийского «nesc, nescenes».
• Slat означает «бросать», от староанглийского «slath»; переходный глагол.
• Fang означает «поймать» или «арестовать», как в «Fang 'owt of this» — «зацепиться за это», от староанглийского «fang, fangen». Это родственно шведскому слову «fånga», норвежскому «fange» и немецкому «fangen», что значит «поймать».
• Sheed означает «пролить», скорее всего происходит от слова «shed» в значении избавления от чего-либо.
• Duck — обращение к мужчинам и женщинам, как в «Tow rate owd duck?» (Дорогая, ты в порядке?). Слово «duck» произошло от саксонского слова «ducas», используемого как знак уважения к собеседнику. От него же произошло современное английское duke (герцог). Однако, слово duck могло также произойти от древнеримского военного титула dux (в переводе с латинского — лидер). В пользу данной точки зрения выступают исторические производные от dux: дукат, дож, дука, дуче.
• Spanwanned означает положение, когда человек застревает на стене при попытке перелезть через неё. Возможно, исходит к англосаксонскому «spannan winnan», Span Woe.
• Kidda означает «приятель», «друг», употребляется также как обращение к ребёнку или члену семьи.
• Bank означает «холм»; также «upbank» и «downbank» означают, соответственно, «в гору» и «под гору».

В массовой культуре

Популярный комикс Дэйва Фоллоуза May un Mar Lady, опубликованный в газете The Sentinel, целиком написан на диалекте поттерис. До этого в The Sentinel появлялись и другие материалы на поттерисе. Видный пример — «Истории о Явеце» (англ. Jabez stories), написанные Уилфредом Блуром под псевдонимом A. Scott. Знаменитые истории о «старом дедушке Пигготте» (англ. Owd Grandad Piggott) Алана Поуви несколько лет подряд читались по радио BBC Radio Stoke. Аудиоверсию этих рассказов на поттерисе записывал в студии сам Алан Поуви.

Изобразить поттерис на сцене или в кино гораздо сложнее, чем известные диалекты вроде скауза, кокни, брумми или джорди. Лишь немногим актёрам родом не из области распространения диалекта удавалось овладеть им в совершенстве. Ни в фильме Карта, ни в телесериале Clayhanger (оба основаны на произведениях Арнольда Беннетта) диалект актёров не соответствовал реальному.

См. также

• Английский язык Блэк-Кантри
• Чеширский диалект английского языка
• Древнеанглийский язык

Литература

• Arfur Tow Crate in Staffy Cher ISBN 0-905074-00-9
• The 2nd book of Arfur Tow Crate in Staffy Cher ISBN 0-905074-01-7

Ссылки

• [www.bl.uk/soundsfamiliar Sounds Familiar?] — послушайте аудиозаписи с примерами региональных акцентов и диалектов со всей Великобритании на сайте Британской библиотеки.
• [www.thepotteries.org/dialect.html Полезные источники информации о поттерисе]
• [www.thepotteries.org/dialect.html#mar May un Mar Lady — отрывки]
• [www.bbc.co.uk/stoke/voices2005/features/steve_birks.shtml История поттериса на сайте BBC]
• [www.powner.name/Dialect.html Взгляд на становление и развитие поттериса]

Отрывок, характеризующий Поттерис

– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.