Нор Варага
| Монастырь | |
Нор Варага
Նոր Վարագա | |
| |
| Страна | Армения |
| Конфессия |  Армянская Апостольская церковь
|
| Епархия | Гугаркская |
| Основные даты: 1193—1198 — построена первая церковь Анапат
1224—1237 — Церковь Святой Богородицы 1237—1261 — притвор | |
| Состояние | Полуразрушенное |
Нор́р Варага́ (арм. Նոր Վարագա, что означает «Новая Варага») — монастырь близ села Варагаван Тавушской области Армении.
Содержание
История
Средневековый монастырский комплекс Новая Варага находится на лесистом склоне горы, на расстоянии 2 км к юго-западу от ближайшего села Варагаван. Основателем монастыря стал князь Нор Берда — Давид из рода Кюрикян. В первую очередь он построил в 1193—1198 годах старейшую церковь комплекса Анапат и родовой мавзолей. В 1224—1237 годах сын князя Давида Васак II построил церковь в честь Святой Богородицы. Согласно надписи на стене монастыря, он имел водопровод, построенный Шараном в 1253 году[1].
Архитектурный ансамбль
Церковь Анапат (1199—1198)
Церковь Анапат (арм. Անապատ եկեղեցի) основана в 1198 году Давидом сыном Васака, внуком царя Кюрке. Храм построен из жёлтого гладкотёсаного камня, имеет редкий для армянских храмов трёхапсидный тип (другими известнейшими храмами подобного типа являются церкви XIII века монастыря Санаин — Сурб Арутюн и Сурб Сион). Особого внимания заслуживает парадный вход церкви, состоящий из разукрашенной двери с двумя высеченными хачкарами по бокам. С севера к церкви примыкает сводчатый мавзолей, с юга — маленькая однонефная часовня, с запада — притвор, южная стена и крыша которого не сохранились до наших дней[1].
Церковь Святой Богородицы (1224—1237)
Церковь Святой Богородицы (арм. Սուրբ Աստվածածին եկեղեցի), согласно строительной надписи была построена в 1224—1237 , Васаком сыном основателя монастыря Давида из рода Багратидов. Внешне церковь имеет прямоугольную форму, а изнутри она крестообразна с четырьмя двухэтажными приделами по углам. Имеет вход с запада и с юга. Западный вход украшен напоминающими мозаику, тёмно-фиолетовыми и светло-синими камнями, на которых высечены, не повторяющиеся между собой, растительные и зооморфичный орнаменты. Также с запада к церкви примыкает прямоугольный притвор, который был построен настоятелем монастыря Ованнесом Таеци в 1237—1261 годах. Купол церкви Сурб Аствацацин возвышается на цилиндрическом барабане. Алтарная апсида освещается двумя окнами[1].
Кладбище
В 200 метрах к северу от монастыря находится кладбище и небольшая часовня[2].
Название
Изначально обитель носила название Анапат по первой церкви, построенной на этом месте в 1193—1198 годах. В 1237 году настоятель монастыря Варагаванк, находящегося в исторической провинции Васпуракан, Гукас, гонимый войском Джелал-ад-дина, взяв прославленное «Святое Знамя», переселился в этот монастырь, который к этому времени был культурным центром Нор-Бердского княжества Кюрикидов. После своего пришествия Гукас через несколько лет переименовал монастырь Анапат в Нор Варагаванк, чтобы буквально означает «монастырь Новая Варага», в честь старой Вараги, оставшейся в Васпуракане[2].
Напишите отзыв о статье "Нор Варага"
Примечания
См. также
Внешние ссылки
- [www.findarmenia.com/rus/sights/nor-varagavank/ findarmenia.com — Монастырь Нор Варагаванк] (рус.)
Отрывок, характеризующий Нор Варага
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
