Никон Радонежский

Никон Радонежский
Рождение	1352(1352) Юрьев-Польский
Смерть	17 ноября 1426(1426-11-17) Сергиев Посад
Почитается	в Русской православной церкви
Канонизирован	1547 году
В лике	преподобных
День памяти	17 (30) ноября и 6 (19) июля
Категория на Викискладе

Ни́кон Радонежский (1352, Юрьев-Польский — 17 ноября 1426, Сергиев Посад) — ученик Сергия Радонежского, второй игумен Троицкого монастыря. Канонизирован Макарьевским собором 1547 года в лике преподобных, память совершается 17 (30) ноября и 6 (19) июля.

Никон родился в 1352 году в Юрьеве-Польском. С детства имел склонность к монашеской жизни и, узнав о Сергии Радонежском, захотел стать его учеником. Придя в обитель преподобного Сергия Никон не был принят в число братии, Сергий направил его к своему ученику Афанасию, игумену серпуховского Высоцкого монастыря. Никон повиновался и поступил в Высоцкий монастырь. Достигнув 30 лет, будучи рукоположённым в иеромонаха он вновь пришёл к преподобному Сергию и был принят им в число братии Троицкого монастыря.

Видя добродетели Никона, Сергий взял его в свою келью и сделал своим учеником. За полгода до своей смерти в 1392 году, уйдя в затвор, Сергий поставил Никона игуменом Троицкого монастыря. Никон недолго был игуменом и вскоре после смерти своего учителя ушёл в затвор, оставив руководство монастырём преподобному Савве Сторожевскому. В 1398 году Савва по просьбе звенигородского князя Юрия Димитриевича покинул монастырь и переселился в окрестности Звенигорода где основал свой Саввино-Сторожевский монастырь и Никон, выйдя из затвора, вновь вернулся к управлению Троицким монастырём. При Никоне Троицкий монастырь был полностью разрушен войсками хана Едигея в 1408 году, удалось спасти только книги и священные сосуды. Никон начал восстановление монастыря. 5 июля 1422 года при закладке каменного храма во имя Святой Живоначальной Троицы им были обретены мощи преподобного Сергия. Для украшения храма им были приглашены иконописцы Даниил Чёрный и Андрей Рублёв. Церковное предание, поддерживаемое большинством исследователей, приписывает Никону заказ Андрею Рублёву «в похвалу Сергию Радонежскому» знаменитой иконы Троицы.

Никон скончался 17 ноября 1426 года и был погребён рядом с ракой преподобного Сергия. При митрополите Ионе Московском иеромонахом Пахомием Логофетом были написаны житие и служба преподобному Никону, а в 1547 году митрополитом Макарием было установлено его общецерковное почитание.

Литература

• Никон, игумен Троицкой обители // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Монахиня Таисия. Преподобный Никон, Игумен Радонежский, чудотворец // [www.sedmitza.ru/text/437888.html Руссие святые]. — СПб: «Азбука-классика», 2001.

Отрывок, характеризующий Никон Радонежский

Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.